История казачьего офицерского корпуса относится к числу малоизученных страниц военной истории России. В предлагаемой вниманию читателей статье речь пойдет об офицерском корпусе Оренбургского войска – одного из крупнейших казачьих войск России.

С конца 1917 года территория Оренбургского казачьего войска на два года стала ареной ожесточенной братоубийственной борьбы. Казачье офицерство сыграло в этих событиях особую роль. За годы Первой мировой войны офицерский корпус Оренбургского казачьего войска понес незначительные потери и сумел сохранить подавляющее большинство кадрового офицерского состава. Этот факт сыграл определяющую роль в переходе оренбургского казачества практически в полном составе на сторону антибольшевистских сил. Казачьих офицеров, перешедших на сторону красных, были единицы. Это, прежде всего, братья есаул Н.Д. Каширин и подъесаул И.Д. Каширин, есаул А.Г. Нагаев, работавший в казачьем отделе ВЦИК, подъесаул Н.Г. Енборисов, казненный за большевизм своими же казаками, подъесаул Ф.Г. Пичугин и есаул И.А. Юдин. В среде казачьих офицеров эти люди воспринимались как изгои. На стороне белых в то же время сражалось несколько сот оренбургских казачьих офицеров.

Офицеры являлись для казаков не только начальством, но и безусловными авторитетами. Оренбургские казаки во главе с Войсковым атаманом полковником А.И. Дутовым выступили против большевиков одними из первых. В районе Петрограда красным противостояли оренбуржцы под командованием хорунжего А. Болгарцева из состава лейб-гвардии Сводно-казачьего полка, в Ташкенте – казаки 17-го Оренбургского казачьего полка, часть которых после этого ушла к Дутову.

Помимо собственно казачьих офицеров к Дутову стекались и офицеры-неказаки. В частности есть сведения о том, что через

Вятку к нему пробралось около 250 офицеров, составивших офицерскую дружину, а 7 ноября 1917 года при содействии 21-летней сестры милосердия М.А. Нестерович из Москвы в Оренбург сумели пробраться 120 переодетых офицеров и юнкеров. 14 ноября она отправила в Оренбург еще 68 офицеров и юнкеров. Таким образом, всего в Оренбург при содействии сестры милосердия М.А. Нестерович в ноябре 1917 года было переброшено не менее 188 офицеров и юнкеров. Тем не менее, это было скорее исключение, чем правило.

После расформирования старой армии на Южный Урал вернулись многие офицеры-выходцы из этих мест, служившие как в казачьих, так и в других частях. Большинство из них приняло участие в антибольшевистском движении. Если говорить о качественном составе и особенностях комплектования офицеров белых армий Востока России, то уместно процитировать слова известного историка антибольшевистского движения, ветерана Гражданской войны поручика Б.Б. Филимонова, который писал, что, в отличие от Юга России, куда офицеры стекались со всех концов страны, «в Сибирь… пробиралось и там оседало, главным образом, офицерство, имевшее какую-либо связь с этим обширным краем Российской Державы. Число офицеров, не связанных с Сибирью, попавших туда случайно, главным образом по причине стремления в отряды Дутова и Семенова, было в общем незначительным». Все это предопределило нехватку офицерских кадров и привело к ускоренному продвижению по службе младшего и среднего звена командного состава. Так, до 1918 года лишь половина высших руководителей Белого движения на Востоке России имела генеральские чины, абсолютное большинство начальников высших штабов и командующих армиями имело чин полковника, не говоря уже о нижестоящих начальниках. В отношении чинопроизводства оренбургских казачьих офицеров можно установить следующую закономерность. Казачьи штаб-офицеры за годы Гражданской войны, как правило, становились генералами, обер-офицеры – штаб-офицерами, а в обер-офицерских чинах оказывались либо офицеры военного времени производства периода Первой мировой и Гражданской войн, либо выслужившие офицерский чин унтер-офицеры, что не могло не сказаться отрицательно на рядовых казаках.

Бывало, что на офицерских должностях из-за нехватки офицерского состава находились офицеры-неказаки или унтер-офицеры. Неказачьи офицеры активно принимались в казачье сословие. В связи с острой нехваткой младших офицеров, некоторые из них, находившиеся даже на крупных по меркам войска административных должностях, отправлялись на фронт. Например, именно по этой причине временно был допущен на фронт атаман 2-го военного округа подъесаул В.Н. Захаров.

Нередко командирами полков становились обер-офицеры. Многие опытные старшие офицеры – ветераны нескольких войн, наоборот, оказывались на тыловых должностях. В итоге, в период Гражданской войны на должностях младших офицеров, непосредственно общавшихся с рядовым казачеством, оказывались почти исключительно офицеры военного времени, часто из нижних чинов. Такое положение вещей приводило к панибратским отношениям рядового и офицерского состава, падению авторитета офицера и, как следствие, к выходу казаков из подчинения своим командирам. Сюда же добавлялись известные недостатки территориальных казачьих формирований, когда командиры при необходимости принять суровое решение были вынуждены учитывать то, что им со своими подчиненными придется жить после войны по соседству.

Собственно чинопроизводство Первой мировой войны, на наш взгляд, привело к перепроизводству кадровых казачьих штаб-офицеров и к нехватке младшего офицерского состава в годы Гражданской войны. Почти во всех казачьих полках нехватка обер-офицеров выражалась в двузначных цифрах. По данным на 15 октября 1918 года некомплект офицеров по отношению к штату в частях войска составлял не менее 63 штаб-офицеров и не менее 801 обер-офицера. Цифры поразительные. Проиллюстрируем их на конкретном примере. По штату в казачьем конном полку полагалось 4 штаб-офицера и 45 обер-офицеров. Так, во 2-м Оренбургском казачьем полку не хватало до штатного количества 2 штаб-офицеров и 31 обер-офицера, в 5-м – 1 штаб-офицера и 40 обер-офицеров. Атаман А.И. Дутов 7 сентября 1918 года даже обратился к казачьим офицерам с призывом не покидать свои части в связи с некомплектом.

Какова была общая численность оренбургских казачьих офицеров – участников антибольшевистского движения? Точных данных на этот счет не имеется в связи со сложностью разделения казачьих и неказачьих офицеров, учета офицеров, принятых в войско в годы Гражданской войны и произведенных в офицеры из унтер-офицерских чинов. Тем не менее, некоторые статистические сведения все же имеются. По данным на 11 июля 1918 года во 2-м и 3-м военных округах в антибольшевистском сопротивлении вне подчинения А.И. Дутову участвовало 137 офицеров. К 15 июля в распоряжении Дутова был 141 офицер. На 23 августа 1918 года в подчинении атамана, включая и башкирские части, находились 327 офицеров. По данным на 21 сентября 1918 года на фронтах Оренбургского военного округа числилось уже 609 офицеров. 4-5 октября 1918 года были изданы приказы об обязательной регистрации и мобилизации всех офицеров до 55 лет, находящихся на территории Оренбургского военного округа, не исключая отставных. К 15 октября 1918 года в Оренбургское войско были мобилизованы 549 офицеров и 99 чиновников и врачей. В войсках Московской группы армий на 1 октября 1919 года (т.е. уже после оставления территории Оренбургского казачьего войска) находилось 205 оренбургских казачьих офицеров и генералов. Таким образом, общее количество офицеров, выставленных войском в годы Гражданской войны можно приблизительно определить в 800 человек – больше, чем было выставлено в годы Первой мировой войны. Если на 21 сентября 1918 года один офицер-оренбуржец приходился в среднем на 16 казаков, то к 15 октября уже на 45, в Московской группе армий к 1 октября 1919 года – на 35 нижних чинов, что было значительно хуже ситуации по Восточному фронту белых в целом. Таким образом, казачьи части были крайне бедны офицерским составом, что не могло не отразиться самым печальным образом на их боеспособности.

По нашим подсчетам, в антибольшевистском движении принимало участие 46 оренбургских казачьих генералов, причем подавляющее большинство из них (33 человека) получило генеральские чины уже в ходе Гражданской войны. Лишь один дослужился до чина полного генерала (генерал от артиллерии М.В. Ханжин), 6 офицеров (М.П. Бородин, А.И. Дутов, Г.П. Жуков, В.М. Панов, Н.Т. Сукин, Л.П. Тимашев) закончили службу с чином генерал-лейтенанта, остальные – генерал-майорами.

11 генералов принадлежали к потомственному дворянству. Права потомственного дворянства давало также награждение орденом Св. Георгия и Георгиевским оружием. Таким образом, из рассматриваемой группы офицеров формальное право на дворянство по ордену до Первой мировой войны приобрел М.В. Ханжин, в годы Первой мировой войны – еще 17 человек (И.Г. Акулинин, П.Г. Бурлин, Г.П. Жуков, И.М. Зайцев, Л.А. Крылов, П.А. Лебедев, И.Н. Лосев, П.М. Лосев, Ю.И. Мамаев, А.Н. Ончоков, В.М. Панов, В.М. Печенкин, В.Н. Половников, В.Г. Попов, М.Г. Смирнов, Р.П. Степанов, Л.П. Тимашев (эти три офицера до награждения принадлежали к дворянскому сословию)) и, наконец, 1 офицер – в годы Гражданской войны (Л.Н. Доможиров), то есть немногим менее половины всех оренбургских генералов. Существовала возможность выслужить потомственное дворянство и по достижении VI класса Табели о рангах (чин полковника). В таком случае к категории потомственных дворян должны быть отнесены все генералы. К сожалению, вопрос о предоставлении такого рода привилегий при чинопроизводстве и награждениях в годы Первой мировой и Гражданской войн до сих пор практически не исследован.

Почти все генералы участвовали в Первой мировой войне (кроме служивших в войске) и лишь примерно одна треть (15 человек) – в Русско-японской войне 1904-1905 гг., один генерал участвовал в китайском походе и еще двое – в среднеазиатских экспедициях. Несколько генералов (И.Г. Акулинин, А.Н. Вагин, Л.Н. Доможиров, И.М. Зайцев, А.В. Зуев, Д.Г. Серов), несомненно, относились к категории интеллектуалов. Они оставили после себя воспоминания, научные труды, публицистику.

18(31) января 1918 года Оренбург пал, белые добровольческие отряды (в основном офицеры, казаки-старики и учащаяся молодежь) было решено распустить. Те, кто не пожелал сложить оружие, отступили по двум направлениям: на Уральск (во главе с генерального штаба генерал-майором К.М. Слесаревым) и на Верхнеуральск или временно укрылись по станицам. Самому Дутову пришлось спешно покинуть войсковую столицу в сопровождении всего шести офицеров, вместе с которыми он вывез из города войсковые регалии и часть оружия. Несмотря на требования большевиков задержать Дутова, обещание вознаграждения за его поимку и почти полное отсутствие у него охраны, ни одна станица не выдала войскового атамана. В этот период в войско возвращались казачьи части с фронтов, однако все они по возвращении расформировывались и практически не участвовали в Гражданской войне. Следует отметить, что, несмотря на требования большевиков, казаки своих офицеров не выдавали.

Разумеется, за поддержку выступления Дутова казачьи офицеры сильнее других социальных групп Южного Урала пострадали от большевистского террора и насилий. По занятии Оренбурга красными в январе 1918 года начались бессудные расправы. Уже 24 января матросы расстреляли юнкера А. Бабичева, который укрывался в монастыре у станции Платовка и, по их мнению, выпустил сигнальную ракету. В тот же день на разъезде № 18 был расстрелян возвращавшийся с фронта к семье бывший командир 2-го Оренбургского казачьего полка генерал-майор П.В. Хлебников, ранее задержанный на станции Платовка и доставленный для краткого допроса в Оренбург. В своей квартире был убит 67-летний генерал-лейтенант Шейх-Иль-Ислам Абдул Вагапович Кочуров и с ним бывший командир 12-го Оренбургского казачьего полка полковник М.Ф. Доможиров. С бывшего атамана 2-го военного отдела Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенанта Н.А. Наследова на улице сорвали погоны и избили. Лишь чудом 63-летнему генералу удалось добраться домой живым. На глазах собственных малолетних детей был убит есаул Г.М. Нагаев. Расстреляны есаулы С.С. Полозов и А. Кручинин.

Новая волна насилия против офицеров и казаков последовала после набега белых на Оренбург 4 апреля 1918 года 7 апреля были расстреляны шесть штаб-офицеров 2-й Оренбургской гимназии военного ведомства, в том числе ее директор генерал-майор А.К. Ахматов. Расстреляны отставной генерал-майор Ф.С. Воробьев, старик войсковой старшина Никитин, полковник в отставке А.Н. Полозов (позднее сообщено, что расстрелян «по недоразумению»), разжалованный еще в период первой русской революции сотник Н.В. Стрелковский.

Неподалеку от Оренбурга в станице Сакмарской в мае 1918 года были арестованы и расстреляны 14 человек, в том числе несколько казачьих офицеров. Всего, по данным оренбургских эсеров, на городском кладбище Оренбурга за несколько недель владычества большевиков было захоронено около 400 трупов. Около 100 офицеров в Оренбурге при большевиках находилось в заложниках, причем населению было объявлено, что за каждого убитого советского работника или красногвардейца будет расстреляно 10 заложников. В Верхнеуральске по оставлении его сторонниками Дутова также начались расстрелы офицеров, казаков, простых людей. По имеющимся сведениям, казнено было около ста человек (в том числе не успевший покинуть город член Войскового правительства И.С. Белобородов, городской голова Верхнеуральска П.С. Полосин, войсковой старшина П.Ф. Воротовов, протоиерей Громогласов), что для захолустного городка было немало. На станции Дубиновка Орской железной дороги 10 апреля 1918 года расстреляны двое сыновей генерала Михайлова - подъесаулы Михаил и Василий, выданные большевикам казаками станицы Верхнеозерной.

На территории 3-го военного округа были расстреляны полковник К.Т. Кузнецов, окружной атаман войсковой старшина А.Н. Половников (13 июня 1918 г.; родной брат начальника военного отдела Войскового правительства и помощника Дутова генерал-майора В.Н. Половникова), войсковой старшина Д.М. Нагаев (25 марта 1918 г.), подъесаул П.В. Токарев, сотники А.М. Дерягин и И. Кожевников, хорунжие Н.И. Плотников, М. Елагин, А. Носов, прапорщики А. Матюнов, И.Ф. Плотников, П.И. Беспалов, офицер А. Нагаев. С некоторых казачьих офицеров красные затребовали подписку об отказе подчиняться Войсковому правительству.

Вообще же отношение к пленным казачьим офицерам, в особенности в начальный период Гражданской войны, со стороны красных было, как правило, крайне жестоким. Офицер, служивший в одном из оренбургских казачьих полков, вспоминал, что «если попадал в плен офицер, то у живого офицера вырезали на плечах погоны, а если на погонах были звездочки, то сколько было звездочек, столько же гвоздей вбивали в их плечи. Это - неопровержимый факт». Казакам, кроме того, на ногах вырезали «лампасы».

Дутов решил не покидать территорию войска и отправился в Верхнеуральск, расположенный вдали от крупных дорог и дававший возможность сформировать новые силы против большевиков, не теряя управления войском. Основу нового формирования составили партизанские отряды войсковых старшин Г.В. Енборисова и Ю.И. Мамаева, подъесаулов В.А. Бородина и К.Н. Михайлова. 29 января 1918 года в Верхнеуральске открылся 2-й чрезвычайный Войсковой круг Оренбургского казачьего войска. Дутов высказался за создание в войске офицерских отрядов. Было постановлено также, что офицеры не должны снимать погоны. Антибольшевизм депутатов круга и войсковой администрации не имел еще сколько-нибудь законченного характера. Например, подъесаул И.Д. Каширин, известный своими революционными взглядами, всего лишь не был принят кругом, но никакого наказания за свои политические убеждения не понес.

На территории 2-го (Верхнеуральского) военного округа отряды Дутова продержались до середины апреля, когда казаки были вынуждены под ударами превосходящих сил красных под командованием В.К. Блюхера уйти вместе с семьями в шестисотверстный поход на юго-восток, в Тургайские степи.

Конфликт стариков и фронтовиков, имевший место в Оренбургском казачьем войске, как и в других войсках, не позволил Дутову на начальном этапе борьбы объединить вокруг себя значительные массы казаков. Однако новая власть не считалась с казачьими традициями и образом жизни, разговаривала с казаками, в основном, с позиции силы, что вызывало в их среде острое недовольство, быстро переросшее в вооруженное противостояние. Таким образом, для большинства казаков борьба с большевиками приняла характер борьбы за свои права и саму возможность свободного существования.

Весной 1918 года вне связи с Дутовым на территории 1-го военного округа поднялось мощное повстанческое движение против большевиков, которое возглавил съезд делегатов 25 объединенных станиц и штабов фронтов во главе с войсковым старшиной Д.М. Красноярцевым. 28 марта в станице Ветлянская казаками был уничтожен отряд председателя совета Илецкой Защиты П.А. Персиянова, 2 апреля в станице Изобильная был уничтожен карательный отряд председателя Оренбургского ВРК С.М. Цвилинга, а в ночь с 3 на 4 апреля отряд войскового старшины Н.В. Лукина совершил налет на Оренбург, заняв город на некоторое время и нанеся красным ощутимые потери. Красные ответили жестокими мерами: расстреливали антибольшевистски настроенных казаков, сжигали сопротивлявшиеся станицы (весной 1918 г. сожжено 11 станиц), налагали на казаков значительные контрибуции. В результате только на территории 1-го военного округа Оренбургского казачьего войска к июню 1918 года в повстанческую борьбу было вовлечено свыше шести тысяч казаков, ряды повстанцев пополнили офицеры, ранее ушедшие из Оренбурга в Уральское казачье войско.

В основном повстанческим движением руководили малоизвестные казачьи обер-офицеры, штаб-офицеров было крайне мало. Для привлечения в ряды повстанцев офицеров съезд делегатов объединенных станиц сообщал: «в г. Илеке временно проживают пехотные офицеры, но боятся прибыть к нам, т.к. циркулируют слухи будто бы в Оренбургском войске к офицерам есть недоверие казаков, принимая во внимание, что постановлением нашим от 16 мая 1918 года выражено полное доверие всем офицерам, а потому просим пехотных офицеров, если они пожелают прибыть на наши позиции в качестве рядовых бойцов против большевиков; подтверждаем, что слухи о недоверии ложны и распространяются неблагонамеренными людьми — провокаторами». При этом повстанческие части отличались низкой дисциплиной, командный состав был выборным, в результате чего казаки иногда не исполняли приказы вышестоящего начальства, вплоть до уровня командующих фронтами (например, в сотнях правобережных станиц).

Кроме того, в конце мая к движению сопротивления присоединились казаки 3-го военного округа, поддержанные чехословаками. 3 июля 1918 года повстанческие отряды освободили Оренбург от красных. Под натиском повстанцев В.К. Блюхер, Н.Д. Каширин и Г.В. Зиновьев, возглавлявшие силы красных в регионе, со своими отрядами отступили из-под Оренбурга на север, в район Белорецка и на юг, в Туркестан. А 7 июля в город со своим отрядом из Тургая вернулся полковник А.И. Дутов, которого руководители повстанческих отрядов признали в качестве Войскового атамана.

Освобождение территории войска от большевиков шло с двух сторон: на юге оно осуществлялось повстанческими отрядами оренбургских казаков, а на севере – соединенными силами казаков и частей восставшего против большевиков Отдельного Чехословацкого стрелкового корпуса. Причем оренбургские казачьи части на севере войска действовали в составе Сибирской армии и в подчинении Временного Сибирского правительства, а на юге – в составе частей Дутова, признавшего Самарский Комитет членов Всероссийского Учредительного Собрания (Комуч). Несмотря на существовавшие противоречия между этими силами антибольшевистского лагеря, к осени 1918 года практически вся территория Оренбургского казачьего войска оказалась под контролем казаков.

Многие офицеры в этот период заняли выжидательную позицию (например, генерал-лейтенант М.В. Ханжин, не принимавший до июля 1918 года участия в вооруженной борьбе и проживавший с семьей на территории войска), пытаясь переждать неспокойное время, а когда чаша весов склонится в ту или иную сторону присоединиться к победителям. Впрочем, безотносительно желания или нежелания таких офицеров воевать все офицеры до 48 лет (предельный возраст – 55 лет) были обязаны нести службу. Не получившие назначения в строевые части составляли войсковой офицерский резерв.

Лето 1918 года характеризовалось переориентацией политики А.И. Дутова с Комуча на Временное Сибирское правительство и поправением его политического курса. Кроме того, указом Войскового правительства от 12 августа было провозглашено образование в составе Российской федеративной республики (как будущей формы государственного устройства, утвержденной всеми войсковыми кругами) особой Области войска Оренбургского, т.е. создана казачья автономия, впоследствии признанная адмиралом А.В. Колчаком. В этот период оренбуржцы сражались вместе с частями Народной армии на Волге, дрались на ташкентском и других направлениях, участвовали в освобождении Екатеринбурга. 28 сентября 1918 года казаками был взят Орск – последний из городов на территории войска, занятых большевиками. Таким образом, территория войска была на некоторое время полностью очищена от красных. Этот успех, во многом, принадлежал самому атаману Дутову, который, несмотря на сильную оппозицию своей власти со стороны эсеров из войсковой интеллигенции и части повстанческих вожаков, сумел удержать единоличную власть в своих руках и подчинить себе прежде независимые повстанческие партизанские отряды, приведя их к традиционному виду казачьих частей. В сентябре 1918 года в Уфе прошло Государственное совещание, на котором было сформировано Временное Всероссийское правительство (Директория).

Во второй половине 1918 — первой половине 1919 года в ожесточенной борьбе на Урале решалась дальнейшая судьба России. 17 октября 1918 года из оренбургских и уральских казачьих частей была образована Юго-Западная армия, командующим которой стал сам Дутов, уже в чине генерал-лейтенанта. Осенью 1918 года по освобождении территории войска большинство казаков посчитало свою задачу выполненной и стремилось разойтись по станицам, чтобы заняться своим хозяйством. Это, конечно, было на руку большевикам и способствовало их успехам на фронте.

Осенью 1918 года атаман А.И. Дутов подготовил обращение к офицерам Красной армии, в котором дал оценку офицерству, оказавшемуся по разные стороны фронта: «Я, атаман Дутов, стою во главе одной из армий, действующих против большевиков и их союзников австро-германцев. Обращаюсь к вам, офицеры русской армии. Неужели вы, доблестные офицеры забыли честь и достоинство нашей Великой России? Неужели вы, офицеры генерального штаба, можете служить в армии, разлагающей русский народ и губящей родину? Неужели вы не видите всего ужаса, который всюду оставляют после себя красные полки? Голод, холод и осиротевшие семьи расстрелянных и замученных вашими подчиненными должны же тронуть ваши сердца! Мы, офицеры честной русской армии, совместно с союзниками ведем борьбу за восстановление чести России, и вы не можете по долгу совести вести борьбу с нами. Силы наши растут. Пройдет время и правда восторжествует. Куда пойдете вы? Везде за вами будет идти имя изменника Родины. Остановитесь, еще не поздно! Вы можете стать прежними сынами России. В ваших руках много есть способов помочь нам в борьбе с большевиками. Я от имени русского народа, как член Всероссийского Учредительного Собрания, зову вас на подвиг, на подвиг честный, на благо Родины. Атаман Дутов».

Одним из первых после омского переворота 18 ноября Дутов признал власть адмирала А.В. Колчака, политическую позицию которого разделял. Однако именно Оренбургское войско больше других пострадало от последствий этого переворота. В Оренбурге противники Дутова и Колчака, – деятели партии социалистов-революционеров, лидеры национальных окраин (тоже придерживавшиеся социалистической ориентации), а также представители «демократической» оппозиции оренбургского казачества генерального штаба полковник Ф.Е. Махин и полковник К.Л. Каргин готовили заговор против Дутова, одним из далеко идущих последствий которого могло стать воссоздание Комуча и раскол антибольшевистского лагеря на Востоке России. Случайно заговор был раскрыт и вооруженный переворот не удался. Однако впоследствии, в феврале 1919 года, башкирские части под влиянием участника заговора, лидера башкир А.-З. Валидова перешли на сторону красных, ослабив фронт Оренбургского казачьего войска.

28 декабря 1918 года Юго-Западная армия была переформирована в Отдельную Оренбургскую армию (общая численность – 18 728 человек при 53 орудиях и 319 пулеметах, – по данным на 18 января 1919 г.), на положении которой вскоре сказались осенние неудачи белых на Волге. Весной 1919 года войска Дутова вновь перешли в наступление с целью занять Оренбург, оставленный белыми в январе. Однако осада Оренбурга затянулась и к успеху не привела. 23 мая того же года из Отдельной Оренбургской армии, Оренбургского военного округа на театре военных действий и Южной группы Западной армии была образована Южная армия. Командующим армией был назначен генерал-майор П.А. Белов (Г.А. Витекопф). Новая армия также не имела больших успехов. К осени 1919 года главные силы армии оказались зажатыми на линии Ташкентской железной дороги между Актюбинском на севере и станцией Аральское море на юге. Чтобы не быть уничтоженными, войска начинают отход на запад и на восток от дороги. При отступлении с территории Оренбургского казачьего войска в конце августа – первой половине сентября в районе Оренбург – Актюбинск в плен красным сдалось до 57 тыс. человек, в основном, военнослужащих Южной армии. Это были, главным образом, оренбургские казаки, не пожелавшие покинуть территорию войска и уйти в Туркестан. Многие из сдавшихся поступили на службу в РККА. В частности, офицерский состав 2-й Отдельной Оренбургской казачьей бригады под командованием полковника Ф.А. Богданова.

18 сентября 1919 года Южная армия была переименована в Оренбургскую, а командующим армией вновь стал генерал-лейтенант А.И. Дутов. Войскам пришлось отступать на Тургай по голодной и безлюдной степи. В частях свирепствовал тиф. К середине октября в строю осталось не более 50 проц. личного состава. От Тургая предстояло пройти еще свыше 400 верст по степи до ближайших населенных районов Акмолинской области, куда войска прибыли в октябре, расположившись вблизи городов Атбасар и Кокчетав, от которых планировалось нанести фланговый удар по красным у Петропавловска. Но в середине ноября отступление продолжилось уже на Каркаралинск и Семипалатинск. Наступили 30-градусные морозы, а в войсках не было зимнего обмундирования, люди были истощены. Этот поход получил название Голодного. На наш взгляд, отступления оренбургских и уральских казаков с территории своих войск по своей тяжести и потерям были наиболее трагичными в сравнении с отступлениями белых сил на остальных фронтах.

1 декабря красные заняли Семипалатинск и частям Отдельной Оренбургской армии (такое название армия получила в начале ноября 1919 г.) пришлось отступать на Сергиополь, в районе которого располагались части Отдельной Семиреченской армии генерал-майора Б.В. Анненкова. Анненковцы враждебно встретили отступающую Отдельную Оренбургскую армию, которую, и без того голодную и оборванную, бессовестно обирали, были даже случаи стычек с применением оружия. В начале января 1920 года все части Оренбургской армии были сведены в отдельный отряд имени Атамана Дутова под командованием генерал-майора А.С. Бакича, вошедший в состав Отдельной Семиреченской армии. В марте того же года вскоре после падения Сергиополя отряд покинул пределы бывшей Российской Империи, перейдя китайскую границу в районе города Чугучак. В составе отрядов Б.В. Анненкова, А.С. Бакича и А.И. Дутова границу Китайского Туркестана (Синьцзяна) перешло до 15 тыс. солдат и офицеров и около пяти тысяч гражданских беженцев.

Оренбургские казаки сражались и на других театрах военных действий – участвовали в Сибирском Ледяном походе и в боевых действиях на Дальнем Востоке (вплоть до конца 1922 г.). Оренбургский казачий полк, сформированный из казаков, перешедших на сторону белых из РККА (а ранее взятых в плен последней), существовал и в составе 3-й Русской армии в Польше (1920 г.).

В период Гражданской войны подготовка казачьих офицерских кадров осуществлялась в Оренбургском военном училище. В связи с нехваткой офицеров специальных частей и отсутствием базы для создания специализированных учебных заведений училище из казачьего было преобразовано в универсальное, в котором помимо подготовки казачьих офицеров были сформированы пехотная рота, кавалерийский эскадрон, артиллерийский взвод и инженерное отделение. Таким образом, отпала нужда в сохранении Оренбургской школы прапорщиков. В различные периоды 1917-1919 гг. в училище постоянно обучалось около 150-320 юнкеров. В начале 1919 года училище было эвакуировано на Восток России и позднее разместилось в Иркутске. К июлю 1919 года оно выпустило 285 офицеров, по данным на 18 июля в нем обучалось 100 юнкеров (по штату полагалось 320).

И.К. Волегов вспоминал о своих сослуживцах по оренбургскому казачьему полку: «Офицеры полка мне очень понравились. Не было в них ничего деланного, все естественное, простое, товарищеское, без всякого гонора, как бывает у некоторых. Должен заметить, что в строю уже отношение друг к другу не то». В годы Гражданской войны отличилось немало казачьих офицеров, многие геройски погибли. Вот лишь несколько примеров.

17 января 1918 года войсковой старшина Протодьяконов и сотник Б.А. Мелянин под артиллерийским и пулеметным огнем красных взорвали железнодорожный мост через реку Каргалка у разъезда № 18. Хорунжий 3-го Уфимско-Самарского полка Оренбургского казачьего войска С. Вдовин 15 июня 1918 года, командуя Петровской сотней, с полусотней зашел в тыл красным под д. Надырова, атаковал красных, но, не поддержанный с фронта офицерским отрядом, попал в окружение. С 12 казаками он остался у пулемета и, несмотря на огонь, вывез его из кольца. В ходе рукопашной схватки Вдовин получил удар прикладом и рану в грудь навылет. Результатом атаки стало отступление красных на 20 верст, что значительно облегчило бои за переправу «Надыров мост».

Командир дивизиона 1-го Оренбургского казачьего линейного конного полка войсковой старшина Карташев 22 октября 1918 года был отмечен «Лентой отличия» Оренбургского казачьего войска (высшей наградой войска периода Гражданской войны) «за атаку на противника в конном строю и доведение ее до удара холодным оружием».

Войсковой старшина Р.П. Степанов в 1919 году был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени за то, что «в боях с 20 по 23 января 1919 г. в районе Илецкой Защиты, командуя двумя разведывательными сотнями и оставшись с ними один на позиции против превосходящих сил противника, благодаря умелому руководству и беззаветной храбрости, являясь лично в самых опасных местах в критические минуты и тем воодушевляя свои сотни, успешно сдерживал натиск частей противника, дал возможность спасти артиллерию и обозы 1-го казачьего корпуса, части которого в панике отступали, и благополучно вывести их из-под ударов красных». Командир 1-й сотни 9-го Оренбургского казачьего полка хорунжий Г. Одиноков в бою у поселка Елизаветинский 17 марта 1919 года захватил два 42-линейных орудия красных, за что был награжден французской золотой медалью «Президента республики» с мечами.

В начале 1919 года офицеры II Оренбургского казачьего корпуса, показывая пример казакам, лично водили части в атаку. Вследствие этого потери среди офицеров, в том числе старших, были велики: геройски погиб командир дивизиона 23-го Оренбургского казачьего полка хорунжий Холодилин, ранены войсковые старшины Зуев и В.М. Альметьев, полковник Ушаков. Сам командир корпуса генштаба генерал-майор И.Г. Акулинин неоднократно находился на передовом наблюдательном пункте, а начальник штаба корпуса войсковой старшина Л.И. Тушканов лично водил войска в атаку.

Уже в 1922 году в Приморье, когда красные партизаны совершили налет на станцию Новонежино, часть оренбургских казаков охранявшего станцию взвода подъесаула Завьялова была захвачена ими в плен. Оказавшийся в безвыходном положении подъесаул Завьялов, чтобы не попасть в руки красных, подорвал себя ручной гранатой.

Но далеко не все офицеры в условиях Гражданской войны являли собой образец преданности родине. 1917 год разложил не только солдат, но и офицерство. Уже осенью следующего года наблюдатели отмечали, что на фронте офицеров не хватает, зато в тыловом Оренбурге они встречаются в избытке. Удивительным образом на новые условия службы накладывались прежние корпоративные традиции. В указе Войскового правительства от 20 июля 1918 года отмечалось: «Многие из состоящих на службе офицеров не откликнулись на призыв главнокомандующего фронтом действующих против большевиков казачьих отрядов и не встали в ряды бойцов на защиту войска. Были случаи отказа штаб-офицеров от исполнения поручений командующих фронтами, очевидно потому, что командующие были моложе их чином. Не время теперь считаться со старшинством и умалять власть тех, кто, движимый любовью к родному войску и России, не жалея ни сил, ни жизни, не зная отдыха, отдает всего себя на борьбу со злейшим врагом казаков – большевиками и, благодаря лишь своей самоотверженной работе, выдвинут на видное место командующего отрядом или фронтом. Если успех сопутствует таким командующим, то они находятся на своем месте и смена их вредна для общего дела.

Время, переживаемое нами, слишком тяжело, не менее тяжелы сейчас и обязанности управления выздоравливающими, но страшно ослабевшими от тяжкой болезни вооруженными силами войска, а потому командование должно быть в руках тех, кому верят и [за кем] охотно пойдут части в бой, не щадя жизни. Таковыми являются офицеры, уже выдвинувшиеся из рядов бойцов против большевизма».

Некоторые явления свидетельствовали о моральном разложении офицерского корпуса, в том числе не худших его представителей. В офицерской среде стала проявляться непочтительность (например, по отношению к казакам-старикам). Широко распространились карточная игра и другие развлечения, пьянство (возможно, вследствие безысходности положения) и даже мародерство. В частности, командир дружины станицы Петровской, а позднее – офицер 17-го Оренбургского казачьего полка сотник Н.П. Пономарев, по мнению генерал-майора В.В. Кручинина, относился к числу морально падших людей. «Произведенный, очевидно, во время Вели­кой войны, из урядников, и не имеющий соответствующего образования и должного воспитания, он, своими антиморальными (так в тексте – А.Г.) поступками по отношению жителей и их имущества, стяжал себе поистине имя мародера, и нужно только удивляться, как такой выродок мог служить в войсках Белой Армии и носить высокое звание офицера?!».

В мае 1919 года пьяный дебош устроил прапорщик 18-го Оренбургского казачьего полка П.А. Никольский, который «в ночь на 13 мая 1919 г. в г. Уфе напился пьяным до потери приличного воинскому званию вида… тогда же и там же, находясь в кафе «Трудовая Артель», носил при себе бутылку со спиртом, каковой в означенном кафе и распивал, причем вел там себя неприлично, шумя, ругаясь и ходя-шатаясь по ресторану, чем вызвал возмущение находившейся в кафе публики и требование удалить его из кафе», а затем, не желая подчиняться пытавшимся его утихомирить офицерам, заявил, что он «служит в войсках Дутова, какового только одного и признает, а до остального ему нет дела». Прапорщик 8-го Оренбургского казачьего полка Ф. Бармотин в декабре 1918 года совершил пьяное буйство, за что был разжалован в рядовые. Дошло до того, что Дутов в январе 1919 года издал приказ: «Властью, мне данной Верховным Правителем, решительно объявляю: всякий пьяный, встеченный на улице, будет выпорот без различия званий и состояний… Роскошь, пьянство и безобразие не могут быть допущены в городе, вокруг которого льется святая кровь защитников Родины».

Недуг коснулся и старших офицеров. К примеру, в приказе по Восточному фронту от 8 сентября 1919 года говорилось, что командир 6-го Оренбургского казачьего полка войсковой старшина А.А. Избышев «за уклонение от боевых операций и беспрерывное пьянство» разжалован в рядовые. Надо сказать, что пьянство получило распространение также среди неказачьих офицеров.

Некоторые офицеры не гнушались ловить рыбу в мутной воде и в период братоубийственной войны занимались личным обогащением за счет армии. Например, генерал С.А. Щепихин отмечал, что в злоупотреблениях был уличен оренбургский казачий офицер полковник Новокрещенов, являвшийся в 1919 году начальником этапной части Южной армии.

Утрата моральных ограничений коснулась и личной жизни офицерского корпуса. В частности, в годы Гражданской войны такие оренбургские генералы как А.И. Дутов и А.С. Бакич содержали по несколько любовниц при том, что были женаты и имели детей.

В приказе по оренбургскому гарнизону от 17 октября 1918 года отмечалось, что «несмотря на неоднократные приказы по гарнизону многие г.г. офицеры ходят по городу без погон, на кокардах Георгиевские ленточки и не приветствуют друг друга и старших». Подобная ситуация дала повод генералу С.А. Щепихину позднее утверждать, что у Дутова были «толпы вооруженных казаков à la Заруцкий, но не было воинских частей».

Как вспоминал перебежавший позднее к красным командир 1-й сотни 25-го Оренбургского казачьего полка сотник И.В. Рогожкин, «я с первого разу заметил порядки плохие, причитающие жалование и суточные на довольствие 2 месяца не выдавали. Обмундирование тоже, казаки большинство обтрепаны, довольствие себе и лошадям доставали способом реквизиции и неумеренно (слово добавлено другим почерком – А.Г.), где кто сколько ухватит, вооружение[:] за исключением моей 1[-й] сотни весь полк вооружен винтовками системы Гра и в большинстве неисправными». По мнению Рогожкина (впрочем, дважды предававшегося военно-полевому суду), последовательно сменявшиеся командиры полка были крайне неудачными: один – «форменный алкоголик, да и недалекого видимо ума… по вывеске был очень представительный» (полковник Тургенев), другой – «человек трезвый и очень гуманный, но в военном деле был бездарный до бесконечности» (войсковой старшина П. Иванов), третий – «еще чуднее… человек совсем глупый и ни к чему не способный» (полковник Калачев). Для борьбы с дезертирами в конце 1918 года было предписано задерживать их трудоспособных родителей и направлять на работы в окопы в прифронтовой полосе.

Взаимоотношения внутри офицерского корпуса также были далеко не простыми. Существовало деление на казачьих и неказачьих офицеров, причем некоторые представители каждой из групп с недоверием относились к другим. Этому вопросу, несмотря на традицию скрывать внутренние ведомственные противоречия, осенью 1918 года посвятили даже специальный материал в «Оренбургском казачьем вестнике». Штабс-капитан Насонов обратился к казачьим офицерам с открытым письмом, в котором писал: «Мне грустно видеть взаимное непонимание и недоверие, которое замечается между офицерством пехотным и казачьим… Я, сражавшийся все время в рядах казаков, в минуты испытаний и лишений боевой жизни – видел все величие духа и полное единение у боевого офицерства. У нас не было деления на офицеров пехотных и казачьих. Блестящие боевые офицеры: есаул Ершов, Донецков, капитан Булгаков и Володин – никогда о своих преимуществах не говорили. Они все силы отдавали борьбе с большевиками и для пустых ребяческих раздоров у них не было времени. Нам всем нужно брать с них пример».

Конфликты существовали и среди собственно казачьих офицеров. В частности, в конце октября – начале ноября 1918 года буквально из-за совершенно ничтожного вопроса о писарях разгорелся острейший конфликт между генерал-майором Г.П. Жуковым и его штабом с одной стороны и начальником 1-й Оренбургской казачьей дивизии генерал-майором Д.М. Красноярцевым. Подоплека конфликта заключалась в неясности вопроса о подчиненности дивизии Красноярцева. Вопрос пришлось улаживать на уровне Войскового атамана и правительства.

К серьезным конфликтам с другими старшими офицерами в 1918-1919 годах приводили действия Войскового атамана А.И. Дутова. По возвращении из Тургайского похода атаман и его окружение, участвовавшее в походе, стало во главе антибольшевистского движения в войске, тогда как участники повстанческой борьбы, не покидавшие, в отличие от Дутова, войска, оказались на вторых ролях, что привело к расколу в офицерской среде. Дутову повезло – руководителями казаков-повстанцев были, в большинстве своем, безвестные обер-офицеры, которые не могли соперничать с заслуженными штаб-офицерами с академическим образованием, ушедшими с ним в Тургай. Не в пользу повстанческих лидеров было и то, что они сильно тяготели к партизанским методам борьбы. Все эти факторы предопределили слабость и заведомую обреченность оппозиции в борьбе за власть в войске.

Дутов писал в августе 1918 года генералу А.Н. Гришину-Алмазову: «До Вас доходят слухи, что офицерство мною недовольно; я говорю про казачье. Это, пожалуй, отчасти справедливо, ибо я признаю принцип старшинства только в исключительных случаях, командные же должности предназначаю исключительно зарекомендовавшим себя офицерам, как в бою, так и в политике. Все офицеры, спасавшие свои жизни ценой предательства войска, конечно, у меня мест не получат. Вот причина недовольства преимущественно старших офицеров».

Одним из наиболее ярких проявлений оппозиционности повстанческих лидеров Дутову стала деятельность героя повстанческой борьбы есаула Ф.А. Богданова. 17 июля в органе оренбургской организации РСДРП (меньшевиков) газете «Рабочее утро» он и два его сослуживца, сотник Крыльцов и подхорунжий Скрыпников, написали: «Нас не знают, нас не оценили, нас забыли, но напрасно: потомки оценят нашу работу, о нашем страдании и скитании знают многие наши боевые соратники. Мы взяли город, а управлять городом явилось очень много охотников, которые недавно маскировались «товарищами», а теперь нахально заявляют «Мы страдали и мы пахали». Где же совесть и где же честь. Получившие овации при торжественной встрече не набрались мужества указать фамилии истинных героев, а фигурируют фамилии, которые абсолютно не участвовали во взятии города Оренбурга и не принимали никакого участия в свержении советской власти…». Противоречия между «тургайцами» и участниками повстанческого движения не могли не оказать влияния на общий ход антибольшевистской борьбы оренбургских казаков. Нельзя не обратить внимание и на то, что повстанческие вожаки были при Дутове вытеснены на второй план и не заняли руководящую роль в антибольшевистском движении оренбургского казачества.

Конфликтные ситуации возникли у Дутова со своим бывшим соратником полковником В.Г. Рудаковым и генералом Н.Т. Сукиным. Разумеется, отвлекаясь на борьбу с оппонентами и интриги, Дутов, как и его противники, не могли всецело посвятить себя организации борьбы с красными.

В годы Гражданской войны появились и нехарактерные для прежних времен нововведения. Так, в сентябре 1918 года было образовано общество офицеров Оренбургского казачьего войска- своеобразный офицерский профсоюз для защиты корпоративных интересов. Создание такого общества было видимым проявлением политизации казачьего офицерства периода Гражданской войны. Кстати, вскоре после своего учреждения общество по решению 3-го чрезвычайного Войскового Круга было закрыто как имеющее политический характер.

Тем не менее, определенная тенденция налицо. Если до 1917 года для офицеров политики как таковой не существовало, то в новых условиях политические пристрастия нередко предопределяли поступки офицеров. Среди оренбуржцев, не считая перешедших к красным, наиболее ярким примером офицера, для которого партийность возобладала над воинским долгом стал член партии эсеров генштаба полковник Ф.Е. Махин, который стал одним из активных участников военного заговора против атамана А.И. Дутова в декабре 1918 года Однако Махин был не одинок. «Социалистический душок» казачьи офицеры отмечали еще у одного старшего офицера – командира 17-го Оренбургского казачьего полка полковника Н.Г. Смирнова.

В периоды военных неудач в офицерской среде появлялись сомнения в целесообразности продолжения борьбы с большевиками. К примеру, есть сведения, что состоявший в распоряжении Войскового штаба Оренбургского казачьего войска генерал-майор Л.Н. Доможиров, выступая весной 1919 года на станичном сходе в станице Кизильской, говорил казакам о бесцельности борьбы с красными. Некоторые офицеры осенью того же года дезертировали из частей и переходили на сторону красных. Имели место даже случаи массовой сдачи в плен. Уже упоминавшийся Ф.А. Богданов в чине полковника командовал 2-й Отдельной Оренбургской казачьей бригадой. 8 сентября 1919 года вместе с бригадой в полном составе (более 1500 сабель, в том числе 80 офицеров) и со всем вооружением он перешел на сторону красных. В ночь на 22 сентября Богданов и другие перешедшие к красным казачьи офицеры были представлены председателю ВЦИК М.И. Калинину, прибывшему на фронт, причем «Богданов и другие военнопленные горячо благодарили за прием, оказанный Советской властью, каялись в своих ошибках, клялись честно служить народу, защищать Советскую власть». В дальнейшем бригада Богданова успешно действовала в составе РККА против поляков, врангелевцев и басмачей.

Если говорить о казачьих военачальниках, то необходимо признать, что Гражданская война выдвинула мало талантливых командиров. Можно отметить полководческое искусство генштаба генерал-майора И.Г. Акулинина, генерал-майора Р.П. Степанова, генштаба полковника Ф.Е. Махина (все трое – кадровые офицеры), некоторых других офицеров, однако большинство не проявило качеств кавалерийских начальников.

Когда 7 февраля 1921 года в Суйдине был убит атаман Дутов, возникла проблема сохранения преемственности атаманской власти. Заместителем атамана с 1 марта 1921 года стал генерал-майор Н.С. Анисимов, избранный на этот пост организационным собранием оренбургских казаков в Харбине. Однако после падения Белого Приморья, стало известно, что Анисимов растратил войсковые капиталы. Еще осенью 1920 года от атамана Г.М. Семенова Анисимов получил свыше 100 тыс. золотых рублей на поддержку оренбуржцев в Синьцзяне, однако этих денег Бакич и Дутов для своих отрядов практически не получили. Лишь впоследствии в результате расследования деятельности Анисимова, проведенного ревизионной комиссией под председательством надворного советника П.С. Архипова, были выявлены факты хищений большей части этих средств (57 тыс. руб.). Ему было выражено недоверие, а Войсковым атаманом зарубежных оренбургских казаков 16 февраля 1923 года избрали бывшего помощника Дутова генерального штаба генерал-майора И.Г Акулинина. Впоследствии Анисимов перешел на сторону большевиков и 5 апреля 1925 года с группой казаков угнал из Шанхая в СССР пароход «Монгугай».

После гибели Дутова резко усилилось разложение белых отрядов в Западном Китае, прежде всего отряда самого атамана в Суйдине. Неприглядные картины являло собой поведение офицеров отряда в те годы. Пьянство, кражи, драки и разврат стали чертами повседневной жизни. Новый атаман генерал Акулинин считал необходимым «употребить все усилия на то, чтобы казаки, разметавшись по разным странам, не превратились в человеческую пыль, а наоборот сохранили между собою тесную спайку и в нужный момент выявили свое казачье лицо». Свой пост Войскового атамана зарубежных оренбургских казаков Акулинин, судя по всему, сохранял до самой смерти в 1944 году.

С исходом в эмиграцию антибольшевистское движение оренбургского казачества не прекратилось, а лишь приобрело иные формы. Само существование Зарубежной России стало вызовом большевистскому режиму. Уже в 1920 году в Харбине оренбургскими казаками была создана Рабочая артель, переименованная в 1922 году в Оренбургскую казачью дальневосточную станицу – первое казачье объединение в Маньчжурии (атаман – есаул А.Я. Арапов). В 1924 году в Харбине была образована Оренбургская имени атамана А.И. Дутова станица (атаман – генерал-майор В.В. Кручинин). В 1927 году обе станицы объединились в одну. Оренбургские казаки в 1923 году вошли в состав Восточно-Казачьего союза с центром в Харбине (председатель правления – оренбургский казак, полковник Г.В. Енборисов). В 1930-1940-х гг. оренбуржцы входили в Союз казаков на Дальнем Востоке, некоторое время возглавлявшийся оренбургским казаком, генерал-майором А.В. Зуевым (с 1937 г. – атаман Оренбургской имени атамана Дутова станицы). Наиболее благоприятным периодом существования оренбургской казачьей эмиграции на Дальнем Востоке были 1930-е годы, когда казаки уже сумели адаптироваться к новым условиям существования, активизировали исследовательскую и просветительскую работу. В этот период в Харбине выходили однодневные газеты и сборники «Оренбургский казак», публиковавшие мемуары и исследования по истории войска, в том числе периода Гражданской войны. Именно тогда в Китае вышли воспоминания генералов И.Г. Акулинина и А.В. Зуева, полковника Г.В. Енборисова о периоде Гражданской войны, без знакомства с которыми серьезное изучение истории антибольшевистского движения оренбургского казачества невозможно.

В общей сложности в эмиграции оказалось около 1500 офицеров — участников антибольшевистского движения оренбургского казачества (не только казачьих офицеров). В 1930-х годах в составе Союза казаков на Дальнем Востоке числилось 109 офицеров-оренбуржцев, проживавших в Маньчжурии. Сколько из них было природными казаками, сейчас сказать трудно. В годы Второй мировой войны часть оренбургских казаков, включая генерала Акулинина, поддержала Германию в борьбе с СССР. Со вступлением советских войск в 1945 году в Маньчжурию основные центры антибольшевистского движения оренбургского казачества были ликвидированы, часть казаков бежала на Филиппины, в Австралию, США.

Судьбы казачьих офицеров, оставшихся в Советской России или возвратившихся в СССР из эмиграции сложились подчас не менее трагично, в сравнении с судьбами тех, кто был вынужден навсегда покинуть родину. Практически все они были уничтожены в период репрессий 1930-х годов.

Там же Ф. 39477. Оп. 1. Д. 3. Л. 81.

Там же Д. 6. Л. 1; Народное дело. 1918. № 71. 06.10. С. 2.

Подсчитано по: ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 106. Л. 1-5.

Подсчитано по: РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 193. Л. 27об.-33об.

Волков С.В. Указ. соч. С. 257.

Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской Империи. Л., 1991. С. 210, 211. Несмотря на обилие законодательных актов, регламентировавших орденскую систему Российской Империи, автору при подготовке этой статьи не удалось обнаружить документ, в котором бы однозначно утверждалось, что награждение орденом Св. Георгия или Георгиевским оружием давало права потомственного дворянства. В то же время упоминается об орденах, дающих потомственное дворянство (без их перечисления) – Учреждение орденов и других знаков отличия //Свод основных государственных законов. Т. I. Ч. II. Кн. VIII. СПб., 1892. Ст. 145. С. 22. Также известно, что награжденные Георгиевским оружием были приравнены в правах к награжденным орденом Св. Георгия – Свод военных постановлений 1869 года. Кн. VIII. Изд. 3-е. (По 1 Января 1914 года) Пг., 1915. Разд. 1. Ст. 78. С. 21. См. также: Статуты ордена 1769, 1833 и 1913 гг. и другие законодательные и иные источники по истории ордена //Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки 1769-1920. Биобиблиографический справочник / Отв. сост. В.М. Шабанов. М., 2004. С. 16-112.

Коростелев А.А. Мои встречи с С. Цвиллингом //За власть Советов. Воспоминания участников гражданской войны в Оренбуржье. Чкалов, 1957. С. 64.

Полосин М.П. 1918 год (из воспоминаний обывателя) // Гражданская война на Волге в 1918 г. Сб. первый. Прага, 1930. С. 265; Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917-1920. Шанхай, 1937. С. 54, 79.

Протоколы 3-го чрезвычайного Войскового Круга Оренбургского казачьего войска. Оренбург, 1918. С. 60.

Кривощеков А. Памяти мучеников за казачество // Оренбургский казачий вестник. 1919. № 110. 14.06. С. 2; Кобзов В.С. Офицерский корпус Оренбургского казачьего войска в 1918-1919 гг. // Гражданская война на Востоке России: новые подходы, открытия, находки. М., 2003. С. 70.

Волегов И.К. Указ. соч. С. 50, 51.

ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 1. Д. 4. Л. 97.

Подсчитано по: Справочник-список руководящего и рядового состава – членов белогвардейского «Союза казаков на Дальнем Востоке», находившегося на территории Маньчжурии. Хабаровск, 1950. С. 3-321.

Ганин Андрей Владиславович - редактор отдела военной истории журнала «Родина», кандидат исторических наук.

В 2003 году с отличием окончил исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова (научный руководитель - кандидат исторических наук, доцент О.Р. Айрапетов). С 2000 года - ведущий «Web-сайта Андрея Ганина», посвященного военной истории России начала ХХ века. С 2002 года - член редколлегии и редактор казачьего отдела исторического альманаха «Белая Гвардия» (Москва). Член Русского исторического общества. С 2003 года - аспирант исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Сфера научных интересов: военная история России, корпус офицеров Генерального штаба, история антибольшевистского движения на востоке России и Оренбургского казачества конца XIX - первой четверти ХХ века. Автор более 60 научных публикаций по истории антибольшевистского движения и казачества. Член авторского коллектива Большой российской энциклопедии. Автор и ведущий сетевого научного проекта «Александр Ильич Дутов. Биография». Принимал участие в 19 научных конференциях, проходивших в Москве, Санкт-Петербурге, Симферополе, Уфе, Челябинске, Кемерово.

Сочинения: Черногорец на русской службе: генерал Бакич. М.: Русский путь, 2004; О роли офицеров Генерального штаба в Гражданской войне // Вопросы истории. 2004. № 6; Александр Ильич Дутов // Там же. 2005. № 9; Саквояж генерала А.М. Зайончковского // Там же. 2006. № 2; Архивные коллекции по истории оренбургского казачества и их судьба // Отечественные архивы. 2006. № 1; Оренбургские казаки в борьбе с революционным движением в Поволжье и на Урале в 1905-1908 гг. // Русский сборник. Исследования по истории России. Т. 3. М., 2006; Реконструкция боевого расписания казачьих войск Урала, Сибири и Дальнего Востока по состоянию к 25 октября 1919 г. // Казачество России в Белом движении. Белая гвардия. Альманах. 2005. № 8; Болдырев Василий Георгиевич // Большая российская энциклопедия: В 30 т. Банкетная кампания 1904. Большой Иргиз. М. Т. 3. 2005; Судьба генерального штаба полковника Ф.Е. Махина // Воен.-истор. журнал. 2006. № 6; Оренбургское казачье войско в Гражданской войне и в эмиграции. 1917-1945 гг. // Воен.-истор. журнал. 2006. № 8.

Вечером 4 августа в Еланской станице Шолоховского района Ростовской области состоялось торжественное открытие мемориального комплекса "Донские казаки в борьбе с большевиками". Трудами многих казаков, прежде всего Владимира Петровича Мелихова, мемориал увековечил память семи главных административных и военных вождей Тихого Дона во время Гражданской войны. Шесть из этих вождей представлены бронзовыми барельефами: Е. А. Волошинов, В. М. Чернецов, А. М. Каледин, А. М. Назаров, С. В. Денисов и И. А. Поляков, седьмой увековечен в четырёхметровой бронзовой статуе с атаманским перначом в руках - генерал Пётр Краснов, атаман Всевеликого Войска Донского.

"ОДУМАЙТЕСЬ, ТОВАРИЩИ, КОМУ ПАМЯТНИК СТАВИТЕ?"

Для того, чтобы осознать, что открытие мемориального комплекса в станице Еланской не имеет никакого отношения к "открытию памятника Гитлеру", как поспешили заявить некоторые местные жители, надо всего лишь понять одну простую вещь. Хотя в мемориале представлены именно вожди Донского войска (и в этом качестве памятник - один из первых), прежде всего мемориал поставлен в память о трагедии всего Донского казачества. И такие же мемориалы надо поставить на землях всех казачьих войск, бывших в России накануне Гражданской войны. Потому что больше никакой осязаемой памяти казаки по себе, увы, не оставили. И не оставили не потому, что сами пожелали исчезнуть без следа, а потому, что им сильно "помогли" это сделать. Кто же именно?

В советской, а то и в российской историографии можно встретить точку зрения, что казаки сами оттолкнули от себя большевиков, которые всеми силами пытались интегрировать их в новую жизнь. Виной этому, мол, были отсталость казаков и их упорное нежелание порвать с "эксплуататорами". Поэтому, стало быть, если и получили, то по заслугам. Посмотрим, насколько справедлива эта точка зрения и что именно представляло из себя российское казачество накануне революции.

КЕМ КАЗАКИ БЫЛИ И ЧТО С НИМИ СДЕЛАЛИ

Общая численность казачества в 1917 году составляла не менее 4.4 миллиона человек (по некоторым данным, 6 7 миллионов). В строю при этом было несколько больше 300 тысяч казаков. Общая же численность населения Российской империи накануне революции оценивалась в 166 миллионов человек, а Императорской армии - в 10 12 миллионов человек. Из общей численности казаков Донское войско насчитывало более 2,5 млн. казаков, Кубанское - 1,4 млн., Терское - 250 тыс. Общая численность Амурского, Уссурийского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск составляла чуть меньше 1 миллиона человек. Уральское казачество насчитывало более 150 тысяч человек, от которых после Гражданской войны не осталось и следа, что делает судьбу этого войска уникальной даже по меркам революционной России.

Казачество было одним из самых закрытых сословий Российской империи. Казаком нельзя было стать, им можно было только родиться - с 1811 года особым царским указом было запрещено выходить из казачества и записываться в казаки. Станичные и окружные Круги и Атаманы пользовались значительной самостоятельностью в расходовании средств: строили школы, гимназии, военные училища, назначали пенсии инвалидам войн и семьям погибших, строили мосты, чинили дороги и так далее. Каждый казак обязан был служить 20 лет, из них 4 года в кадровых частях, 7 лет - в запасе 1 й очереди. После этого он мог привлекаться в строй лишь в случае большой войны. Это значит, что, начиная службу в 21 год, он уже с 32 лет мог спокойно заниматься семьёй и хозяйством.

Казаки, наряду с крестьянством и духовенством, были одним из наиболее консервативных сословий в Российской империи. При этом они были отлично организованы, поголовно вооружены и превосходно обучены владеть оружием. Разумеется, любая власть обязана была считаться с ними и, по возможности, старалась привлечь их на свою сторону.

Не стала исключением и Советская власть. 7 декабря 1917 года II Съезд Советов выпустил "Обращение к трудовому казачеству". Интересно, чем же попытались привлечь казаков большевики? Казаки были консервативной, самоорганизующейся и вооружённой силой. Большевики же выступали за слом всего старого, за "диктатуру пролетариата", никак не совместимую с самобытным казачьим укладом, и за поголовное разоружение всех, кроме них самих и тех, кто согласится за них воевать. Казалось бы, никаких точек соприкосновения у казаков с большевиками не было и быть не могло.

Но нет, такая точка всё таки нашлась. Называлась она ровно так же, как и у нынешних идейных "национал демократов", почти ничем не отличающихся от идейных большевиков, даже национальной принадлежностью - "Долой труд!". В смысле - "Долой государственную службу!". И казачья молодёжь, особенно фронтовики, на это купилась.

Действительно, служба казаков государству была тяжела, даже в материальном отношении. Например, каждому молодому казаку его курень (то есть большая патриархальная семья) должен был купить коня, пику, шашку, винтовку, кинжал, два револьвера, по два комплекта летнего и зимнего обмундирования и так далее. И в мирное время, не говоря уже о военном, казак никуда не смел отлучаться более чем на трое суток без разрешения станичного атамана. Помимо обязанности выходить на войну, каждый казак должен был регулярно бывать на военных сборах, по своей серьёзности и напряжённости несопоставимых с теми, что проходили советские "партизаны".

А Ленин предложил казакам три популистских пункта, которые "старорежимникам" крыть было нечем:

1) Для казаков отменялась обязательная военная служба;
2) Все обязанности по обмундированию и вооружению служащих казаков брала на себя советская казна;
3) Всем казакам разрешалась свобода передвижения по стране, военные сборы отменялись.

Реальное же наполнение этих пунктов, как их понимали "про себя" большевики во главе с Лениным, было совершенно другое, и казакам вскоре пришлось в этом убедиться на своём горьком опыте:

1) Тех, кто не шёл в Красную армию воевать вдали от родных мест, расказачивали и переселяли в Центральную Россию или в Сибирь;
2) Для того, чтобы получить из казны оружие и снаряжение, казаки должны были сначала их туда сдать, за сокрытие оружия - расстрел;
3) Ходить и ездить можно было куда угодно, но только днём, даже в своей собственной станице: комендантский час, за его нарушение - расстрел.

И тогда, и сейчас коммунисты и их сторонники утверждали и утверждают, что главным в плане мотивации репрессий над казачеством был материально-классовый момент: так как большая часть казаков была зажиточной, то и попала под карающий меч расказачивания.

Это не совсем так. Главной мишенью репрессий был именно традиционный уклад. Справедливости ради, стоит сказать, что насаждавшаяся большевиками классовая ненависть вовсе не сводилась к принципу "грабь награбленное", хотя включала его как один из главных идеологических компонентов. Консервативные сообщества, более или менее лояльные старой России, истреблялись независимо от их благосостояния: просто по факту консервативности и лояльности.

"ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ ПОГОЛОВНО"

Гипотезу, что Советская власть изначально планировала уничтожение казачества как класса именно из за особенного уклада жизни, подтверждают, в первую очередь, сами советские документы. Например, решение Донского бюро РКП (б) "Об основных принципах в отношении к казачеству", датированное апрелем 1919 года:

"1. Существование донского казачества с его экономическим укладом жизни, остатками экономических привилегий, прочно укрепившимися реакционными традициями, воспоминаниями о политических привилегиях, пережитками патриархального строя, с доминирующим бытовым и политическим влиянием более богатых стариков и тесно сплоченной группы офицерства и чиновничества, стоит перед пролетарской властью неизменной угрозой контрреволюционных выступлений.

Эти выступления тем более опасны, что военная организация казачества входила неотъемлемой частью даже в его будничную мирную жизнь. Вообще, обучение военному искусству, которое делает каждого казака от 18 лет до возраста полной физической старости искусным воином, дает контрреволюции готовый кадр солдат (до 300 тыс. человек), которые очень быстро могут мобилизоваться (примеры всех бывших восстаний) и вооружиться (запрятанным с величайшей хитростью оружием).

Положению Советской власти, угроза успешного наступления на которую иностранного империализма далеко еще не устранена, наличность этого кадра живой силы контрреволюции грозит величайшей опасностью.

Все это ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром и решительном уничтожении казачества как особой бытовой экономической группы, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распылении и обезвреживании рядового казачества и о формальной ликвидации казачества.

2. Практическое проведение этой задачи в настоящий момент должно сообразоваться со стратегическим положением фронта, дабы не вызвать немедленными внутренними выступлениями осложнений для фронта и дабы неосмотрительными демонстративными репрессиями не приостановить разложения среди казаков, еще остающихся в рядах противника.

Применение репрессий, массового террора должно носить характер обоснованной кары за поведение отдельных лиц, хуторов, станиц (попытки восстания, противодействие Советской власти, шпионаж и т. п.).

По отношению к южному, наиболее контрреволюционному, казачеству должен быть проведен экономический террор (экономическое обескровление казачества). Мерами такого порядка должны явиться:

1. Обезземеливание многоземельного черкасского казачества, обезземеливание наиболее контрреволюционных групп других округов.

2. Упразднение войсковой собственности на землю (уничтожение войсковых, юртовых земель), наделение этой землей малоземельных местных крестьян и переселенцев с соблюдением, по возможности, форм коллективного землепользования.

3. Конфискация рыболовного имущества у казаков по Дону (владение которыми обусловливало одну из существующих привилегий казачества) и передача его рыболовным артелям и крестьянам-рыбакам.

4. Наложение контрибуций на отдельные станицы.

5. Проведение чрезвычайного налога с таким расчетом, чтобы он главной своей тяжестью, наряду с крупной буржуазией, лег на казачество..."

Ещё короче это можно сформулировать словами другого апрельского документа Донбюро: "само существование казачества с его укладом жизни, привилегиями и пережитками, а, главное, умением вести вооружённую борьбу представляет угрозу Советской власти. Донбюро предлагало ликвидировать казачество как особую экономическую и этнографическую группу путем его распыления и расселения за пределы Дона"

Истинную мотивацию столь жестоких действий в отношении казачества можно лучше понять из следующей мысли, высказанной Троцким: "Казаки - единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно". Отсюда становится ясной и неприличная для политика эмоциональность, которую высказывал Троцкий по поводу судьбы казаков: "Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море..." Для расправы с пассионарными субэтносами русского народа, как видно отсюда, можно "притянуть за уши" даже ненавидимое всеми большевиками, а особенно "этническими", Евангелие - лишь бы натравить различные части русского народа друг на друга...

Итак, в 1918 году большевики развернули против казаков форменный террор, который был "законодательно" оформлен директивой ВЦИК от 24 января 1919 года "Об истреблении казачества" (!) - случай, не имевший прецедентов в российской истории, когда целые субэтносы русского народа подлежали истреблению в законодательном порядке: им надлежало, как выражался об этом Троцкий, "устроить Карфаген". После таких директив ожидать от простых донских, кубанских и терских казаков верности "единой и неделимой России", в советском обличье активно их истреблявшей, было бы как то странновато.

Сначала казаков подавляли силой, уничтожая не только всех, кто поднял оружие против Советской власти, но и всех подозрительных вообще, даже просто случайным образом.

"... Предлагаю к неуклонному исполнению следующее: напрячь все усилия к быстрейшей ликвидации возникших беспорядков путем сосредоточения максимума сил для подавления восстания и путем применения самых суровых мер по отношению к зачинщикам-хуторам:

А) сожжение восставших хуторов;
б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании;
в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;
г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам;
д) широкое оповещение населения хуторов станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения помощи; примерное проведение карательных мер с широким о том оповещением населения".

"Реввоенсовет 8 й армии приказывает в наикратчайший срок подавить восстание предателей, воспользовавшихся доверием красных войск и поднявших мятеж в тылу. Предатели донцы еще раз обнаружили в себе вековых врагов трудового народа. Все казаки, поднявшие оружие в тылу красных войск, должны быть поголовно уничтожены, уничтожены должны быть и все те, кто имеет какое либо отношение к восстанию и к противосоветской агитации, не останавливаясь перед процентным уничтожением населения станиц, сжечь хутора и станицы, поднявшие оружие против нас в тылу. Нет жалости к предателям. Всем частям, действующим против восставших, приказывается пройти огнем и мечом местность, объятую мятежом, дабы у других станиц не было бы и помысла о том, что путем предательского восстания можно вернуть красновский генеральско-царский режим".

Но довольно цитировать советские документы. Приведённых выше цитат более чем достаточно, чтобы понять общую их направленность. Перейдём к судьбам отдельных казачьих войск, погибших в Гражданской войне, большинству из которых, как показали реалии последних десятилетий, так и не суждено возродиться.

Будучи ограничены объёмом публикации, мы не можем рассказать обо всех исчезнувших казачьих войсках, например, об Астраханском, Уссурийском или Семиреченском казачестве, или о так и не обустроенном до конца Евфратском войске. Поэтому ограничимся лишь наиболее многочисленными казачьими войсками, в наибольшей степени оказавшими влияние на ход русской истории начала середины XX века.

ДОНСКОЕ, КУБАНСКОЕ И ТЕРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Первый раз донские казаки приняли сторону большевиков в конце 1917 - начале 1918 года "из интереса" и из желания прекратить войну. Их надежды были сразу же жестоко обмануты. Уже в ответе ДонскомуКругу от командующего Северным отрядом Ю. В. Саблина, датированном 12 февраля 1918 года, утверждалось, что "казачество как таковое должно быть уничтожено с его сословностью и привилегией, это обязательно". Долго терпеть первую попытку "расказачивания" донцы не собирались, и уже 21 марта 1918 года в станице Суворовской вспыхнуло антикоммунистическое восстание, вскоре охватившее весь Дон. В начале мая 1918 года был собран Круг спасения Дона, который выбрал Атаманом генерала П. Н. Краснова и приступил к освобождению Дона от большевиков и к строительству собственной государственности - "до восстановления национального государства в общероссийском масштабе".

Второй раз донцы поддались на посулы большевиков в конце 1918 - начале 1919 года, когда авторитет Краснова и Круга Донского войска зашатался под ударами красных войск на фронте и добровольцев с "союзниками" - в тылу. Казаки под воздействием разлагающей Донское войско красной пропаганды, так и не дождавшись прибытия обещанных Деникиным "союзников", бросали фронт, надеясь "замириться с большевиками" по предложенному последними принципу: "Вы - сами по себе, и мы - сами по себе". Весна 1919 года показала, насколько обманывались казаки в своих наивных ожиданиях.

Третий и последний раз за Гражданскую войну донские казаки массово переходили на сторону красных уже в 1920 году - во время абсолютно позорной для добровольческого командования Новороссийской эвакуации и особенно во время капитуляции Кубанской армии на Черноморском побережье, когда красным сдались 2 донских и 4 кубанских корпуса, брошенных добровольцами. Большая часть сдавшихся пошла к красным не из любви к ним - красных они ненавидели давно и упорно - а только потому, что белых после этой капитуляции они ненавидели ещё больше. Как рассказывал в июне 1920 года бежавший из красного плена донец Гундоровского полка, "Братвы у них нашей - страсть. Есть донцы, есть и кубанцы... Видел я у них и своих станичников. Есть и офицеры, что попали в плен к красным в Черноморье. "Дудочки, - говорят, - чтобы мы когда нибудь опять стали служить белым. Зачем бросили нас на произвол судьбы в Новороссийске? Показали там себя господа генералы. Довольно тешить их превосходительства, будя с нас". Эти, которых захватили красные у моря, самые злющие. Свирепеют почём зря. Растуды твою так, говорят, ваше генеральё".

Трагическая участь Кубанского казачьего войска, второго по численности после Донского, помимо прочих обстоятельств, была обусловлена злополучной интригой политиканов из Кубанской Рады с "самостийностью". Эта "самостийность" достигла своего апогея осенью 1919 года, когда члены Рады заключили с горцами Кавказа договор, согласно которому кубанские войска отдавались в распоряжение горского правительства. В момент, когда на Московском направлении решалась судьба всей Белой борьбы, нельзя было назвать такой договор иначе, как изменой. Расправа над "самостийниками", которую учинил приехавший на Кубань генерал Врангель, окончательно подорвала дух многих кубанских казаков, наивно полагавших, что "Рада за нас заступается". Кубанцы массово стали бросать фронт, надеясь у себя дома договориться с большевиками. Нечего и говорить, что после эвакуации добровольцев из Новороссийска кубанцев в лучшем случае ждала Красная армия и польский фронт, в худшем и наиболее частом - северные и сибирские лагеря. Остатки осознававших свою идентичность кубанских казаков были добиты в конце 1920 х и в начале 1930 х годов: коллективизация, голодомор, "чёрные доски", неудачные восстания, подавленные карателями - обо всём этом в произведениях советского агитпропа, типа фильма "Кубанские казаки", не найти ни одного упоминания.

Терское казачье войско, самое малочисленное из трёх казачьих войск Юга России, вынуждено было сойти с исторической сцены самым первым. К моменту Октябрьской революции терских казаков в строю оставалось меньше 40 тысяч человек. Атаман Терского войска Михаил Александрович Караулов своим авторитетом и военно-административными способностями заставил считаться с Терским войском горцев, издавна враждебных терскому казачеству и окружавших его со всех сторон. Но 12 декабря 1917 года атаман Караулов был убит на станции Прохладная революционными солдатами, и горцы с терскими казаками сразу начали резать и отстреливать друг друга. Практически всю Гражданскую войну терцы провели, главным образом, на своей земле, истекая кровью под натиском многократно превосходящих сил горцев и поддерживавших их большевиков. Эвакуироваться из Новороссийска и, впоследствии, из Крыма, удалось лишь единицам во главе с последним Атаманом Терского войска Г. А. Вдовенко. Большая же часть выживших терских казаков подверглась "расказачиванию", а их земли и имущество были отданы чеченцам.

ОРЕНБУРГСКОЕ И УРАЛЬСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

В Оренбурге и на Урале казачество было поляризовано по своим политическим взглядам куда больше, чем в Кубани и на Дону. Правда, противоположным образом. Если значительная часть Оренбургского казачьего войска, за исключением военного училища, высшего начальства и многих офицеров, почти сразу перешла на сторону красных, то уральцы практически поголовно заняли сторону белых.

Причин этому несколько: в частности, Оренбургское казачье войско было сравнительно "молодым" и в нём был огромный процент фронтовой молодёжи, поддавшейся пропаганде большевиков и пошедшей под начало главных оренбургских "червонных казаков" братьев Кашириных. Правда, после начавшихся репрессий на землях Оренбургского войска многие старшие казаки и даже фронтовики перешли к белым.

Уральское же казачье войско, напротив, имело давние традиции, существуя, как минимум, с XV века. К тому же большую часть Уральского войска составляли казаки староверы, которых приводили в мистический ужас перевёрнутые пентаграммы на кителях и фуражках красноармейцев (всю Гражданскую войну красные звёзды носились именно таким образом - в более поздний советский период зловещим напоминанием об этой "антихристовой печати" остался только орден Боевого Красного Знамени).

Собственно, большевики особо и не скрывали, что их целью на территории Уральского казачьего войска, как и везде, был именно геноцид казаков, уничтожение всего боеспособного казачества, способного поднять против них оружие. Очень показателен в этом плане роман Д. А. Фурманова "Чапаев": "Чапаев, такой чуткий и гибкий во всех своих действиях, так быстро всё улавливавший и ко всему применявшийся, понял здесь, в степях, что с казаками бороться надо уж не тем оружием, каким боролись недавно с мобилизованными насильно колчаковскими мужичками. Казаков на испуг не возьмёшь, захваченной территорией с толку их не собьёшь, территория казацкая - вся широкая степь, по которой будет он скакать вдоль и поперёк, в которой всюду найдёт привет казачьего населения, будет жить у тебя в тылу, будет неуловим и бесконечно вреден, - серьёзно, по настоящему опасен. Казацкие войска не гнать надо, не ждать надо, когда произойдёт у них разложение, не станицы у них отымать одну за другою, - это дело очень важное и нужное, но не главное. А главное дело - сокрушить надо живую силу, уничтожить казацкие полки. Если из пленных колчаковцев было можно восполнять поредевшие ряды своих полков, то из пленных казаков этого набора делать невозможно: тут - что казак, то и враг непримиримый. Во всяком случае, другом и помощником сделается он не скоро! Уничтожение живой неприятельской силы - вот задача, которую поставил Чапаев перед собою".

Так что после такой "генеральной диспозиции" Чапаевской дивизии возмущение Фурманова и его героев "жестокостями" со стороны уральских казаков, как минимум, непоследовательно. Война между уральскими казаками и чапаевцами шла бескомпромиссная - на взаимное истребление. Правда, после сдачи Уральска атаман Уральского казачьего войска 33 летний генерал-лейтенант Владимир Сергеевич Толстов сумел разработать план специальной операции, в ходе которой уральцы с ничтожными потерями смогли уничтожить штаб Чапаевской дивизии и убить самого Чапаева (всего было убито и взято в плен более 2500 красноармейцев), но эпидемия тифа в рядах уральских казаков и резкое увеличение численности 4 й Туркестанской армии вынудили их навсегда покинуть свою землю и отступить к Гурьеву, на берег Каспийского моря. Примерно 90 процентов личного состава Уральского войска погибло не в боях, а именно от занесённого пленными красноармейцами тифа, лечить который у казаков было нечем: практически во всех полках, имевших по 500 человек списочного состава, в строю осталось по 40 60 казаков.

5 января 1920 года генерал Толстов со своим штабом, беженцами и остатками последних двух полков Уральского войска (всего 15?000 человек) оставил Гурьев и проделал тяжелейший 700 километровый путь по "Голодной степи" на Форт-Александровский - по его собственному выражению, "от красных лап в неизвестную даль". Особенно тяжёлые потери уральцы понесли во время подъёма на плоскогорье Мангышлак и на самом плоскогорье, через которое даже местные киргизы пройти зимой считали невозможным. Уральцы прошли, но ценой огромных жертв: по свидетельству одного из кавалеристов каппелевцев, проделавших этот путь вместе с Уральским войском, "цепь трупов на верстах тридцати тянулась беспрерывно...". 13?000 человек замёрзли в дороге или были убиты "красными киргизами", которые грабили и убивали отставших. К счастью, часть казаков вошла в Форт-Александровский раньше прочих и прислала помощь каппелевцам и бывшим с ними уральцам. Сам Толстов после этого 5 апреля 1920 года покинул Форт-Александровский и вышел на Красноводск всего с 214 казаками.

22 мая, когда он перешёл границу с Персией, с ним было уже 162 казака. Из Персии Толстов перебрался во Францию, а оттуда в 1942 году переселился в Австралию. Вместе с ним были последние верные ему 60 казаков. Умер генерал Толстов в Сиднее, в 1956 году, в возрасте 72 лет. Вместе с ним навсегда закончилась история некогда великого и славного Уральского казачьего войска.

СИБИРСКОЕ, ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ И АМУРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Судьбы Сибирского и Забайкальского казачьих войск различаются по тому вкладу, который был внесён казаками каждого из этих войск в Гражданскую войну - и поразительно сходны в том, какая судьба ждала казаков обоих войск после того, как закончилась война.

Казаки Забайкальского войска, два полка которых (1 й Аргунский и 2 й Читинский) ещё в начале 1918 года заразились большевизмом, всю Гражданскую провели в боях у себя дома. Сибирские казаки, будучи индифферентны к пропаганде большевизма, остались столь же безразличны и к делу спасения от него Родины. Практически всё Сибирское войско в Гражданскую войну было больно ещё более тяжёлой болезнью, чем сам большевизм - так называемым "казачьим прагматизмом" и верой в то, что с большевиками можно договориться. Этому способствовало то, что настоящего большевизма сибирские казаки у себя ни разу не видели вплоть до падения власти Колчака. К тому же выборным атаманом Сибирского войска оказался бывший полицейский Иванов Ринов, известный на всю Сибирь своей "держимордовщиной". Поэтому участие Сибирского казачьего войска в боях против красных ограничилось, по большому счёту, одним-единственным крупным эпизодом - рейдом по тылам противника в начале осени 1919 года. Из-за бездарности и недисциплинированности Иванова-Ринова этот рейд, который мог спасти весь фронт колчаковской армии, существенных результатов не принёс. К 1921 году значительная часть сибирских, забайкальских и амурских казаков оказалась в изгнании, перейдя китайскую границу.

В отличие от европейских белоэмигрантов, сибирские и особенно забайкальские и амурские казаки, оказавшиеся в Китае, все 1920 е годы не прекращали борьбы против Советской власти. Почти каждый месяц несколько десятков, а то и сотен казаков прорывались через границу и устраивали рейды по приграничным городам и посёлкам. Целью налётов были отнюдь не простые рабочие и крестьяне, а местные партработники, высокопоставленные служащие и чекисты. У казаков была неплохо налаженная агентурная сеть на советском Дальнем Востоке, которая указывала им цели для нападений и карала вернувшихся из за китайской границы предателей.

Начало конца Забайкальского и Амурского казачьих войск наступило в 1928 году, когда в китайской провинции Синьцзян произошло восстание под марксистскими лозунгами против власти Чана Кайши. По уже обкатанному коммунистами в Финляндии и Закавказье "шаблону" в Северный Китай устремились "воины интернационалисты". К тому же именно 1928 1929 годы ознаменовались повышением активности белоказаков на восточной линии КВЖД - забайкальцы с боем прорывались к себе домой, переплывали Уссури и Амур, вырезали целые отряды и погранзаставы...

Поэтому Советское правительство сочло сентябрь-октябрь 1929 года удобным временем для того, чтобы вернуть хотя бы часть КВЖД в состояние на 1917 год. Заодно, разумеется, и жестоко поквитаться - не только с казаками, но и вообще со всеми русскими беженцами. Независимо от того, участвовали они в борьбе против Советской власти или нет. Независимо даже от пола и возраста. Каким именно образом это делалось, поведали те, кто уцелел и смог написать в города Китая, не тронутые резнёй:

"...30 го числа к нам привезли убитых - священника, его сына и семью Круглик из 6 ти человек (муж, жена и четверо детей).

Они были убиты и сожжены на масле, а еще убит с ними один возчик, у него здесь осталась жена и трое ребят. Вид убитых ужасный, священника можно узнать, лицо сохранилось. У жены Круглика лицо сохранилось и одна грудь, вот поэтому и узнали женщину, а у детей всё сгорело. Запаха от них нет, потому что они зажарились с кожей; для священника сделали гроб, для женщины и сына священника другой, а остальных шесть человек положили в один гроб".

В одном посёлке красные партизаны и бывший при них отряд комсомольцев убивали мужчин и женщин, а детей бросали живыми в реку или разбивали им головы о камни.

В другом поселке женщин и детей загнали в протоку и в воде расстреливали их, а оставшихся на берегу добивали кольями или бросали в разложенные костры.

Лишь в посёлках Аргунском, Комары и на хуторе Дамысово убито около 120 человек.

В посёлке Кацинор красные убили всех мужчин и много женщин.

При последнем налёте на Усль-Уровск 11 октября с. г. жители в отчаянии отстреливались от красных партизан из дробовых охотничьих ружей и старых берданок, красные окружили посёлок и открыли по нему огонь из пулёметов и из орудий стоявшей на р. Аргунь советской канонерской лодки. В результате этого налета перебито не менее 200 человек русского и китайского мирного населения.

Что к этому прибавить? Что убитый священник о. Модест Горбунов предварительно был подвергнуть пыткам, что его привязали за волосы к лошади, которая протащила его тело по земле. Что женщины и девушки, перед тем, как быть замученными или убитыми, были изнасилованы красными партизанами и комсомольцами.

Прибавим еще и то, что, по словам самих красных партизан (эти слова лично слышали некоторые бежавшие из Трёхречья) - они посланы советской властью с приказанием истребить всех без исключения русских переселенцев, живущих в Трёхречье, и уничтожить всё их имущество. В тех местах, где красные партизаны побывали, они точно исполнили этот приказ сатанинской власти и не их вина, если некоторым жертвам удалось бежать и передать нам точно всё, что они видели и слышали в эти ужасные дни..." ("Хлеб небесный", 1929 г., N 13, Харбин).

Так закончила своё существование большая часть ушедших в Северный Китай Забайкальского и Амурского казачьих войск. За "победу" над безоружными женщинами и детьми в "конфликте на КВЖД" красноармейцы и каратели ГПУ получали боевые ордена и наградное оружие. А в память о погибших беженцах до сих пор так и не было поставлено ни одного памятного знака, ни одной мемориальной доски. Памятником им остались лишь пламенные послания, которые писал в их защиту к христианам всего мира первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий), да стихотворение поэтессы Забайкальского казачьего войска Марианны Колосовой "Казачат расстреляли":

Видно ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трёхречье.
Там была жестокость - твой извечный враг.

Ах, беды не чаял беззащитный хутор...
Люди, не молчите - камни закричат!
Там из пулемёта расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат...

У Престола Бога, чьё подножье свято,
Праведникам - милость, грешникам - гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата...
И Господь заглянет в детские глаза.

Скажет самый младший: "Нас из пулёмета
Расстреляли нынче утром на заре".
И всплеснет руками горестными кто то
На высокой белой облачной горе.

Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
"Братья-казачата, кто обидел вас?"
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.

Подойдут поближе, в очи ему взглянут -
И узнают сразу. Как же не узнать?!
"Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять".

И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чьё подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с ними плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!

ВОЗРОДИТЬ ЛУЧШЕЕ

Накануне катастрофы 1917 года наиболее крепкими и ценными сословиями русского народа были - крестьянство, духовенство, купечество и казачество. Именно эти сословия большевики постарались уничтожить в первую очередь. Для этого им надо было натравить разные части русского народа друг на друга. Они и не скрывали этого - например, применительно к крестьянам это озвучил Я. М. Свердлов в мае 1918 года: "Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая... шла в городах... мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов". Из всех сословий расколоть казачество большевикам удалось в наименьшей степени, но достигнутый ими общий раскол русского народа сделал это обстоятельство уже не столь важным. И раскол этот продолжается, в значительной мере, до сих пор.

Для того, чтобы излечить его, и ставятся памятники. Памятники нужны не погибшим. Они нужны нам самим - для исторической памяти и правильной идеологической оценки людей и событий. Никто не знает, возродится ли российское казачество. Очень уж основательно его уничтожали почти всю первую половину XX века. Но если памятников не будет - не будет исторической памяти. А в этом случае казачеству точно никогда не суждено больше возродиться.

Http://www.specnaz.ru/article/?1137

Гражданскую войну представляют, как правило, противостоянием «красных» и «белых». При том сторонники и тех, и других любят обвинять друг друга в развязывании конфликта. Выясняют, кто первым взялся за оружие и прибег к политике террора. Тем не менее, война началась бы, даже если белое движение не смогло бы возникнуть и было бы подавлено, скажем, в начале 1918 года. Или красные вдруг внезапно куда-то испарились. Ведь помимо вышеперечисленных ребят существовали и иные стороны конфликта. Например, национальные движения и региональные правительства, так называемые «зеленые», иностранные интервенты. Впрочем, была и еще одна сила, благодаря которой белогвардейцы сумели сформировать массовые армии. И имя ей - казаки.
Источник иллюстрации: http://lemur59.ru Недовольные новой властью, казаки составляли немалую долю большинства белогвардейских армий. Донские, кубанские и терские казаки в 1919 году составляли основную массу белой кавалерии ВСЮР на Южном фронте и немалую (до пятидесяти процентов) часть пеших формирований. В 1918 году именно казаки стали массовым, мобилизованным элементом в частях Донской и Добровольческой армий. Уральская казачья армия на Восточном фронте подчинялась адмиралу Колчаку, именно уральцами был уничтожен штаб дивизии знаменитого Василия Чапаева. Столь масштабное участие казаков в Гражданской войне было обусловлено несколькими причинами:
1. Стремление казаков к независимости, их относительно богатое существование в «старой-доброй» царской России.
2. Наличие у казаков не просто оружия, но и собственных военных организаций, которые насчитывали порой десятки (!) тысяч бойцов.
3. Сами казачье области, достаточно отдаленные от центра, обособленные.
Существовали, конечно, и «красные» казаки. Например, Червонное казачество, где было немало потомков запорожских казаков. Многие бедняки, «иногородние», бойцы разложившихся белых и повстанческих частей также шли на службу к большевикам. Но, тем не менее, по данным ВЦИК (законодательный орган молодой советской власти) на 1919 год лишь пятая часть казаков служила в Красной армии. Остальные же, до трех четвертей, поддерживали белых или состояли в повстанческих отрядах.
Источник иллюстрации: https://www.syl.ru Суть однако в том, что казаки, в немалой своей доле, заботились прежде всего о своих родных областях. Большевики однозначно превратились для них в угнетателей, в силу, что стремится лишить казачество старых прав и привилегий. Но цели белогвардейцев (масштабная война, поход на Москву, единая и неделимая Россия) казаков интересовали слабо, исключая часть офицеров. А вот их, казачий, сепаратизм имел серьезную поддержку в массах. Потому, даже если бы не было белых, казаки все равно выступили бы против большевиков, стремясь к независимости. Собственно, Вешенское восстание так и проходило, притом популярным лозунгом была на тот момент интересная фраза: «советы без коммунистов!» Ранее донские казаки также воевали отдельно от Добровольческой армии белых, ведомые атаманом Петром Красновым. На тот период (1918 год) казаки ориентировались на Германию, получая от нее снаряжение. В любом случае, казачьи области не могли мирно войти в состав нового советского государства, хотя бы ввиду большого количества собственников, не разделявших идей о перераспределении земли. Да и с оружием казачки расставаться не желали...

Революция 1917 года и последовавшая за ней гражданская война оказались переломными событиями в судьбе нескольких миллионов россиян, называвших себя казаками. Эта сословно обособленная часть сельского населения была крестьянской по происхождению, а также по характеру труда и образу жизни. Сословные привилегии, лучшее (по сравнению с другими группами земледельцев) земельное обеспечение частично компенсировали тяжёлую воинскую повинность казачества.
По переписи 1897 г. войсковых казаков с семьями насчитывалось 2.928.842 человек, или 2,3 % всего населения. Основная масса казаков (63,6 %) проживала на территории 15 губерний, где существовало 11 казачьих войск - Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское. Самым многочисленным было донское казачество (1.026.263 человек или около трети общего числа казаков страны). Оно составляло до 41 % населения области. Затем шли Кубанское - 787.194 чел. (41 % населения Кубанской обл.). Забайкальское - 29,1 % населения области, оренбургское - 22,8 %, терское - 17,9 %, столько же амурское, уральское - 17,7 %. На рубеже веков наблюдался ощутимый прирост населения: в период с 1894 по 1913 гг. численность населения 4-х самых крупных войск увеличилось на 52 %.
Войска возникли разновременно и на разных принципах - для Войска Донского, например, процесс врастания в российское государство шёл с XVII по XIX в. Сходной была судьба некоторых иных казачьих войск. Постепенно вольное казачество превращалось в военно-служилое, феодальное сословие. Шло как бы "огосударствление" казаков. Семь из одиннадцати войск (в восточных районах) создавались правительственными указами, с самого начала строились как "государственные". В принципе, казачество было сословием, однако, сегодня всё чаще раздаются суждения о том, что это также и субэтнос, характеризуемый общей исторической памятью, самосознанием и чувством солидарности.
Рост национального самосознания казаков - т.н. "казачий национализм" - ощутимо наблюдался в начале ХХ в. Государство, заинтересованное в казачестве, как военной опоре, активно поддерживало эти настроения, гарантировало определённые привилегии. В условиях нарастающего земельного голода, поразившего крестьянство, сословная замкнутость войск оказалась удачным средством защиты земель.
На протяжении своей истории казачество не оставалось неизменным - каждая эпоха имела своего казака: сначала это был "вольный человек", затем его сменил "служилый человек", воин на службе государства. Постепенно и этот тип стал уходить в прошлое. Уже со второй половины XIX века преобладающим становится тип казака-фермера, которого только система и традиция заставляли браться за оружие. В начале ХХ века наблюдалось нарастание противоречий между казаком-фермером и казаком-воином. Именно последний тип старалась сохранить и порой искусственно культивировала власть.
Менялась жизнь, и, соответственно, менялись и казаки. Всё более ярко проявлялась тенденция к самоликвидации войскового сословия в его традиционном виде. Дух перемен как бы носился в воздухе - первая революция пробудила у казаков интерес к политике, на самом высоком уровне обсуждались вопросы распространения столыпинской реформы на казачьи территории, введения там земств и проч.
Рубежным и судьбоносным для казачества стал 1917 год. События Февраля имели серьёзные последствия: отречение императора, помимо всего прочего, разрушило централизованное управление казачьими войсками. Основная масса казачества длительное время находилась в неопределённом состоянии, не принимала участия в политической жизни - сказалась привычка к повиновению, авторитет командиров, слабое понимание политических программ. Между тем, политики имели своё видение позиций казаков, скорее всего обусловленное событиями первой русской революции, когда казаки привлекались к несению полицейской службы и пресечению волнений. Уверенность в контрреволюционности казачества была свойственна и левым, и правым. А между тем, капиталистические отношения всё глубже проникали в казачью среду, разрушая сословие "изнутри". Но традиционное осознание себя как единой общности несколько консервировало этот процесс.
Однако, достаточно скоро на смену понятной растерянности пришли самостоятельные инициативные действия. Впервые проводятся выборы атаманов. В середине апреля Войсковой Круг избрал войскового атамана Оренбургского казачьего войска генерал-майора Н.П.Мальцева. В мае Большой Войсковой Круг создал Донское войсковое правительство во главе с генералами А.М.Калединым и М.П.Богаевским. Уральские казаки вообще отказались избирать атамана, мотивируя отказ желанием иметь не единоличную, но народную власть.
В марте 1917 г. по инициативе члена IV Государственной думы И.Н.Ефремова и заместителя войскового атамана М.П.Богаевского был созван общеказачий съезд с целью создания специального органа при Временном правительстве для отстаивания интересов казачьего сословия. Председателем Союза казачьих войск стал А.И.Дутов, активный сторонник сохранения самобытности казачества и его свобод. Союз стоял за сильную власть, поддерживал Временное правительство. В тот период А.Дутов называл А.Керенского "светлым гражданином земли русской".
В противовес леворадикальные силы создали альтернативный орган 25 марта 1917 г. - Центральный совет трудового казачества во главе с В.Ф.Костенецким. Позиции этих органов были диаметрально противоположны. Они оба претендовали на право представлять интересы казаков, хотя ни тот, ни другой не являлись подлинными выразителями интересов большинства, выборность их также была весьма условна.
Уже к лету у казачьих вождей наступило разочарование - и в личности "светлого гражданина", и в той политике, которую проводило Временное правительство. Нескольких месяцев деятельности "демократического" правительства оказалось достаточно, чтобы страна оказалась на грани краха. Выступления А.Дутова в конце лета1917 г., его упрёки к власти предержащей горьки, но справедливы. Наверное, он был одним из немногих, кто уже тогда занимал твёрдую политическую позицию. Основную позицию казачества в этот период можно определить словом "ожидание" или "выжидание". Стереотип поведения - приказы отдаёт власть - какое-то время ещё срабатывал. Видимо поэтому Председатель союза казачьих войск войсковой старшина А.Дутов не принимал непосредственного участия в выступлении Л.Г.Корнилова, но достаточно демонстративно отказался осуждать "мятежного" главкома. В этом он был не одинок: о поддержке корниловского выступления заявили в итоге 76,2% полков, Совет Союза казачьих войск, Круги Донского, Оренбургского и некоторых других войск. Временное правительство фактически теряло казаков. Отдельные шаги с целью исправить ситуацию уже не помогали. Лишившийся своего поста А.Дутов тут же избирается на Чрезвычайном Круге атаманом Оренбургского войска.
Показательно, что в условиях углубляющегося кризиса в разных казачьих войсках их руководители придерживались в принципе одной линии поведения - обособления казачьих областей в качестве защитной меры. При первых известиях о большевистском выступлении войсковые правительства (Дона, Оренбуржья) приняли на себя всю полноту государственной власти и ввели военное положение.
Основная масса казачества оставалась политически инертной, но всё же определенная часть занимала позицию, отличную от позиции атаманов. Авторитаризм последних входил в конфликт с демократическими настроениями, свойственными казачеству. В Оренбургском казачьем войске имела место попытка создания т.н. "Казачьей демократической партии" (Т.И.Седельников, М.И.Свешников), исполком которой позднее трансформировался в оппозиционную группу депутатов Круга. Сходные взгляды заявлял Ф.К.Миронов в "Открытом письме" члену Донского Войскового правительства П.М.Агееву 15 декабря 1917 г. о требованиях казачества - "переизбрания членов Войскового круга на демократических началах".
Ещё одна общая деталь: новоявленные лидеры противопоставили себя большинству казачьего населения и просчитались в оценке настроений возвращающихся фронтовиков. Вообще фронтовики - фактор, волнующий всех, способный принципиально повлиять на возникшее хрупкое равновесие. Большевики считали необходимым фронтовиков предварительно разоружить, утверждая, что последние "могут" присоединиться "к контрреволюции". В рамках реализации этого решения десятки эшелонов, идущих на восток, были задержаны в Самаре, что создало в итоге чрезвычайно взрывоопасную ситуацию. 1-й и 8-й льготные полки Уральского войска, не желавшие сдавать оружие, под Воронежем вступили в бой с местным гарнизоном. Фронтовые казачьи части стали прибывать на территории войск с конца 1917 г. Атаманы не смогли опереться на вновь прибывших: уральцы отказались поддержать создаваемую в Уральске белую гвардию, в Оренбурге на Круге фронтовики высказали атаману "неудовольствие" за то, что он "произвел мобилизацию казаков,.. внес раскол в казачью среду".
Практически везде казаки, вернувшиеся с фронта, открыто и настойчиво заявили о своём нейтралитете. Их позицию разделяло большинство казаков на местах. Казачьи "вожди" так не нашли массовой опоры. На Дону Каледин был вынужден покончить с собой, в Оренбуржье Дутов не смог поднять казаков на борьбу и вынужден был бежать из Оренбурга с 7-ю единомышленниками, попытка выступления юнкеров Омской школы прапорщиков привела к аресту руководства Сибирского казачьего войска. В Астрахани выступление под руководством атамана астраханского войска генерала И.А.Бирюкова продолжалось с 12 (25) января по 25 января (7 февраля) 1918 г., после чего он был расстрелян. Везде выступления были малочислены, в основном это были офицеры, юнкера и небольшие группы рядовых казаков. Фронтовики даже принимали участие в подавлении.
Ряд станиц принципиально отказались участвовать в происходившем - как было заявлено в наказе делегатам в Малый войсковой круг от ряда станиц, "впредь до выяснения дела о гражданской войне оставаться нейтральными". Однако, остаться нейтральными, не вмешиваться в начавшуюся в стране гражданскую войну казакам всё же не удалось. Крестьянство на том этапе тоже можно полагать нейтральным, в том смысле, что основная часть его, решив так или иначе в течение 1917 г. земельный вопрос, несколько успокоилась, и не спешила активно принимать чью бы то ни было сторону. Но если противоборствующим силам в тот период было не до крестьян, то о казаках они забыть никак не могли. Тысячи и десятки тысяч вооружённых, обученных военному делу людей, представляли собой силу, не учитывать которую было невозможно (осенью 1917 г. в армии было 162 конных казачьих полка, 171 отдельная сотня и 24 пеших батальона). Острое противостояние красных и белых в итоге дошло до казачьих областей. В первую очередь это произошло на Юге и на Урале. На ход событий влияли местные условия. Так, наиболее ожесточённой борьба была на Дону, куда после Октября произошёл массовый исход антибольшевистских сил и, кроме того, этот регион был ближе всего к центру.

На юге такие отряды действовали в период 1920 - 1922 гг. Так. в июле 1920 г. под Майкопом М.Фостиковым была создана казачья “Армия возрождения России”. На Кубани не ранее октября 1920 г. образован т.н. 1-й отряд Партизанской русской армии под командованием М.Н.Жукова, просуществовавший до весны 1921 г. С 1921 г. он же возглавил “Организацию белого креста”, имевшую подпольные ячейки на северо-западе Кубани. В конце 1921 - начале 1922 г. на границе Воронежской губ. и Верхне-Донского округа действовал отряд казака Якова Фомина, бывшего командира кавэскадрона Красной Армии. В первой половине 1922 г. со всеми этими отрядами было покончено.
В регионе, ограниченном Волгой и Уралом, действовало большое количество мелких казачьих групп, существование которых ограничилось, преимущественно, 1921 годом. Для них характерно было постоянное движение: то на север - в Саратовскую губ., то на юг - в Уральскую обл. Проходя по границам как уездов, так и губерний, повстанцы на какое-то время как бы выпадали из-под контроля чекистов, “обнаруживаясь” в новом месте. Эти отряды стремились к объединению. Значительное пополнение они получали за счёт оренбургских казаков, причём молодежи. В апреле произошло объединение ранее действовавших самостоятельно групп Сарафанкина и Сафонова. После ряда поражений 1 сентября отряд присоединился к отряду Аистова, возникшего, скорее всего, в Уральской области ещё в 1920 г. по инициативе нескольких красноармейцев-фронтовиков. В октябре 1921 г. ряд ранее разрозненных партизанских отрядов, наконец, объединился, слившись с “Восставшим войскам воли народа” Серова.
Восточнее, в Зауралье, (в основном в пределах Челябинской губернии), партизанские отряды действовали преимущественно в 1920 г. В сентябре - октябре возникла т.н. “Зелёная Армия” Зведина и Звягинцева. В середине октября чекистами в районе станицы Красненской была обнаружена организация местного казачества, которая снабжала оружием и продовольствием дезертиров. В ноябре возникла аналогичная организация казаков в поселке Красинском Верхнеуральского уезда. Постепенно происходит измельчание повстанческих групп. В сводках ВЧК за вторую половину 1921 г. постоянно упоминалось о “мелких шайках бандитов” в регионе.
Казачество Сибири и Дальнего Востока выступило позже, поскольку Советская власть там установилась только в 1922 г. Партизанское казачье движение достигло размаха в 1923 - 1924 гг. Для этого региона характерен особый момент - вмешательство в события отрядов казаков бывших белых армий, ушедших за границу, а теперь переходящих на советскую сторону. С повстанчеством здесь было покончено к 1927 г.
Важнейшим, на наш взгляд, показателем кризиса проводимой коммунистами политики, явилась полоса восстаний под красным знаменем и советскими лозунгами. Казаки и крестьяне выступают совместно. Основу повстанческих сил составляли красноармейские части. Все выступления имели сходные черты и даже в какой-то степени были взаимосвязаны между собой: в июле 1920 г. восстала дислоцировавшаяся в районе Бузулука 2-я кавалерийская дивизия под командованием А.Сапожкова, объявившая себя “Первой красной армией Правды”; в декабре 1920 г. возглавил выступление в сл. Михайловской К.Вакулин (т.н. отряд Вакулина-Попова); весной 1921 г. из части Красной Армии, находившейся в Бузулукском уезде для подавления “мятежей кулацких банд” (последствия деятельности там “Армии Правды”) возникла “Первая народная революционная армия” Охранюка-Черского; осенью 1921 г. восстал Орлово-Куриловский полк, назвавшийся “Атаманской дивизией восставших [войск] групп воли народа”, которым командовал один из бывших командиров Сапожкова В.Серов.
Все руководители этих повстанческих сил были боевыми командирами, имели награды: К.Вакулин ранее командовал 23-м полком мироновской дивизии, награждён орденом Красного Знамени; А.Сапожков - организатор обороны Уральска от казаков, за что получил золотые часы и личную благодарность от Троцкого. Основная зона боевых действий - Поволжье: от донских областей до реки Урал, Оренбурга. Наблюдался некоторый отказ от локальности выступлений - оренбургские казаки составляют значительную часть повстанцев Попова в Поволжье, уральские - у Серова. В то же время, терпя поражения от коммунистических войск, повстанцы всегда старались отойти в районы, где эти части формировались, родные большинства восставших. Казаки привнесли в повстанчество элементы организованности, сыграв ту же роль, что играли ранее, в прежних крестьянских войнах - создали боеспособное ядро.
Лозунги и обращения повстанцев свидетельствуют, что, выступая против коммунистов, они не отказывались от самой идеи. Так, А.Сапожков полагал, что “политика Советской власти вместе с тем и коммунистической партии в своем трехлетнем течении далеко зашла вправо от той политики и декларации прав, которые выставлялись в октябре 1917 года”. Серовцы говорили уже о несколько иных идеалах - об установлении власти “самого” народа “по принципу великой Февральской революции”. Но при этом заявляли, что не против коммунизма, как такового, “признавая за коммунизмом великое будущее, и идею его священной”. О народовластии говорилось и в воззваниях К.Вакулина.
Все эти выступления на долгие годы получили ярлык “антисоветских”. Между тем, следует признать - они были “просоветскими”. В том смысле, что выступали за советскую форму правления. Лозунг “Советы без коммунистов” по большому счёту не несёт в себе того криминала, который ему приписывался на протяжении десятилетий. В самом деле, Советы должны были быть органами власти народных масс, а не партий. Может быть, эти выступления следовало называть “антикоммунистическими”, опять-таки с учётом их лозунгов. Однако, размах выступлений вовсе не означает, что казачьи и крестьянские массы были против курса РКП(б). Выступая против коммунистов, казаки и крестьяне, в первую очередь, имели ввиду “своих” местных, - именно действия конкретных лиц были причиной каждого выступления.
Восстания красноармейцев подавлялись с исключительной жестокостью - так, например, 1500 чел. сдавшихся “народармейцев” Охранюка в течение нескольких дней безжалостно вырубались шашками.
Город Оренбург в этот период можно рассматривать как своеобразную границу. Западнее его население, в основном, поддерживало советскую форму правления, большинство мероприятий советской власти, протестуя только против их “искажения” и обвиняя в этом коммунистов. Основная сила повстанческих отрядов - казаки и крестьяне. Восточнее тоже были выступления, преимущественно в Челябинской губернии. Эти, по составу почти полностью казачьи, отряды громко именовали себя “армиями”, были достаточно дисциплинированы, имели все или почти все обязательные атрибуты настоящих воинских формирований - штаб, знамя, приказы и т.п. Важным отличием было ведение печатной агитации - все они издавали и распространяли воззвания. Летом 1920 г. возникли Голубая национальная армия Всероссийского Учредительного собрания, Первая Народная Армия, Зелёная Армия. Примерно в то же время возник отряд С.Выдрина, объявившего себя “военруком вольного Оренбургского казачества”. Анализ лозунгов и заявлений восставших казаков Челябинской губернии (“Долой Советскую власть”, “Да здравствует Учредительное Собрание”) показывает, что в восточных районах население желало жить более традиционно. В занимаемых станицах ликвидировались органы советской власти и вновь выбирались атаманы - как временное правительство. В программных заявлениях власть Советов и власть коммунистов трактуется как нечто единое. Большое распространение и отклик в массах имел призыв борьбы за власть Учредительного собрания, которое, скорее всего, воспринималось как антитеза власти Советов - власть более легитимная.
Нам кажется показательным, что в отношении несогласных союзников коммунистическая власть всегда использовала ложь. Ни в одном случае не раскрывались истинные причины конфликта. Любые выступления против коммунистов трактовались последними исключительно как проявление нездоровых амбиций и проч. - но никогда не признавались собственные ошибки. Обвиненный в мятеже в 1919 г. Ф.Миронова буквально оклеветали. В листовке Троцкого говорилось: “Что явилось причиной временного присоединения Миронова к революции? Теперь это совершенно ясно: личное честолюбие, карьеризм, стремление подняться вверх на спине трудящихся масс”. В непомерном честолюбии и авантюризме обвиняли и А.Сапожкова, и Охранюка.
Недоверие к казачеству распространялось и на казачьих лидеров. Политику в их отношении можно определить одним словом - использование. Собственно, это нельзя полагать каким-то особым отношением именно к казакам - сходно коммунисты вели себя в отношении всех союзников - башкирских лидеров во главе с Валидовым, Думенко и проч. Показательна запись в протоколе заседания Политбюро ЦК 15 октября 1919 г.: “Запросить Реввоенсовет Юго-Востфронта и Донской исполком о способах использования в военно-политических целях антагонизма донцов и кубанцев с Деникиным (использование Миронова)”. Судьба Ф.Миронова вообще типична для казачьего комнадира: на этапе активной борьбы за Советскую власть даже не был награждён - он так и не получил ордена, к которому был представлен. Затем, за “мятеж” его приговаривают к расстрелу и... прощают. Буквально смешанный с грязью Миронов “вдруг” оказывается хорошим. Троцкий проявил себя как умный и беспринципный политик: Миронов - это имя. В телеграмме И.Смилге 10 октября 1919 г. читаем: “Я ставлю в Политбюро ЦЕКА на обсуждение вопрос об изменении политики к Донскому казачеству. Мы даем Дону, Кубани полную “автономию”, наши войска очищают Дон. Казаки целиком порывают с Денинкиным”. Расчёт делался на авторитет Миронова - “посредниками могли бы выступить Миронов и его товарищи”. Имя Миронова задействовали для агитации, обращений. За этим следуют высокие назначения, награды, вплоть до почётного революционного оружия. И в финале, в феврале 1921 г. - обвинение заговоре, а уже 2 апреля - расстрел.
По мере того, как исход войны становился всё более и более очевидным, авторитетные партизанские командиры и крестьянские вожаки, способные вести за собой, становились ненужными, и даже опасными. Так, одно только заявление К.Вакулина о том, что Ф.Миронов на его стороне, обеспечило ему массовую поддержку. А.Сапожков явно принадлежал к типу беспартийных крестьянских вождей, способных увлечь за собой - чего стоит его требование к своим красноармейцам либо расстрелять его, либо дать ему и всему комсоставу полное доверие. Убеждённость в том, что именно его личность является цементирующим началом для дивизии, в итоге привела его к конфликту с партийными структурами.
Показательны слова А.Сапожкова, полагавшего, что “со стороны центра наблюдается недопустимое отношение к старым заслуженным революционерам”: “Расстрелян такой герой как Думенко. Если бы Чапаев не был убит, его бы, конечно, расстреляли, как, несомненно, расстреляют Буденного, когда будут в состоянии без него обойтись”.
В принципе, можно говорить о проводимой коммунистическим руководством на заключительном этапе Гражданской войны целенаправленной программе дискредитации и отстранения (истребления) выдвинувшихся во время войны народных командиров из казачьей и крестьянской среды, пользующихся заслуженным авторитетом, лидеров, способных повести за собой (может быть, даже уместно сказать, харизматических личностей).
Главным для казачества итогом Гражданской войны было завершение процесса “расказачивания”. Следует признать, что в начале 20-х гг. казачье население уже слилось с прочим земледельческим населением - слилось в плане своего статуса, круга интересов и задач. Точно так же, как указ Петра I о податном населении, в своё время, ликвидировал в принципе различия между группами земледельческого населения путём унификации их статуса и обязанностей, точно так же и проводимая коммунистическими властями политика в отношении земледельцев сблизила столь различавшиеся ранее группы, уравняв всех, как граждан “Советской республики”.
В то же время казачество понесло невосполнимые потери - было выбито почти полностью офицерство, погибла значительная часть казачьей интеллигенции. Множество станиц было уничтожено. Значительное количество казаков оказалось в эмиграции. Политическое подозрение в отношении казаков осталось надолго. Причастность, хотя бы косвенная, к белому казачеству или повстанческому движению оставляла клеймо на всю оставшуюся жизнь. В ряде районов большое число казаков было лишено избирательных прав. Под запрет попало все, что напоминало о казачестве. Вплоть до начала 30-х гг. шли методичные поиски “виновных” перед советской властью; обвинение кого-либо в причастности к “казачьей контрреволюции” оставалось самым серьезным и влекло неизбежно репрессии.

Дневники атамана В.Г. Науменко, как источник по истории Гражданской войны и взаимоотношение кубанского казачества с генералом П.Н. Врангелем

Н.Хализев. Книга о нашей войне. Часть III. Глава 4

Казаки, возвращавшиеся с фронтов, не хотели новой войны. В окопах Первой мировой они изменили своё отношение к иногородним, которые так же, как и они, проливали свою кровь. Изменилось их отношение и к царю-батюшке, его генералам, превратившим армию (и казаков, и крестьян) в пушечное мясо. Война резко изменила поведение и психологию казака, он не хотел стрелять в свой народ. Именно поэтому, когда в Питере к власти пришли Советы с большевиками во главе, правительству Кубанского казачьего войска не удалось провести мобилизацию. Их войска состояли из разношерстных добровольцев.
Обстановка в станице Кореновской в конце января - начале февраля 1918 года была сложной. Первый кореновский Совет, избранный в декабре 1917 года, арестован. Стрижаков, Пурыхин, Колченко (Они ездили в Петроград и встречались с первым председателем Совета народных комиссаров Владимиром Ильичом Лениным) взяты под стражу, их отправили в Екатеринодар /Парт.АКК ф.2830, д.40./
В станице восстановилось атаманское правление. Кубанская рада (правительство Куб. обл.) требовала срочно организовать сотни в ближайших станицах и дислоцировать их в Кореновской под общим командованием полковника Покровского (до расправы с парламентёрами он был капитаном). Но большинство станиц на своих сходах приняло решение этим требованиям отказать.
Приговор схода станицы Дядьковской от 28 января 1918 года говорит «об организации отрядов самообороны от добровольцев». Приговор схода станицы Платнировской от 2 февраля1918г. говорит «о посылке делегатов на съезд Советов в станицу Кирпильскую». В станице Раздольной создан Совет. В станице Березанской «3 февраля 1918 года съезд казачьих и крестьянских депутатов требует разоружения офицеров и кадетов, нахлынувших на Кубань». Приговор схода станицы Сергиевской осудил решение платнировцев и постановил поддержать решение Рады о борьбе с большевиками./ГАКК, АоУВД ф. 17/с р-411, оп.2./
В ст. Кореновской, в первой половине февраля, под командованием Покровского (он первым начал террор на Кубани, расстреляв парламентеров, Седина и Стрилько в Екатеринодаре), был создан отряд. Костяком этого отряда стали казаки-кореновцы во главе с В. Париевым и У. Уразкой. 16 февраля к станице Кореновской подошли войска И.Л.Сорокина. Белые, почти не оказав сопротивления, бежали…
Не все были рады приходу красных. «Поп Петро (Назаренко) три часа стоял на коленях и предавал анафеме всех большевиков и их потомков»./ГАКК ф.17/с р-411,оп.2.с 14./ Вскоре его убили.
18 февраля 1918 года, утром на станцию Станичная прибыл поезд Сорокина. Фронтовики и городовики (большевики) встретили его. В 12 часов во дворе бывшего управления был общий митинг, где вновь (2-й раз) избрали Совет казачьих, крестьянских и красноармейских депутатов. Председателем Совета был избран доктор Богуславский и 75 членов Совета. Если вчитаться в этот список, то большинство в Совете получили казаки-старожилы и фронтовики: Мурай И., Краснюк П., Зозуля А., Дмитренко А., Канюка Г., Ус Ф., Десюк И., Гайда М., Бугай Н., Бугай Е., Цысь И., Хить Х., Охтень М., Заболотний А., Дмитриев С., Адаменко-старик, Авдеенко Лука, Дейнега и другие./ГАККф.17/с, оп.2./ . Эти фамилии мы не раз встречали среди героев защищавших свою землю в предшествовавших войнах. Многие вступили в отряды красных.

В то время, когда красные вели бои за Екатеринодар, сражаясь с войсками В.Л.Покровского, к Кореновской подошли добровольческие отряды Корнилова.(около5тыс.) Они наступали со стороны Журавской на центр по Малёваной дороге. Впервые корниловцы встретили упорное сопротивление. У Корнилова было 5 орудий, 2 автомобиля, у красных - бронепоезд, который отступил, боясь, что белые разберут рельсы. С 4-х утра до 5 вечера шёл бой, но полк корниловцев под командованием генерала А.П.Богаевского прошёл почти без боя через Краснюкову греблю со стороны Дядьковской. Среди защитников началась паника, они отступили на ст.Платнировскую.

Генерал Африкан Петрович Богаевский (после Краснова станет атаманом войска Донского) в своих мемуарах так описал нашу станицу:
«Обширная, как большинство кубанских станиц, Кореновская с чистыми домиками, старою церковью и даже памятником казакам -- участникам русско-турецкой войны имела вид уездного города. Однако не мощёные улицы в это время года представляли собой настоящее болото. Значительную часть населения станицы составляли иногородние, и этим отчасти объясняется упорство обороны Кореновской. Многолетняя вражда между казаками и иногородними, не имеющая такого острого характера на Дону, где не казачье население живет по большей части отдельными слободами, а в станицах в небольшом числе, особенно сильна была на Кубани: здесь иногородние в большинстве случаев являлись батраками и арендаторами у богатых казаков и, завидуя им, не любили их так же, как крестьяне - помещиков в остальной России. Иногородние, и составляли значительную часть большевиков».

Л.Г. Корнилов въехал в станицу на автомобиле и остановился на третьем квартале у священника Николая Волоцкого (за это его никто не расстрелял). Вечером 5 марта он выехал по направлению к станице Сергиевской, но силы красных как раз и сосредотачивались на линии Платнировская - Сергиевская. Перед этим с 1 на 2 марта(по старому стилю) 1918 года войска Автономова и И.Л.Сорокина ударили на Екатеринодар, выбили отряды Покровского из города, но преследовать не стали. Советская власть была установлена во всей Кубанской области. На этом, вероятно, могла бы, и кончиться гражданская война, но этого не произошло. Получив известие о том, что Кубанская рада оставила Екатеринодар, Корнилов со своим войском беспрепятственно двинулся на Раздольную и далее на станицу Воронежскую и Усть-Лабинскую, где и форсировал Кубань. /Воспоминания, г.Кореновск. Музей. Записано Григорьевым. Тоже утверждается и в мемуарах генерала Богаевского/.
В станице Кореновской вновь установилась Советская власть. Совет пришлось доизбрать, т.к. многие погибли, некоторые расстреляны, а кое-кто ушёл с корниловцами, они не хотели «лежать под курганом».

Кореновская в гражданской войне

Бранное поле.

Умыто росою, согретое светом,
Всё вдруг оживает, приходит к движенью.
Разбужены трелью, взметённые ветром,
Две рати мчатся навстречу сраженью.
Что ж русскому взгляду красы ль не хватало?
Красою раздольем природа играла,
Но кровь здесь прольётся, и Зло ликовало.
Кого под курганом смерть поджидала?
К кровавым мгновеньям стремятся два брата:
Судьба, ты злодейка, судьба ты коварна.
Смертельно сияние стали, булата,
А время умчится прочь безвозвратно…
Две рати схлестнулись, две Правды бранятся:
«Святой нам Георгий победу приносит!»
«Нет, святость лишь в равенстве всех обретётся»,
А смерть размахнулась и косит, и косит…
И ржанье, и стоны, и хрипы коней
Над полем несутся ужасным.
Кони в табун собрались без идей,
Оставшись без белых и красных.

Н. Хализев

Корниловцы пытались провести мобилизацию в станицах. Но ни призывы вступать в борьбу с Советами, ни 150 руб. в месяц на всём готовом не соблазняли уставших от войны кореновцев. После сражения за станицу 4.03.1918, кореновцы вступать в ряды добровольцев не хотели. Получив известие о том, что сорокинцы разбили войска Кубанской рады и взяли Екатеринодар, Корнилов отдаёт приказ двигаться на Усть-Лабу. В красных войсках А.И.Автономова и И.Л.Сорокина, под командованием Г.И.Мироненко воевало около 300 кореновцев. Это является показателем того, что казаки (особенно вернувшиеся фронтовики) приняли Советскую власть, как свою. С оружием в руках они защищали власть, которая закончила наконец-то опостылевшую всем войну, три года перемалывающую человеческие жизни. Корниловцы силой реквизировали у кореновцев продовольствие для нужд армии. Это вызвало протесты, которые пресекались расстрелами и порками. Корнилов говорил: «Чем больше террора, тем больше победы».
После ухода добровольцев из станицы ещё сотня казаков под командованием Зозули отправилась в Екатеринодар.
Кореновцам очень скоро пришлось вновь столкнуться с корниловцами. Добровольцы объединились с войсками Кубанского правительства, бежавшего из Екатеринодара. Эта встреча произошла у станиц Новодмитриевской и Калужской. Кубанцы пытались отстаивать сотрудничество с Добровольческой армией на паритетных правах. «Они, - писал А.Деникин, - говорили о конституции, суверенной Кубани, автономии и т.д.»./Очерки Русской Смуты.1922г./
Договорились, что все войска подчиняются Корнилову. Объединённые войска повернули к Екатеринодару. 28 марта корниловцы начали сражение за Екатеринодар. Утром 31 марта, на глазах у адъютанта Долинского, разорвавшийся вблизи снаряд смертельно ранил командующего добровольческой армией белых. По распоряжению Алексеева в командование армией вступил А.И.Деникин.

Смута продолжается.

Советская власть продержалась в ст. Кореновской не долго, с 18.02.18г. по 18.07.18г., причём, 4.03. и 5.03(по старому стилю) власть в станице была у корниловцев. Кореновцы весной1918г. дружно провели сев, земли было засеяно больше. Казалось, что войне конец. Но на Тамани вспыхнуло восстание офицеров Гулика и Цыбульского. Оно было бы по¬давлено Таманской армией под командованием Матвеева, но белые обратились к немцам, которые оказали им помощь. Начиналась новая война - гражданская.

Кореновцы почувствовали
себя вновь обманутыми.
Большевики обещали - конец
войне, а она продолжилась!

Немцы переправили на Тамань пехотный полк, одновременно из Ростова-на-Дону также двинулись немецкие части, и войска атамана Краснова. Складывать оружие, и заниматься строительством новой жизни было ещё рано. Вмешательство иностранцев: нем¬цев, чехов, англичан, французов, американцев, японцев раздуло пожар затухавшего уже сопротивления белых. Искреннее стремление Советской власти к миру было попрано иностранными государствами и белыми. Они платили деньги и вооружали русских, чтобы уничтожить Россию руками же русских людей, они пробудили Смуту.
Великий князь Александр Михайлович/дядя НиколаяII/ в «Книге воспоминаний» в Париже, писал: «..По-видимому «союзники» собирались превратить Россию в Британскую колонию..., британское министерство иностранных дел обна¬руживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар,…вожди Белого движения,…делая вид, что не замечают интриг союзников призывали к священной войне против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин…»/Книга воспоми¬наний.,М.,1991,с.256-257/(Париж, перед смертью)
Красные вынуждены были защищать Кубань от вторжения. Автономов отдал приказ И.Л.Сорокину сосредоточить войска в районе Батайска. Кореновцы почувствовали себя вновь обманутыми. Советы обещали конец войне, а она, хотя и не по их вине, продолжалась. Армиям красных и городам России, где начинался голод, нужны были продукты. Из амбаров и из бакхаусов, расположенных неподалёку от железнодорожной станции, вагонами вывозился хлеб в крупные города. Это тоже вызывало у многих недовольство. «Красные грабят» - пустили слух «умные» люди. Тревожная весна, закончилась майским переделом земли, которую теперь давали и иногородним (крестьянам ст-цы). Этот передел не устраивал казаков, у которых забирали излишки земли, теперь землю получали не на казака, а на количество едоков и девочек тоже.
Лето 1918 года было дождливым, оно как бы продолжило лейтмотив уны¬ния, угроз и несправедливости. Непрерывно громыхали грозы. Это ещё в боль¬шей степени угнетало кореновцев. В июле 1918 года в раскаты частых гроз впле¬лись звуки грохота орудий. Замена Главкома вооружённых сил Северного Кав¬каза Автономова на Калнина привела к поражению красных. Новый поход белых на Кубань оказался удачным.​

Материальная и финансовая помощь англичан войскам А.И.Деникина, а также не¬довольство казаков результатами передела земли, толкнули их в армию белых, с каж¬дым продвижением вперёд она пополняла свои ряды. Теперь казаки видели в деникин¬цах тех, кто вернёт им утраченные в переде¬лах десятины земли. Вновь назначенный главком И.Л.Сорокин начал бои с войсками белых. Сражение под Кореновской было ожесточённым. Станица несколько раз пере¬ходила из рук в руки. В результате артобстрелов многие хаты были разрушены огнём деникинских батарей. Отличился в боях с белыми 1-й революционный Кубанский кавалерийский полк под командованием казака-раздольненца Г.И.Мироненко. Полк, созданный ещё в апреле 1918 года, в конных атаках несколько раз освобождал станицу от белоказаков. Костяк этого войска состоял из кореновцев и раздольненцев. Не их вина, что воинское счастье в июле 1918 года им изменило. /Шариатская колонна красных, в которую входил 1-й революционный Кубанский кавалерийский полк, громила на Тереке армию (мусаватистов) Бичерахова и генерала Мистулова. За это Г.И.Мироненко был награждён орденом Красного Знамени (считай, Герой России) и серебряной шашкой. Значит, воевать кореновцы умели. В дальнейшем 1-й революционный Кубанский кавалерийский полк с Выселковским и Ейским полками образовали 33-ю Кубанскую Красноармейскую дивизию. Именно действия этой дивизии под Лисками решили исход сражения за Воронеж в 1919 году. (командиром Выселковского полка был Лунин, затем Н.Маслаков, а комиссаром - наш земляк Пурыхин Трофим Терентьевич, погибший в августе 1919 года у станицы Подгорной, его именем названа одна из улиц в Кореновске)/. Мироненко Г. И. со своими конниками опрокинул полки Дроздовского и Каза¬новича, только отступление на Выселки спасло их от полного уничтожения. Сейчас довольно сложно восстановить обстановку в июле 1918 года у станицы Кореновской.

По данным ГАКК ф.р-411. и другим источникам складывается следующая картина:

13 июля в Кореновскую врывается отряд латышских стрелков, усиленный добровольцами и сотней черкесов. 15 июля красные выбили этот «интернационал» А.Богаевского из станицы;
- 16 июля стрелковая часть полковника Андреева, усиленная двумя английскими броневиками, вошла в Кореновскую. 19-20 они отступили;
- 23- июля отборные полки Дроз¬довского и Казановича врываются в нашу станицу, но конники Г.И.Мироненко почти полностью уничтожают эти части, выбрасывая белых из родной станицы. 1-й Революционный полк Мироненко разбил полки Дроздовского и Казановича и погнал их остатки на станицу Выселки. На некоторое время фронт стабилизировался, но развивать наступление сил у красных не хватало, нужны были подкрепления и боеприпасы. Бойцы армии полуголодны. Фронт красных начинает «трещать». Некоторые командиры не выполняют приказы главкома. (Жлоба, «Стальная дивизия» уходит в калмыцкие степи).
А белым идут поставки боеприпасов от англичан, они перегруппировались и вновь взяли Кореновскую, затем продолжили наступление на Екатеринодар. 25.07.1918г. деникинцы окончательно захватывают станицу Кореновскую. Отступление красных стало неуправляемым.
Таманская армия была отрезана от основных сил. Они вынуждены были отступать на Туапсе, а затем с боями, через Белореченскую прорываться на соединение с армией Сорокина («Железный поток», Серафимович).
Много ошибок и просчётов было допущено командирским составом красных войск, но главная причина поражения - это утрата массовой поддержки со стороны кубанских казаков. Весной 1918 года казаки шли за Советами потому, что они дали стране мир. Но жители Кубани этого мира не почувствовали. Корниловцы с иностранцами начали гражданскую войну на Кубани. Советская власть не дала кубанцам успокоения. Реквизиции, грабёж (банды Голубова), передел земли не в пользу казаков - вот основные причины, толкнувшие казачество в стан деникинцев. Впрочем, и деньги играли роль, 150руб. по тем временам была приличная сумма, казаки и сейчас не прочь подработать.
Белое движение было чуждо крестьянской России. Рабочие и крестьяне понимали, победа белых - это возвращение к власти помещиков, к старым порядкам, к возврату земли, которую им дали большевики. К господству одних над другими. Понимали это и многие казаки, которые в составе Красной Армии воевали против этого.

Отступление белых.

Разгром белых под Егорлыкской 25 февраля 1920г. стал началом большого отступления. Белые, оказывая ожесточённое сопротивление, отступали к реке Ее. Под Кущёвской была сделана отчаянная попытка остановить Красную Армию. Но бои проиграны. Девятая (9А)армия Уборевича накатывалась, как асфальтный каток, не давая белым ни малейшего отдыха. Ударом во фланг она опрокинула белых под Тихорецкой и рвётся через Старолеушковскую на Медвёдовскую. 10А и 50-я Таманская армия завершают их разгром лобовым ударом на Тихорецкую. Ожесточённое сопротивление смято, белые бегут. Конники С.М.Будённого и Г.Д.Гая стремятся на Усть-Лабинскую, чтобы перехватить отступающего противника. В феврале 1920 года белые готовили весеннее наступление, но 25 февраля в наступление перешла Красная Армия. Произошёл решающий перелом в гражданской войне. К этому времени уже многие кореновцы, ранее ушедшие к белым, вернулись домой от раздоров противника. Части, прикрывающие Екатеринодар, тоже преступно бегут. Брошены тысячи повозок, много ценного добра.
Деникин сосредотачивает 20 тысяч сабель у Березанской. Он ставит перед Сидориным задачу разбить красных и вернуть Тихорецкую. Но 9-я армия всей мощью наваливается на Бейсугскую группировку деникинцев. Кавалерийский корпус Д.П.Жлобы обрушился на конницу Сидорина. 33-я кубанская дивизия Родионова бьет противника у Журавки. И в кавалерийском корпусе Жлобы, и в кавалерийской бригаде П.Белова основной костяк составляют кубанские казаки. Сидоринские донцы чувствовали себя неуютно на Кубани. /Р.Говоровский. Кубань. Весна двадцатого… Документальная повесть.//Казачьи вести №10-13, 1999г.// Фронт неумолимо откатывался к Кореновской. Деникин, как и летом 1918 года, надеялся на перелом хода событий. Но части кубанских казаков всё чаще переходят на сторону красных (эскадроны Шапкина). А ещё раньше казаки Мусия Пилюка, разбив у Марьянской карателей полковника Захарова, ушли в партизаны. У Кореновской - скопище войск белых. Неразбериха и хаос на станции Станичная.
​

Поезда не успевают увозить беженцев со станции Станичная, кого тут только нет…(Картинка из энциклопедии) ​

Кого тут только нет. Толпа мечется, сплошь эшелоны. Масса военных, отбившихся от своих частей. Офицеры спорят о том - перейдут ли кубанцы окончательно на сторону красных или нет. Солдаты хватают, трясут, тащат куда-то начальника станции. Он, избитый, прячется от толпы. Тем временем офицеры подсчитали, что Кореновская с 1918 года девять раз переходила из рук в руки./Диссертация.Проскурин А. Н./ Десятый переход Кореновской теперь уже окончательно к красным произошёл 13-го марта. Ровно два года назад в такой же слякотный день корниловцы 1-го кубанского похода оставляли станицу, уходя на Усть-Лабу. Но тогда никто не висел у них «на хвосте». Теперь, 13 марта 1920 года, полки комкора Овчинникова и конница С.М.Будённого и Гая наседали им буквально «на пятки».
Как и в 1918 году, ночью подмораживало, днём оттаивало, грязная весна и в начале белого движения, и в конце его. Сама кубанская природа как бы говорила участникам белого движения, что война против своего народа - это неправое, подлое дело. Один из ярых противников красных А.Г.Шкуро уже в эмиграции писал об отступлении тех дней: «Целые дивизии, перепившись награбленным спиртом и водкой, без боя бегут»./Записки белого партизана. М,1994./Там же он обещал вырезать Дубинку (Черемушки), восставшую против белых.
Поэтому белое дело было обречено. Кроме того, ещё раньше, противоречия между Деникиным и Кубанской Радой привели к столкновению. Рада в 1919 году была разогнана, полковой священник А.И. Калабухов повешен, председатель Кубанской краевой рады Н.С.Рябовол застрелен в Ростове деникинским офицером. Только год до лета 1919 года кубанское казачество поддерживало деникинцев, затем началось массовое дезертирство из белой армии, и стали возникать партизанские отряды. А.И.Деникин в мемуарах писал: «…в конце 1918 года кубанцы составляли две трети армии, а к концу лета 1919 года их было лишь 15%...».Таким образом, представлять белое движение, как нечто единое, не совсем корректно. Всех их объединяла ненависть к большевикам и к будущему, которое осмелилось жить без господ, к тем, кто стремился к равенству.
Части, прикрывающие Екатеринодар, тоже бегут. Брошены тысячи повозок добра награбленного казаками по обычаю, оставлено у дороги.
​

Практически весной 1920 года гражданская война на Кубани была закончена. После капитуляции 21 мая 60-тысячной белой армии генерала Морозова кубанские казаки и многие кореновцы вернулись к мирному труду, советская власть объявила им амнистию.
Но в августе под Новороссийском, Приморско-Ахтарской и на Тамани высадился десант С.Г.Улагая. Врангель полагал вновь сделать Кубань экономическим плацдармом белых. В Майкопском, Лабинском, Баталпашинском отделах генерал Фостиков М.А. организовал «Армию возрождения». Однако основная масса казаков не поддержали белых. И после этого восстания, в июне 1921г. Советская власть амнистировала всех, кто сложил оружие. Героическое прошлое казачества, и их заслуга перед Россией достойны особого внимания творчески мыслящих людей. Без казачества не было бы России в том виде, в каком она есть. Российское православие отстаивалось не только подвижничеством и преданностью Богу, но и оружием. Солдат российский и казак штыком и острой шашкой сумели отстоять православие – душу русского народа. Об этом тоже надо помнить, и понимать, что любовь, равенство и братство, как этическая составляющая православия были сущностью казака. И эту Правду казак был готов защищать с оружием в руках от любых врагов.
Не вина казаков, что на обиды они реагировали особенно болезненно, часто с оружием в руках. К этому их подталкивали те, кто рвался к власти, кто использовал казачество в своих корыстных интересах. Шесть лет сражений, в которых приняли участие миллионы, их надо было кормить и одевать. Люди падали в полях от усталости, а в городах умирали у станков от голода.
Огромную цену заплатил русский народ за стремление молодой русской буржуазии к власти, и вмешательство иностранцев в нашу жизнь. В этих битвах он понял, что власть должна быть в руках народа, только он может распоряжаться ею на благо всех.
Как видим, намерения большевиков и корниловцев были в 1917году одинаковы- захватить власть, но цели прямо противоположны. Одни хотят продолжить войну во имя интересов буржуазии Англии, Франции и русской элиты (эти интересы были чётко оговорены в Секретных договорённостях о послевоенном дележе добычи, опубликованных потом большевиками), а другие - против войны.
(Уже!) 8 ноября Совнарком, возглавляемый Лениным, предписал Духонину (главнокомандующему) «обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров» (телефонограмма от 8.11.1917г.). Кормить армию нечем, в городах начинается голод.
Из-за противостояния Ставки переговоры начались только 19 ноября (поэтому Духонин был убит озверевшей толпой солдат в Ставке).
19 ноября1917г. Л.Г.Корнилов покидает свою «тюрьму» в Быхове и вместе с текинцами «стерегущими» его направляется на Дон, чтобы начать войну с теми, кто хочет остановить кровопролитие.
Нас убеждают, что белые офицеры были верны своей присяге. Кому? Царя они не поддержали. Народу? Народ пришёл к власти, хочет прекратить войну. Нет, этого ему никак не могут позволить господа офицеры. Сейчас нас пытаются убедить, что вожди белого движения были патриотами. Патриот - защитник народа и Отечества. Это как же надо извратить сознание, чтобы патриотами назвать тех, кто начал войну против своего народа в своём Отечестве. Согласен, что это была трагедия миллионов людей, но выход из трагедии может быть разным. В 1991г. нас тоже постигла трагедия. Народ понимал, что его грабят, под видом демократии захватили власть и собственность, но величие русского народа, как раз и заключается в том, что оно не дорожит собственностью, да и властью тоже. Чтобы он взялся за оружие его надо довести или до психического срыва, или до отчаяния, но у советских людей с психикой всё было нормально.
Впрочем, легко объяснить, кто навязывает нам взгляд на белую гвардию, как на мучеников за идею. Эту точку зрения нам навязывают те, кто в 1991 году выполнил планы иностранных государств по расчленению «Европейской России на четыре и более государств».

У здравомыслящего человека не может возникнуть ни одного аргумента для оправдания действий Каледина, Краснова, Корнилова, Колчака:
- «офицеры не могли вынести «похабного» мира с Германией». Но «похабный» мир был заключён только 1 марта 1918 года, а боевые действия на Дону начались в ноябре 1917 года, на Кубани в феврале 1918г.;
- разгон Учредительного Собрания произошёл 6 января 1918 года, тоже не мог быть причиной, толкнувшей к вооружённому сопротивлению.

Объяснение только одно - верхи казачества, генералитет царской армии, стремились к власти. Они (Алексеев, Корнилов, Деникин, Колчак) жаждали стать вершителями судеб России. И им было всё равно, на чём «въехать» в Первопрестольную; на белом коне или на лодке по морю человеческой крови, крови своего народа. И Корнилов, и Алексеев, и Деникин - сами из народа. Они своим талантом, смелостью, отвагой достигли недосягаемых вершин власти. Этого положения они добились потом, кровью, лишениями. Сама мысль о равенстве (Председатель Совнаркома Ленин получал зарплату рабочего) была для них безумием. В своём народе они видели больше отрицательного.
Казачья элита стремилась к отделению от России, к автономии, самостоятельности, но сепаратизм как тогда, так и сейчас губителен для простых людей.
Большевики же полагали, что священный огонь революции разбудит разум, творческие силы человека. Они верили в свой народ, в человека.
Эта вера в лучшие качества человека заставляла их прощать в первые месяцы Советской власти своих противников. Под честное слово, что больше не возьмутся за оружие были отпущены кадеты, казаки, атаман Краснов, все кто в октябре, да и значительно позже взялись за оружие, чтобы свергнуть советскую власть.
Большевики попытались в конце 1917 года «единство нации»… «спаять Любовью». И не они были виноваты, что мир оказался не нужным ни правительствам «просвещённой Европы», ни военным профессионалам. Теперь мы, конечно, справедливо осуждаем страшные репрессии, но забываем, что они зачастую были ответными действиями на заговоры и восстания.
Генералов никто не уничтожал вначале 1918г., их просто сделали равными со всеми, этого они не могли пережить. Заручившись поддержкой иностранцев (финансовой и военной), белогвардейцы, как стая хищников, оскалив клыки и ощетинив «шкуры», кинулись в битву. Будто мамонты, противники Советской власти, направили свои бивни (пушки, самолёты, пулемёты, армии) в сердце израненной России. А она, их Родина, нуждалась в поддержке, она умирала от тифа и голода, порождённых ИХ войной (1-я мировая). Порождённого деятельностью ИХ правительства (Временного правительства). Январь и февраль 1918 года (как, впрочем, и два последующих года) были временем выживания. Немцы ввиду предательской политики ещё одного любителя войны чужими руками - Троцкого, которого Ленин очень часто обзывал «политической проституткой», ринулись в глубь России. Только чрезвычайные меры по созданию новой армии и обеспечению её продовольствием остановили их продвижение. Умирающая страна вынуждена выплачивать огромные суммы контрибуций и репараций. И в это время верхи казачества бьют Россию снизу (в пах или под дых). Поверьте, это очень больно. Можно, конечно, понять и простить массы казаков, воспринявших деятельность продотрядов, как грабёж. Они защищались от большевиков, которые спасали Россию от голодной смерти и от немцев.
Но как помириться с теми, кто всё понимал, но поднимал офицерство и казаков на свой народ? Впрочем, наш народ не злопамятен. В период кавказской войны у многих казаков среди горцев были кунаки. Мы уже простили своих правителей, развязавших гражданскую - чеченскую войну. Осталось только сделать героями Корнилова, Шкуро, Краснова, Деникина и поставить им памятники. Ну что ж, видно, действительно маразм в сознании, его искажение достигли своего апогея. Давайте прославлять тех, кто устроил кровавую бойню и «умыл Россию кровью». Нас к спасению Отчизны
Голос совести зовет,
К светлой цели нашей жизни
Мы все ближе: Марш вперед!

От Кубани до Байкала,
Вдоль степей, лесов и гор
Прокатился мощным валом
Русских пушек разговор.

Бельгия.
А.Г.

В декабре 1918 года на собрании партийного актива в г. Курске Л.Д. Троцкий – председатель Реввоенсовета республики и народный комиссар по военно-морским делам, анализируя результаты года гражданской войны, наставлял: «Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы своё искусство, своё мастерство управлять получили в наследие от своих дедов и прадедов. Что можем противопоставить этому мы? Чем нам компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, - только террором. Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат которой, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения».

В подтверждение и развитие этих слов 29 января 1919 года Я. М. Свердловым от лица ЦК РКП(б) направлено циркулярное письмо, известное как «директива о расказачивании всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах». Директива гласила:

«Последние события на различных фронтах и казачьих районах, наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт Гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества, путем поголовного их истребления.

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

4. Уравнять пришлых иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях.

5. провести полное разоружение, расстреливать каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.

8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

Центральный Комитет постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзема разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли. ЦК РКП(б)».

Существует мнение, что авторство директивы о рассказачивании принадлежит одному лишь человеку – Я. М. Свердлову, и ни ЦК РКП(б), ни Совнарком в принятии этого документа никакого участия не принимали. Однако, анализируя весь ход захвата партией большевиков власти в период 1917-1918 годов, становится очевидным факт закономерности возведения насилия и беззаконности в ранг государственной политики. Стремление к безграничной диктатуре спровоцировало циничное обоснование неизбежности террора.

В этих условиях, развязанный против казаков террор в занятых станицах приобрел такие масштабы, что, 16 марта 1919 года Пленум ЦК РКП(б) вынужден был признать январскую директиву ошибочной. Но маховик машины истребления был запущен, и остановить его было уже невозможно.

Начавшийся государственный геноцид со стороны большевиков и недоверие к вчерашним еще соседям - горцам, страх перед ними, толкнули часть казачества вновь на путь борьбы с Советской властью, но теперь уже в составе Добровольческой армии генерала Деникина.

Начавшийся неприкрытый геноцид казачества привело Дон к катастрофе, но на Северном Кавказе оно закончилось для большевиков полным поражением. 150-тысячная XI армия, которую после смерти Сорокина возглавил Федько, громоздко разворачивалась для решающего удара. С фланга ее прикрывала XII армия занимающая участок от Владикавказа до Грозного. Из этих двух армий был создан Каспийско-Кавказский фронт. В тылах у красных было неспокойно. Ставропольские крестьяне все больше склонялись к белым после нашествия продотрядов. Отворачивались от большевиков горцы, даже те, которые поддерживали их в период общей анархии. Так, внутри чеченцев, кабардинцев и осетин шла своя гражданская война: одни хотели идти с красными, другие с белыми, а третьи – строить исламское государство. Откровенно ненавидели большевиков калмыки после учиненных над ними безобразий. Затаилось после кровавого подавления Бичераховского восстания терское казачество.

4 января 1919 года Добровольческая армия нанесли сокрушительный удар по XI Красной армии в районе станицы Невинномысской и, прорвав фронт, начала преследовать противника по двум направлениям – на Святой Крест и на Минеральные Воды. Гигантская XI-я армия стала разваливаться на части. Орджоникидзе настаивал, чтобы отходить на Владикавказ. Большинство командиров было против, считая, что прижатая к горам армия попадет в ловушку. Уже 19 января белыми был взят Пятигорск, 20 января разгромлена Георгиевская группировка красных.

Для отпора белым войскам и для руководства всеми военными операциями в крае решением Кавказского краевого комитета РКП(б) еще в конце декабря 1918 года был создан Совет Обороны Северного Кавказа во главе с Г. К. Орджоникидзе. По указанию Совета Народных Комисаров РСФСР на Северный Кавказ в помощь XI армии отправили вооружение и боеприпасы.

Но, несмотря на все принятые меры, части Красной армии не смогли противостоять натиску Добровольческой армии. Чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе в телеграмме на имя В. И. Ленина от 24 января 1919 года так сообщал о положении дел: «XI армии нет. Она окончательно разложилась. Противник занимает города и станицы почти без сопротивления. Ночью вопрос стоял покинуть всю Терскую область и уйти в Астрахань».

25 января 1919 года в ходе общего наступления Добровольческой армии на Северном Кавказе Кабардинская конная бригада в составе двух полков под командованием ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова с боем занимает Нальчик и Баксан. А 26 января отряды А. Г. Шкуро занимают железнодорожные станции Котляревская и Прохладная. Одновременно белогвардейская Черкесская дивизия и два казачьих пластунских батальона, повернув направо от станицы Новоосетинской, вышли к Тереку около кабардинского селения Абаево и соединившись у станции Котляревской с отрядами Шкуро по линии железной дороги двинулись к Владикавказу. К началу февраля белые части генералов Шкуро, Покровского и Улагая блокировали с трех сторон административный центр Терской области – город Владикавказ. 10 февраля 1919 года Владикавказ был взят. Деникинское командование вынудило XI-ю Красную армию отступить по голодным степям к Астрахани. Остатки XII-й Красной армии рассыпались. Чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе с небольшим отрядом бежал в Ингушетию, некоторые части под командованием Н. Гикало ушли в Дагестан, а основная масса, представляя из себя уже беспорядочные толпы беженцев, хлынула в Грузию через зимние перевалы, замерзая в горах, погибая от лавин и снегопадов, истребляемая вчерашними союзниками – горцами. Грузинское правительство, опасаясь тифа, отказалось их пускать. Красные попытались штурмом прорваться из Дарьяльского ущелья но были встречены пулеметным огнем. Многие погибли. Остатки сдались грузинам и были интернированы в качестве военнопленных.

Ко времени занятия Добровольческой армией Северного Кавказа из самостоятельных терских частей, уцелевших после поражения восстания, сохранился только отряд терских казаков в Петровске во главе с командующим войсками Терского края генерал-майором И. Н. Косниковым. В его состав входили Гребенской и Горско-Моздокский конные полки, конная сотня копайских казаков, 1-й Моздокский и 2-й Гребенской пластунские батальоны, пешая сотня копайских казаков, 1-й и 2-й артиллерийские дивизионы. К 14 февралю 1919 года отряд насчитывал 2 088 человек.

Одной из первых частей терцев, присоединившихся к Добровольческой армии, был Терский офицерский полк, сформированный 1 ноября 1918 года из офицерского отряда полковника Б. Н. Литвинова, прибывшего в армию после поражения Терского восстания (расформирован в марте 1919 года), а также отряды полковников В. К. Агоева, З. Даутокова-Серебрякова и Г. А. Кибирова.

8 ноября 1918 года в составе Добровольческой армии был сформирован 1-й Терский казачий полк (позднее влитый в состав 1-й Терской казачьей дивизии). Широкое формирование терских частей началось с утверждением Добровольческой армии на Северном Кавказе. Основу терских формирований в Гражданскую войну составляли 1, 2, 3 и 4-я Терские казачьи дивизии и 1, 2, 3 и 4-я Терские пластунские бригады, а также Терские казачьи конно-артиллерийские дивизионы и отдельные батареи, входившие как в состав Войск Терско-Дагестанского края, так и Добровольческой и Кавказской Добровольческой армий. Начиная с февраля 1919 года, терские формирования уже вели самостоятельные боевые операции против Красной армии. Это было особенно значимо для белых сил на юге, в связи с переброской Кавказской Добровольческой армии на Северный фронт.

Терская пластунская отдельная бригада была сформирована в составе Добровольческой армии 9 декабря 1918 года из вновь сформированных 1-го и 2-го Терских пластунских батальонов и Терского казачьего артиллерийского дивизиона, в состав которого входили 1-я Терская казачья и 2-я Терская пластунская батареи.

С окончанием Северокавказской операции Добровольческой армии Вооруженные силы на Юге России установили контроль над большей частью территории Северного Кавказа. 10 января 1919 года А. И. Деникин назначил главноначальствующим и командующим войсками созданного Терско-Дагестанского края командира III-го армейского корпуса генерала В. П. Ляхова. Вновь назначенному командующему, в целях воссоздания Терского казачьего войска было приказано собрать казачий Круг для выбора Войскового атамана. Терский большой Войсковой круг начал свою работу 22 февраля 1919 года. На повестку дня вынесено более двадцати вопросов, но по своей значимости в первом ряду стоял вопрос о принятии новой Конституции области, которая затем была принята 27 февраля. На следующий день после принятия Конституции состоялись выборы войскового атамана. Им стал генерал-майор Г. А. Вдовенко – казак станицы Государственной. Большой Круг выказал поддержку Добровольческой армии, избрал малый Круг (Комиссию законодательных положений). Одновременно Войсковой круг принял решение о временном размещении войсковых органов власти и резиденции войскового атамана в городе Пятигорске.

Освобожденные от Советской власти территории возвращались в русло мирной жизни. Сама бывшая Терская область была преобразована в Терско-Дагестанский край с центром в Пятигорске. Казаки выселенных в 1918 году сунженских станиц были возвращены обратно.

Англичане попытались было ограничить продвижение белогвардейцев, сохранив нефтяные месторождения Грозного и Дагестана за мелкими «суверенными» образованиями, вроде правительства Центрокаспия и Горско-Дагестанского правительства. Отряды англичан, даже высадившись в Петровске, начали движение на Грозный. Опередив англичан белогвардейские части 8 февраля вступили в Грозный и двинулись дальше, занимая каспийское побережье до Дербента.

В горах, к которым подступили белогвардейские войска, царила неразбериха. У каждого народа существовало свое правительство, а то и несколько. Так, чеченцы образовали два национальных правительства, которые вели между собой кровопролитные войны по несколько недель. Убитых считали сотнями. Почти в каждой долине ходили свои деньги, часто самодельные, а общепризнанной «конвертируемой» валютой были винтовочные патроны. Гарантами «горских автономий» пытались выступать и Грузия, и Азербайджан, и даже Великобритания. Но главнокомандующий Добровольческой армией А. И. Деникин (которого советская пропаганда так любила изображать марионеткой Антанты) решительно потребовал упразднения всех этих «автономий». Поставив в национальных областях губернаторов из белых офицеров данных национальностей. Так, например, 19 января 1919 года главнокомандующий Терско-Дагестанской областью генерал-лейтенант В. П. Ляхов издал приказ, согласно которому правителем Кабарды назначался полковник, впоследствии генерал-майор, Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский. Его помощниками: по военной части назначен ротмистр Заурбек Даутоков-Серебряков, по гражданскому управлению полковник Султанбек Касаевич Клишбиев.

Опираясь на поддержку местной знати, генерал Деникин созвал в марте 1919 года горские съезды в Кабарде, Осетии, Ингушетии, Чечне и Дагестане. Эти съезды избрали Правителей и Советы при них, обладавшие обширными судебно-административными полномочиями. Сохранялось право шариата в уголовных и семейных делах.

В начале 1919 года в Терско-Дагестанском крае сложилась система самоуправления краем двух центров: казачьего и добровольческого (оба находились в Пятигорске). Как отмечал позднее А. И. Деникин, нерешенность ряда вопросов, восходивших еще к дореволюционному времени, недоговоренность во взаимоотношениях, влияние на терцев кубанских самостийников не могли не породить трений между этими двумя властями. Только благодаря осознанию смертельной опасности в случае разрыва, отсутствию в массе терского казачества самостийных тенденций, личным взаимоотношениям представителей обеих ветвей власти, государственный механизм на Северном Кавказе работал на протяжении 1919 года без существенных перебоев. До конца белой власти край продолжал находиться в двойном подчинении: представитель добровольческой власти (генерала Ляхова 16 (29) апреля 1919 года сменил генерал от кавалерии И. Г. Эрдели) руководствовался «Основными положениями» о Терско-Дагестанском крае, составление которых было закончено Особым совещанием в мае 1919 года; войсковой атаман правил на основании Терской конституции.

Политические разногласия и недоразумения между представителями двух властей, как правило, заканчивались принятием компромиссного решения. Трения между двумя центрами власти на протяжении 1919 года создавала главным образом небольшая, но влиятельная часть радикальной самостийной терской интеллигенции в правительстве и Круге. Наиболее наглядной иллюстрацией может служить позиция терской фракции Верховного казачьего круга, собравшегося в Екатеринодаре 5 (18) января 1920 года в качестве верховной власти Дона, Кубани и Терека. Терская фракция сохранила лояльное отношение к правительству Юга России, исходя из положения неприемлемости для войска сепаратизма и судьбоносности горского вопроса. Резолюция о разрыве отношений с Деникиным была принята Верховным Кругом Дона, Кубани и Терека при незначительном количестве голосов терской фракции, большая часть которой разъехалась по домам.

На территории, освобожденной от большевиков, налаживалась работа транспорта, открывались парализованные предприятия, оживала торговля. В мае 1919 года в Ставрополе прошел Юго-Восточный русский Церковный Собор. В Соборе участвовали епископы, клирики и миряне, выбранные от Ставропольской, Донской, Кубанской, Владикавказской и Сухумско-Черноморской епархий, а также члены Всероссийского Поместного Собора, оказавшиеся на юге страны. На Соборе обсуждались вопросы духовного и общественного устройства этой обширной территории, и было образованно Высшее Временное Церковное Управление. Его председателем стал архиепископ Донской Митрофан (Симашкевич), членами – архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе), епископ Таганрогский Арсений (Смоленец), протопресвитер Г. И. Щавельский, профессор А. П. Рождественский, граф В. Мусин-Пушкин и профессор П. Верховский.

Таким образом, с приходом белых войск в Терской области было восстановлено казачье войсковое правительство во главе с атаманом генерал-майором Г. А. Вдовенко. Продолжил свою работу и «Юго-Восточный Союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», основой которого являлась идея федеративного начала Дона, Кубани, Терека, региона Северного Кавказа, а так же Астраханского, Уральского и Оренбургского войск. Политической целью Союза было присоединение его как самостоятельного государственного объединения к будущей Российской федерации.

А. И. Деникин в свою очередь ратовал за «сохранение единства Российской державы при условии предоставления автономии отдельным народностям и самобытным образованиям (казачество), а также широкой децентрализации всего государственного управления… В основу децентрализации управления положено было деление занимаемой территории на области».

Признавая за казачьими войсками принципиальное право автономии, Деникин делал оговорку в отношении Терского войска, которое «ввиду крайней чересполосицы и необходимости примирения интересов казаков и горцев» должно было на правах автономии войти в Северокавказскую область. Планировалось включение представителей казачества и горских народов в новые структуры областной власти. Горским народам предоставлялось широкое самоуправление в рамках этнических границ, с выборной администрацией, невмешательством со стороны государства в вопросы религии и народного образования, но без финансирования этих программ из государственного бюджета.

В отличие от Дона и Кубани, на Тереке не ослабла «связь с общерусской государственностью». Избранный войсковым атаманом Герасим Андреевич Вдовенко 21 июня 1919 года в театре «Парк» города Ессентуки открыл очередной Большой Круг Терского казачьего войска. На круге присутствовал и Главнокомандующий Добровольческой армией А. И. Деникин. В программе Терского правительства говорилось, что «только решительная победа над большевизмом и возрождение России создадут возможность восстановления мощи и родного войска, обескровленного и ослабленного гражданской борьбой».

Ввиду непрекращающейся войны, терцы были заинтересованы в увеличении своей численности за счет привлечения в антибольшевистскую борьбу своих соседей-союзников. Таким образом, в Терское войско был включен народ караногайцев, а на Большом Круге казаки выразили принципиальное согласие на присоединение к Войску «на равных правах» осетин и кабардинцев. Сложнее обстояло дело с иногородним населением. Поощряя вступление отдельных представителей коренных крестьян в казачье сословие, терцы с большим предубеждением относились к требованию иногородних решить земельный вопрос, ввести их в работу Круга, а также в органы центрального и местного управления.

В освобожденной от большевиков Терской области прошла полная мобилизация. Кроме казачьих полков, на фронт были отправлены и части, сформированные из горцев. Желая подтвердить лояльность Деникину, даже вчерашние враги терцев – чеченцы и ингуши откликнулись на призыв Главнокомандующего Добровольческой армией и пополнили белогвардейские ряды своими добровольцами.

Уже в мае 1919 года на Царицинском фронте кроме кубанских строевых частей действовали Черкесская конная дивизия и Карачаевская конная бригада. Сюда же были переброшены прибывшие с Терека и Дагестана 2-я Терская казачья дивизия, 1-я Терская пластунская бригада, Кабардинская конная дивизия, Ингушская конная бригада, Дагестанская конная бригада и Осетинский конный полк. На Украине против Махно были задействованы 1-я Терская казачья дивизия и Чеченская конная дивизия.

Обстановка на Северном Кавказе оставалась крайне сложной. В июне подняла восстание Ингушетия, но уже через неделю оно было подавлено. Кабарду и Осетию беспокоили своими вылазками балкарцы и «керменисты» (представители осетинской революционно-демократической организации). В горной части Дагестана поднял восстание Али-Хаджи, а в августе эту «эстафету» принял чеченский шейх Узун-Хаджи, обосновавшийся в Ведено. Все националистические и религиозные выступления на Северном Кавказе не только поддерживались, но и провоцировались антироссийскими кругами в Турции и Грузии. Постоянная военная опасность вынуждала Деникина держать в этом регионе до 15 тысяч бойцов под командованием генерала И. Г. Эрдели, в том числе, к Северокавказской группировке относились две терские дивизии – 3-я и 4-ая, и еще одна пластунская бригада.

Между тем обстановка на фронте была еще плачевнее. Так, к декабрю 1919 года Добровольческая армия генерала Деникина под напором втрое превосходящих сил противника потеряла 50% своего личного состава. Одних только раненых на 1 декабря числилось в военно-лечебных заведениях юга России 42 733 человека. Началось широкомасштабное отступление Вооруженных сил Юга России. 19 ноября части красной армии ворвались в Курск, 10 декабря был оставлен Харьков, 28 декабря – Царицын, а уже 9 января 1920 года Советские войска вошли в Ростов-на-Дону.

8 января 1920 года терские казаки понесли невосполнимые потери – части Первой Конной армии Буденного почти полностью уничтожили Терскую пластунскую бригаду. В это же время командующий конным корпусом генерал К. К. Мамонтов, невзирая на приказ атаковать противника, уводил свой корпус через Аксай на левый берег Дона .

В январе 1920 года Вооруженные силы Юга России насчитывали 81 506 человек, из них: Добровольческие части – 30 802, Донского войска – 37 762, Кубанского войска – 8 317, Терского войска – 3 115, Астраханского войска – 468, Горские части – 1042. Этих сил было явно недостаточно для сдерживания наступления красных, но сепаратистские игры казачьих лидеров продолжались и в этот критический для всех антибольшевистских сил момент.

В Екатеринодаре 18 января 1920 года собрался казачий Верховный Круг, который приступил к созданию независимого союзного государства и объявил себя верховной властью по делам Дона, Кубани и Терека. Часть донских делегатов и почти все терцы призывали к продолжению борьбы в единении с главным командованием. Большая часть кубанцев, часть донцов и несколько терцев требовали полного разрыва с Деникиным. Некоторая часть кубанцев и донцов склонялись к прекращению борьбы.

По свидетельству А. И. Деникина, «только терцы – атаман, правительство и фракция Круга – почти в полном составе представляли единый фронт». В адрес кубанцев неслись упреки в оставлении кубанскими частями фронта, высказывались предложения выделить из этого войска восточные отделы («линейцев») и присоединить их к Тереку. Терский атаман Г. А. Вдовенко выступил с такими словами: «Течение у терцев одно. Золотыми буквами у нас написано «Единая и неделимая Россия».

В конце января 1920 года было разработано компромиссное положение, принятое всеми сторонами:

1. Южнорусская власть устанавливается на основах соглашения между главным командованием Вооруженными силами на Юге России и Верховным Кругом Дона, Кубани и Терека, впредь до созыва Всероссийского Учредительного собрания.

2. Первым главой Южнорусской власти…признается генерал-лейтенант А. И. Деникин.

3. Закон о преемстве власти главы государства вырабатывается Законодательной палатой на общем основании.

4. Законодательная власть на Юге России осуществляется Законодательной палатой.

5. Функции исполнительной власти, кроме возглавляющего Южнорусскую власть, определяет Совет министров…

6. Председатель Совета министров назначается лицом, возглавляющим Южнорусскую власть.

7. Лицу, возглавляющему Южнорусскую власть, принадлежит право роспуска Законодательной палаты и право относительного «вето»…

По согласованию с тремя фракциями Верховного Круга был сформирован кабинет министров, но «появление нового правительства не внесло никакой перемены в течение событий».

Военный и политический кризис белогвардейского Юга нарастал. Правительственная реформа уже не спасала положение – фронт рухнул. 29 февраля 1920 года частями Красной армии был взят Ставрополь, 17 марта пали Екатеринодар и станица Невинномысская, 22 марта – Владикавказ, 23 марта – Кизляр, 24 марта – Грозный, 27 марта – Новороссийск, 30 марта – Порт-Петровск и 7 апреля – Туапсе. Почти на всей территории Северного Кавказа была восстановлена Советская власть, что и было подтверждено декретом от 25 марта 1920 года.

Часть армии Вооруженных сил Юга России (около 30 тысяч человек) была эвакуирована из Новороссийска в Крым. Терские казаки, покинувшие Владикавказ (всего вместе с беженцами около 12 тысяч человек), ушли по Военно-Грузинской дороге в Грузию, где они были интернированы в лагеря близ Поти, в болотистой малярийной местности. Деморализованные казачьи части, зажатые на Черноморском побережье Кавказа, в большинстве своем сдались в плен красным частям.

4 апреля 1920 года А. И. Деникин отдал приказ о назначении своим приемником на должность Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля.

После эвакуации Вооруженных сил Юга России в Крым из остатков терских и астраханских казачьих частей в апреле 1920 года была сформирована Отдельная Терско-Астраханская казачья бригада, которая с 28 апреля как Терско-Астраханская бригада входила в состав 3-й конной дивизии Сводного корпуса. 7 июля, после переформирования, бригада вновь стала отдельной. Летом 1920 года она входила в состав Группы войск особого назначения, участвовавшей в Кубанском десанте. С 4 сентября бригада действовала отдельно в составе Русской армии и включала 1-й Терский, 1-й и 2-й Астраханские полки и Терско-Астраханский казачий конно-артиллерийский дивизион и Отдельную Терскую запасную казачью сотню.

Отношение казаков к барону Врангелю было двойственное. С одной стороны, он способствовал разгону в 1919 году Кубанской Краевой Рады, с другой стороны, его жесткость и приверженность к порядку импонировали казакам. Не испортило отношение к нему казаков и то, что Врангель отдал под суд донского генерала Сидорина за то, что тот телеграфировал войсковому атаману Богаевскому о своем решении «вывести Донскую армию из пределов Крыма и того подчинения, в котором она сейчас находится».

Сложнее обстояло дело с кубанскими казаками. Войсковой атаман Букретов был противником эвакуации в Крым зажатых на Черноморском побережье казачьих частей. Врангель не сразу смог отправить атамана на Кавказ для организации эвакуации, и остатки тех, кто не сдался в плен красным (около 17 тысяч человек), только 4 мая смогли погрузиться на корабли. Букретов передал атаманскую власть председателю кубанского правительства Иванису и вместе с «самостийниками» - депутатами Рады, захватив с собой часть войсковой казны, бежал в Грузию. Собравшаяся в Феодосии Кубанская Рада признала Букретова и Иваниса изменниками, и избрала войсковым атаманом боевого генерала Улагая, но он от власти отказался.

Немногочисленная терская группа во главе с атаманом Вдовенко была традиционно враждебна сепаратистским движениям и, поэтому, не имела с амбициозными казачьими лидерами ничего общего.

Отсутствие единства в политическом казачьем лагере и бескомпромиссное отношение Врангеля к «самостийникам» позволили главнокомандующему Русской армией заключить с войсковыми атаманами тот договор, который он считал необходимым для государственного устройства России. Собрав вместе Богаевского, Иваниса, Вдовенко и Ляхова, Врангель дал им 24 часа на размышление, и, таким образом, «22 июля состоялось торжественное подписание соглашения… с атаманами и правительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани… в развитие соглашения от 2 (15) апреля сего года…

1. Государственным образованиям Дона, Кубани, Терека и Астрахани обеспечивается полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении.

2. В Совете начальников управлений при Правительстве и Главнокомандующем участвуют, с правом решающего голоса по всем вопросам, председатели правительств государственных образований Дона, Кубани, Терека и Астрахани или замещающие их члены их правительств.

3. Главнокомандующему присваивается вся полнота власти над всеми вооруженными силами государственных образований… как в оперативном отношении, так и по принципиальным вопросам организации армии.

4. Все необходимые для снабжения… продовольственные и иные средства предоставляются… по особой разверстке.

5. Управление железнодорожными путями и магистральными телеграфными линиями предоставляется власти Главнокомандующего.

6. Соглашение и переговоры с иностранными правительствами, как в области политической, так и в области торговой политики осуществляются Правителем и Главнокомандующим. Если переговоры эти касаются интересов одного из государственных образований…, Правитель и Главнокомандующий предварительно входит в соглашение с подлежащим атаманом.

7. Устанавливается общая таможенная черта и единое косвенное обложение…

8. На территории договаривающихся сторон устанавливается единая денежная система…

9. По освобождении территории государственных образований… настоящее соглашение имеет быть внесено на утверждение больших войсковых Кругов и краевых Рад, но приемлет силу тотчас по его подписании.

10. Настоящее соглашение устанавливается впредь до полного окончания Гражданской войны».

Неудачная высадка Кубанского десанта во главе с генералом Улагаем на Кубани в августе 1920 года, и захлебнувшееся сентябрьское наступление на Каховском плацдарме вынудили барона Врангеля замкнуться в пределах Крымского полуострова и начать подготовку к обороне и эвакуации.

К началу наступления 7 ноября 1920 года Красная армия насчитывала 133 тысячи штыков и шашек, в Русской армии было 37 тысяч штыков и шашек. Превосходящие силы Советских войск сломили оборону, и уже 12 ноября барон Врангель издал приказ об оставлении Крыма. Организованная Главнокомандующим Русской армии эвакуация была закончена 16 ноября 1920 года и позволила спасти около 150 тысяч военных и гражданских лиц, из них около 30 тысяч казаков.

Территорию России покинули остатки последнего временного общегосударственного правительства и последних легитимных правительств казачьих войск Российской империи, в том числе и Терского.

После эвакуации Русской армии из Крыма в Чаталдже в составе Донского корпуса был сформирован Терско-Астраханский полк. После преобразования армии в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) полк до 1930-х годов представлял собой кадрированную часть. Так к осени 1925 года в полку насчитывалось 427 человек, в том числе 211 офицеров.