Введение

2. Г.Р. Державин «Фелица»

3. А.Н. Радищев «Вольность»

Заключение

Список литературы

Введение

Основным направлением в литературе XVIII в. стал классицизм. Этот стиль развился в результате творческого освоения форм, композиций и образцов искусства античного мира и эпохи Возрождения. Художник, по мысли основоположников классицизма, постигает действительность, чтобы затем отобразить в своем творчестве не конкретного человека с его страстями, а тип человека, миф, словом, вечное во временном, идеальное в реальном. Если это герой - то без недостатков, если персонаж сатирический - то до конца низменный. Классицизм не допускал смешения “высокого” и “низкого, а потому между жанрами (например, трагедией и комедией) устанавливались границы, которые не нарушались.

Русский классицизм придавал особое значение “высоким” жанрам: эпической поэме, трагедии, торжественной оде. Создателем жанра оды в русской литературе стал М.В. Ломоносов.

Целью данного реферата является рассмотрение и изучение эволюции оды в русской литературе 18 века (от оды Ломоносова к оде Державина и Радищева).

1. М.В. Ломоносов «На день восшествия на престол императрицы Елизаветы…1747 г.»

М.В. Ломоносов – филолог, литератор. Его труды в области литературы, филологии ознаменовали подъем национальной культуры России. Трудно представить развитие в России литературного языка, поэзии, грамматики без основополагающих работ Ломоносова. Под его влиянием выросло целое поколение русских людей, которое приняло его передовые идеи и стремилось развивать их дальше. Ломоносов был убежден в необходимости синтеза в поэзии русского и церковнославянского языков, создал русскую оду, первым начал писать стихи на языке, доступном для широкого круга читателей. Несомненной его заслугой в области русского языка можно считать создание первой русской грамматики и составление первого учебника русого языка.

В этой работе мы ставим своей целью показать, что достижения Ломоносова в поэзии, философии и теории прозы являются не просто важнейшими научными открытиями, а по праву считаются фундаментальными трудами в области литературы, ознаменовавшими новый подъем национальной культуры России. В.Г. Белинский отмечал, что он был ее «отцом и пестуном», «он был ее Петром Великим», ибо дал направление «нашему языку и нашей литературе».

Написана в год, когда Елизавета Петровна утвердила новый устав и штаты Академии наук, вдвое увеличив количество средств на ее нужды. Здесь же поэт прославляет мир, опасаясь новой войны, в которую Австрия, Англия и Голландия, воевавшие с Францией и Пруссией, втягивали Россию, требуя отправки русских войск к берегам Рейна. В этой оде особенно остро сказалось противоречие всего жанра похвальной оды - противоречие между его комплиментарностью и реальным политическим содержанием: поэт от имени Елизаветы прославляет «тишину», излагая свою собственную программу мира. 1. Радостна премена... - дворцовый переворот, приведший Елизавету на трон. 2. Послал в Россию Человека... - Петра I. 3. Тогда божественны науки... - речь идет об основанной Петром I Академии наук, открытой уже после его смерти в 1725 году. 4. Завистливым отторжен роком... - Петр I умер в 1725 году. 5. Екатерина I (1684-1727) - жена Петра I, российская императрица. 6. Секвана - латинское название Сены, намек на Парижскую Академию наук. 7. Колумб Российский - Витус Беринг (1681-1741) - русский мореплаватель.

9. Платон (427-347 до н. э.) - греческий философ. 10. Невтон - Исаак Ньютон (1643-1727) - английский физик и математик. 11. Науки юношей питают... - строфа является стихотворным переводом фрагмента из речи римского оратора и политического деятеля Марка (106-43 до н. э.) в защиту поэта Архия (р. в 120 до н. э.).

Глубокое идейное содержание, горячий патриотизм, величественный и торжественный стиль ломоносовской оды нового, непохожего на остальные, типа, ее устойчивая строфическая организация, правильный размер – четырехстопный ямб, богатая и разнообразная рифма – все это было ново не только для русской литературы, но и для истории этого жанра в целом. Раздвигая рамки жанра, внося патриотический пафос, Ломоносов превратил оду в многотомное произведение, служившее самым высоким идеалам поэта, его горячей заинтересованности в судьбе Родины.

2. Г.Р. Державин «Фелица»

Впервые - «Собеседник», 1783, ч. 1,стр.5, без подписи, под заглавием: «Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт - Петербурге. Переведена с арабского языка 1782». К последним словам редакция дала примечание: «Хотя имя сочинителя нам и неизвестно, но известно нам то, что сия ода точно сочинена на российском языке». Написав оду в 1782 г., Державин не решился напечатать ее, опасаясь мести знатных вельмож, изображенных в сатирическом плане. Такого же мнения были и друзья поэта - Н.А. Львов и В. В. Капнист. Случайно ода попала в руки одному хорошему знакомому Державина, советнику при директоре Академии наук, литератору, деятелю в области народного образования, впоследствии министру Осипу Петровичу Козодавлеву (нач. 1750-х гг.- 1819), который стал показывать ее разным лицам и в том числе познакомил с ней княгиню Е. Р. Дашкову, назначенную с 1783 г. директором Академии наук. Дашковой ода понравилась, и, когда в мае 1783 г. было предпринято издание «Собеседника» (Козодавлев стал редактором журнала), решено было открыть первый номер «Фелицей». Издание «Собеседника» было обусловлено политическими событиями начала 1780-х гг., усилением борьбы Екатерины с дворянской оппозицией, стремлением императрицы «использовать журналистику в качестве средства воздействия на умы, в качестве аппарата для распространения благоприятных для нее истолкований явлений внутриполитической жизни страны». Одной из идей, настойчиво проводившихся Екатериной в огромных «Записках касательно российской истории», была отмеченная еще Добролюбовым мысль о том, что государь «никогда не является виною междоусобий, но всегда решителем распрей, миротворцем князей, защитником правого, если только он следует внушениям собственного сердца. Как скоро он делает несправедливость, которую нельзя скрыть или оправдать, то вся вина слагается на злых советчиков, всего чаще на бояр и на духовенство». Поэтому «Фелица», панегирически изображавшая Екатерину и сатирически - ее вельмож, пришлась на руку правительству, понравилась Екатерине. Державин получил в подарок от императрицы золотую табакерку с 500 червонцев и был лично представлен ей. Высокие достоинства оды принесли ей успех в кругах наиболее передовых современников, широкую по тому времени популярность. А.Н. Радищев, например, писал: «Преложи многие строфы из оды к Фелице, а особливо, где мурза описывает сам себя, без стихов останется почти та же поэзия» (Полн. собр. соч., т. 2, 1941, стр.217). «У каждого, умеющего читать по-русски, очутилась она в руках», - свидетельствовал Козодавлев. Само имя «Фелица» Державин взял из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной II для своего внука Александра (1781). «Мурзой именовал себя автор потому, ...что произошел он от татарского племени; а императрицу - Фелицею и киргизскою царевною для того, что покойная императрица сочинила сказку под именем Царевича Хлора, которого Фелица, то есть богиня блаженства, сопровождала на гору, где роза без шипов цветет, и что, автор имел свои деревни в Оренбургской губернии в соседстве от киргизской орды, которая в подданстве не числилась». В рукописи 1795 г. толкование имени «Фелица» несколько иное: «премудрость, благодать, добродетель». Имя это образовано Екатериной от латинских слов «felix» - «счастливый», «felicitas» - «счастье».

Меня меня твой сын препровождает. В сказке Екатерины Фелица дала в проводники царевичу Хлору своего сына Рассудок.

Мурзам твоим не подражая- т. е. придворным, вельможам. Слово «мурза» употребляет Державин в двух планах. Когда мурза говорит о Фелице, то под мурзой подразумевается автор оды. Когда он говорит как бы о самом себе, тогда мурза - собирательный образ вельможи-придворного. Читаешь, пишешь пред налоем. Державин имеет в виду законодательную деятельность императрицы. Налой (устар., простореч.), точнее «аналой» (церк.) - высокий столик с покатым верхом, на который в церкви кладут иконы или книги. Здесь употреблено в смысле «столик», «конторка». Коня парнаска не седлаешь. Екатерина не умела писать стихов. Арии и стихи для ее литературных сочинений писали ее статс-секретари Елагин, Храповицкий и др. Парнасский конь - Пегас. К духам в собранье не въезжаешь, Не ходишь с трона на Восток - т. е. не посещаешь масонских лож, собраний. Екатерина называла масонов «сектой духов». «Востоками» назывались иногда масонские ложи Масоны в 80-х гг. XVIII в. - члены организаций («лож»), исповедовавших мистико-моралистическое учение и находившихся в оппозиции екатерининскому правительству. Масонство разделялось на различные течения. К одному из них, иллюминатству, принадлежал ряд руководителей Французской революции 1789 г. В России так называемые «московские мартинисты» (крупнейшими из них в 1780-е гг. были Н. И. Новиков, замечательный русский просветитель, писатель и книгоиздатель, его помощники по издательскому, делу И. В. Лопухин, С. И. Гамалея и др.) были особенно враждебно настроены по отношению к императрице. Они считали ее захватчицей престола и желали видеть на троне «законного государя» - наследника престола Павла Петровича, сына свергнутого с престола Екатериной императора Петра III. Павел, пока ему было это выгодно, весьма сочувственно относился к «мартинистам» (по некоторым свидетельствам, он даже придерживался их учения). Особенно активизировались масоны с середины 1780-х гг., и Екатерина сочиняет три комедии: «Шаман сибирский», «Обманщик» и «Обольщенный», пишет «Тайну противо-нелепого общества» - пародию на масонский устав. Но разгромить московское масонство ей удалось только в 1789-1793 гг. при помощи полицейских мер.

А я, проспавши до полудни и т. д. «Относится к прихотливому нраву князя Потемкина, как и все три нижеследующие куплеты, который то собирался на войну, то упражнялся в нарядах, в пирах и всякого рода роскошах». Цуг - упряжка в четыре или шесть лошадей попарно. Право езды цугом было привилегией высшего дворянства.

Лечу на резвом бегуне. Это относится также к Потемкину, но «более к гр. Ал. Гр. Орлову, который был охотник до скачки лошадиной». На конных заводах Орлова было выведено несколько новых пород лошадей, из которых наиболее известна порода знаменитых «орловских рысаков».

Или кулачными бойцами - также относится к А.Г. Орлову. И забавляюсь лаем псов - относится к П. И. Панину, который любил псовую охоту.

Я тешусь по ночам рогами и т. д. «Относится к Семену Кирилловичу Нарышкину, бывшему тогда егермейстером, который первый завел роговую музыку». Роговая музыка - оркестр, состоящий из крепостных музыкантов, в котором из каждого рога можно извлечь только одну ноту, а все вместе являются как бы одним инструментом. Прогулки знатных вельмож по Неве в сопровождении рогового оркестра были распространенным явлением в XVIII в. Иль, сидя дома, я прокажу. «Сей куплет относится вообще до старинных обычаев и забав русских» Полкана и Бову читаю. «Относится до кн. Вяземского, любившего читать романы (которые часто автор, служа у него в команде, перед ним читывал, и случалось, что тот и другой дремали и не понимали ничего) - Полкана и Бову и известные старинные русские повести» Державин имеет в виду переводной роман о Бове, который позднее превратился в русскую сказку. Но всякий человек есть ложь - цитата из Псалтыри, из 115 псалма.

Между лентяем и брюзгой. Лентяг и Брюзга - персонажи сказки о царевиче Хлоре. «Сколько известно, разумела она под первым кн. Потемкина, а под другим кн. Вяземского, потому что первый, как выше сказано, вел ленивую и роскошную жизнь, а второй часто брюзжал, когда у него, как управляющего казной, денег требовали».

Деля Хаос на сферы стройно и т. д. - намек на учреждение губерний. В 1775 г. Екатерина издала «Учреждение о губерниях»,- согласно которому вся Россия была разделена на губернии.

Что отреклась и мудрой слыть. Екатерина II с наигранной скромностью отклонила от себя титулы «Великой», «Премудрой», «Матери отечества», которые были поднесены ей в 1767 г. Сенатом и Комиссией по выработке проекта нового уложения; так же она поступила и в 1779 г., когда петербургское дворянствопредложило принять ей титул «Великой».

И знать и мыслить позволяешь. В «Наказе» Екатерины II, составленном ею для Комиссии по выработке проекта нового уложения и являвшемся компиляцией из сочинений Монтескье и других философов-просветителей XVIII в., действительно есть ряд статей, кратким изложением которых является эта строфа. Однако недаром Пушкин назвал «Наказ» «лицемерным»: до нас дошло огромное количество «дел» людей, арестованных Тайной экспедицией именно по обвинению «в говорении» «неприличных», «поносных» и пр. слов по адресу императрицы, наследника престола, кн. Потемкина и пр. Почти все эти люди были жестоко пытаемы «кнутобойцей» Шешковским и сурово наказаны секретными судами.

Там можно пошептать в беседах и т. д. и следующая строфа - изображение жестоких законов и нравов при дворе императрицы Анны Иоанновны. Как отмечает Державин существовали законы, согласно которым два человека, перешептывавшиеся между собой, считались злоумышленниками против императрицы или государства; не выпивший большого бокала вина, «за здравие царицы подносимого», уронивший нечаянно монету с ее изображением подозревались в злом умысле и попадали в Тайную канцелярию. Описка, поправка, подскабливание, ошибка в императорском титуле влекли за собой наказание плетьми, равно как и перенос титула с одной строки на другую. При дворе широко распространены были грубые шутовские «забавы» вроде известной свадьбы князя Голицына, бывшего при дворе шутом, для которой был выстроен «ледяной дом»; титулованные шуты усаживались в лукошки и клохтали курицами и т. д. Ты пишешь в сказках поученьи. Екатерина II написала для своего внука, кроме «Сказки о царевиче Хлоре», «Сказку о царевиче Февее». Не делай ничего худого. «Наставление» Хлору, переложенное Державиным в стихи, находится в приложении к «Российской азбуке для обучения юношества чтению, напечатанной для общественных школ по высочайшему повелению», которая также была сочинена Екатериной для внуков ее. Ланцетов средства - т. е. кровопролитие.

Тамерлан (Тимур, Тимурленг) - среднеазиатский полководец и завоеватель (1336-1405), отличавшийся крайней жестокостью.

Который брани усмирил и т. д. «Сей куплет относится на мирное тогдашнее время, по окончании первой турецкой войны (1768-1774 гг. - В. З.) в России процветавшее, когда многие человеколюбивые сделаны были императрицею учреждения, как то: воспитательный дом, больницы и прочие». Который даровал свободу и т. д. Державин перечисляет некоторые законы, изданные Екатериной II, которые были выгодны дворянам-помещикам и купцам: она подтвердила данное Петром III дворянам разрешение совершать заграничные путешествия; разрешила помещикам разрабатывать рудные месторождения в их владениях в собственную пользу; сняла запрещение рубить лес на своих землях без контроля власти; «позволила свободное плавание по морям и рекам для торговли» и т. д.

3. А.Н. Радищев «Вольность»

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?

Я тот же, что и был и буду весь мой век:

Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Дорогу проложить, где не бывало следу

Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,

Чувствительным сердцам и истине я в страх

В острог Илимский еду. Январь - июль 1791

Ода «Вольность» великого русского революционного просветителя - одно из произведений, наиболее часто встречающихся в списках вольной поэзии с конца XVIII и до 1830-х годов.

Ода с особенной яростью преследовалась цензурой: обнаружение ее властями, даже при случайных обстоятельствах, сулило серьезные репрессии.

«В основе сюжета „Вольности" лежат общепросветительские теории естественного права и общественного договора, переосмысленные Радищевым в революционном духе». (3ападов В. А. Поэзия А.H. Радищева // Радищев А.Н. Стихотворения. Л., 1975. С. 26).

Ода подытожила эволюцию русской передовой политической мысли накануне французской буржуазной революции. В дальнейшем она оказала огромное влияние на формирование идеологии дворянских революционеров. Оценивая влияние Радищева, Герцен в 1858 году заметил, что о чем бы Радищев «ни писал, так и слышишь знакомую струну, которую мы привыкли слышать и в первых стихотворениях Пушкина, и в „Думах" Рылеева, и в собственном нашем сердце». Ода «Вольность» не утратила своего значения и для революционных демократов 1860-х годов, но упоминаться могла только обиняками. Тираноборческий пафос и призыв к революции, которая должна смести власть царей, определили постоянное, глубокое влияние оды.

Слово «вольность» в лексиконе XVIII века означала означало независимость, политическую свободу и имело некоторое смысловое отличие от слова «свобода»: именно «Вольность» - заглавие пушкинской оды 1817 года. Позднее этот оттенок стерся, и Некрасов в 1877 году имея в виду эту оду Пушкина, назвал ее «Свобода».

Семистишие «Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду...» тоже часто встречается в ходивших по рукам списках начиная с 1820-х годов.

Заключение

Таким образом, в литературе 18 века существовало два течения: классицизм и сентиментализм. Идеал писателей-классицистов - гражданин и патриот, стремящийся трудиться на благо отечества. Он должен стать активной творческой личностью, бороться с общественными пороками, со всеми проявлениями " злонравия и тирании" Такому человеку необходимо отказаться от стремления к личному счастью, подчинить свои чувства долгу. Сентименталисты все подчиняли чувствам, всевозможным оттенкам настроений. Язык их произведений становится подчеркнуто эмоциональным. Герои произведений - представители средних и низших классов. С восемнадцатого века начинается процесс демократизации литературы.

И снова российская действительность вторглась в мир литературы и показала, что только в единстве общего и личного, причем при подчинении личного общему, может состояться гражданин и человек. Но в поэзии конца XVIII века понятие "русский человек" отождествлялась лишь с понятием "русский дворянин". Державин и другие поэты и писатели 18 века сделали только первый шаг в понимании национального характера, показав дворянина и на службе Отечеству, и в домашней обстановке. Цельность и полнота внутренней жизни человека еще не были раскрыты.

Список литературы

1. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII в. М. - Л., 1952. - 656 с.

2. Герцен А.И. Предисловие к книге «О повреждении нравов в России» князя М. Щербатова и «Путешествие» А. Радищева // Собр. соч. М., 1958. Т. 13. 296 с.

3. Державин Г.Р. Полное собрание стихотворений. Ленинград «Советский писатель» 1957. – 480 с.

Г.Р. Державин. Полное собрание стихотворений. Ленинград «Советский писатель» 1957. – С. 236.

Герцен А. И. Предисловие к книге «О повреждении нравов в России» князя М. Щербатова и «Путешествие» А. Радищева // Собр. соч. М., 1958. Т. 13. С. 273.

Некрасов Н. А. Автобиографические записи, Из дневника // Полн. собр. соч. и писем. М., 1953. Т. 12. С. 21

Державин - поэт-новатор. Эволюция жанра оды в последней трети XVIII века

Гаврила Романович Державин (1743-1816) прожил долгую и сложную жизнь, полную взлетов и падений, почетных назначений на высокие посты и бурных ссор с вельможами и царями. Сын бедного офицера, он начал службу рядовым солдатом, а стал одним из крупнейших государственных деятелей России XVIII столетия. Но бессмертным в веках стал не Державин - чиновник, статс-секретарь, сенатор, министр, а Державин-поэт.

Державин велик, прежде всего, как первый русский поэт-реалист и как гениальный поэт-художник вообще. Первым из литераторов России он осознал себя поэтом русским, национальным, - русским не только по языку, но, главное, - по мышлению, "филозофии", как говорил он сам. Истоки "русского склада" ума и творчества Державина коренятся в тех условиях, в которых происходило его формирование как человека и художника. Для поэзии 1760-х - начала 1770-х гг. характерен пристальный интерес к национальной истории и фольклору. В ранних стихах Державина можно заметить сильнейшее влияние песен А.П. Сумарокова, виднейшего лирического поэта середины столетия, который создал ряд талантливых литературных стилизаций под народную песню. С другой стороны, большое воздействие на развитие Державина оказали сатирические сочинения Сумарокова, равно как и сатирическая линия народной литературы XVII-XVIII вв., с которой Державин был хорошо знаком. Значительное влияние на формирование Державина как поэта оказало творчество М.В. Ломоносова, хотя в одном из ранних программных стихотворений, "Идиллия", Державин и отрекался начисто от "высокой" поэзии:

Не мышлю никогда за Пиндаром гоняться

И бурным вихрем вверх до солнца подыматься,

боясь, чтоб "в жару б не сгореть в полвека моего,

не треснуть бы с огня",

Но, подтверждая это заявление своими песнями и другими стихотворениями "легких" жанров, а то же самое время в ряде произведений он как раз и поднимался "вверх до солнца" "бурным вихрем". Вместе с тем во многих одах Державин ориентировался не на Ломоносова, а на Сумарокова с его открытой публицистичностью. Подобная ориентация на "образец" для поэта-классициста была необходима, поскольку одним из основополагающих принципов теории и практики классицизма был принцип "подражания образцам".

Следуя за Ломоносовым, молодой Державин старательно воспроизводит не только программную «учительность», но и самую форму од "образца", вводит огромное число заимствований и прямых цитат из ломоносовских стихотворений. Подражая же Сумарокову, Державин пишет резко публицистические произведения, гораздо более оригинальные по форме, воспроизводит гражданственный стиль "образца", но прямых заимствований из Сумарокова у него почти нет.

Различный подход Державина к проблеме подражания, поставленный в зависимость от того, как решал эту проблему поэт, на которого в данном произведении ориентировался Державин, - такой подход определенно свидетельствует об осмысленности и осознанности его поисков, о его осведомленности в сущности литературно-теоретических споров эпохи. Однако стихи первого периода творчества Державина в подавляющем большинстве не отличаются высокими достоинствами: они подражательно-традиционны, вялы и тяжелы.

"Обрести самого себя" в поэзии Державину помогло сближение с "львовским кружком" - группой молодых поэтов, композиторов, художников, связанных дружескими отношениями и общностью поисков новых путей в литературе и искусстве. В состав кружка входили такие известные впоследствии люди, как поэты Н.А. Львов, М.Н. Муравьев, И.И. Хемницер, В.В. Капнист, композиторы Е.И. Фомин, Д.С. Бортнянскнй, В.А. Пашкевич, художники Д.Г. Левицкий, В.Л. Боровиковский и др. Близки к кружку были Я.Б. Княжнин и Д.И. Фонвизин; какие-то (доныне не раскрытые) отношения связывали с кружком А.Н. Радищева. Именно в кружке сформировалось то направление, которое в истории русской литературы позднее получило наименование "предромантизм".

В творчестве предромантиков на первый план выдвигается человеческая индивидуальность и окружающий ее объективно-реальный, конкретно-чувственный мир; отвергнув теорию "подражания образцам", предромантики пришли к романтической концепции гениальности, вдохновения как источника поэтического творчества. А отсюда неизбежно вытекало новое поэтическое видение мира; идея ценности личности, внимание к этическим проблемам, вопросам морали частного человека и общества; частная жизнь частного человека и связанная с этим полнейшая ломка сложившейся жанровой и образной систем; отказ от нормативности как классицистической, так и сентименталистской вообще, и "правил" в частности; образ автора, органически входящий в произведения: попытки создания индивидуальных характеристик людей; обилие конкретных намеков; внимание к бытовым деталям, воплощение быта в живописно-пластических образах: смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаизированной лексикой; идущие в одном направлении эксперименты в области метрики, строфики, рифмовки; поиски индивидуальной формы произведения; пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы, то есть признание того, что в разные эпохи и у людей разных национальностей существовали различные "вкусы" - иначе говоря, отказ от критерия "изящного вкуса", единого для всех времен и народов, и выход к идее исторической и национальной обусловленности человека, народов, литератур.

Предромантизм выдвинул как центральные - проблемы историзма, философии истории, зависимости национального характера от истории и т.д Решить эти проблемы в полной мере смог только реализм, но важным шагом, который сделали предромантики, была сама постановка этих проблем в философии и литературе. Поэты-предромантики разных стран Европы с особой остротой поставили вопрос о национальных формах поэзии, о национальных системах стихосложения, обращаясь за помощью к фольклору как источнику, во-первых, специфически национальных ритмов, а во-вторых, свойственных только данному народу средств художественной выразительности, арсеналу образов, роднику древней мифологии и т.д. Ту же цель имело обращение к мифологиям разных народов Запада и Востока. Так, например, Державин, помимо древнерусской ("славенской") и античной, использовал образы и мотивы "варяго-росской" (скандинавской), древнееврейской (библейской), китайской и индийской мифологии.

В формировании идеологии и эстетики предромантизма наибольшую роль в Европе сыграли Руссо, Юнг и в особенности Гердер, а в русской поэзии - львовский кружок, с которым Державин сблизился в начале 1779 г. По-видимому, именно Н.А. Львов, один из наиболее оригинальных поэтов столетия и энциклопедически образованный человек, познакомил его с идеями Руссо и Юнга об оригинальном творчестве, а стихи М. Н. Муравьева, который с 1775 г. нашел свой путь в поэзии, показали практическую возможность индивидуальной реализация поэтического дарования.

Освобожденный от сковывавших его пут нормативности, "правил" и "подражания образцам", редкостно индивидуальный талант Державина развернулся с молниеносной быстротой и громадной поэтической силой.

В сентябре того же 1779 г. в журнале "Санкт-петербургский вестник" появилась "Ода на смерть к. М. к***" - то есть "На смерть князя Мещерского", а затем одно за другим последовали такие великолепные произведения, как "Ключ", "Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока", "К первому соседу", "Властителям и судиям" и др. Доступ на страницы журнал Державин получил опять-таки благодари кружку: одним из издателей "Санкт-петербургского вестника" был Я.Б. Княжнин.

Уже в оде "На смерть князя Мещерского", которой начинается второй период творчества Державина, ярко проступили новые черты державинской поэзии, отчетливо проявились многие стороны зрелого державинского таланта. Новым было и то, что Державин посвятил оду кончине не всесильного вельможи, не государственного деятеля, не полководца, а частного человека, своего знакомого; и то, что поэт обращался к другу умершего С.В. Перфильеву, также человеку не знатному. В этом стихотворении перед русским читателем впервые (Муравьеву публиковать свои новые стихи почти не удавалось) предстал образ частного человека - автора, самого Державина. Когда Ломоносов в своих одах говорил "я", то это "я" обозначало вовсе не реального М.В. Ломоносова, а "пиита" вообще, некий обобщенный голос нации. А у Державина "я" - это совершенно конкретный живой человек, сам Державин, с его личными горестями и радостями, с его частной жизнью, размышлениями и делами.

Благодаря включению автобиографических мотивов стихотворение на общефилософскую тему приобретало необычайно личный, индивидуальный характер.

Как сон, как сладкая мечта,

Исчезла и моя уж младость;

Не сильно нежит красота,

Не столько восхищает радость,

Не столько легкомыслен ум,

Не столько я благополучен...

Такие слова никогда бы не мог сказать условный "пиит". Это говорит сам Гаврила Державин, человек, пораженный вестью о внезапной смерти приятеля, задумавшийся над своей собственной жизнью и пришедший к выводу:

Сей день иль завтра умереть,

Перфильев! должно нам конечно, -

Почто ж терзаться и скорбеть,

Что смертный друг твой жил не вечно?

Жизнь есть небес мгновенный дар;

Устрой ее себе к покою

И с чистою твоей душою

Благословляй судеб удар.

Стихотворение написано рукой зрелого мастера. Образ часов, символизирующих неизбежный ход времени, создан с помощью великолепной звукописи:

Глагол времен! металла звон!

Иллюзия мерного, ритмичного боя часов достигается повторением в конце каждой стопы сонорных "л" и "н". В известной степени уже в этом стихотворении можно видеть смешение "высоких", торжественных мыслей и образов с близкими к жизненным, "сниженными", бытовыми образами, Так, например, торжественное обращение к часам:

Глагол времен! металла звон!

Твой страшный глас меня смущает;

Зовет меня, зовет твой стон,

Зовет - и к гробу приближает, -

сменяется образом смерти, нарисованным в несколько сниженных тонах, образами, взятыми из реальной повседневной жизни:

Едва увидел я сей свет,

Уже зубами смерть скрежещет.

Как молнией, косою блещет

И дни мои, как злак, сечет.

Фигура смерти (смерти!) очень конкретна и ощутима зрительно Сами художественные образы взяты из обыденной русской жизни: смерть подсекает косой человека, подобно крестьянину, жнущему рожь. Далее эта "жизненность" еще более подкрепляется:

И бледна смерть на всех глядит...

(Подавляющее большинство поэтов, современников Державина, сказало бы; "зрит")

И точит лезвие косы...

Отсюда уже недалеко до полностью "бытового" образа смерти:

И смерть к нам смотрит чрез забор...

("Приглашение к обеду")

"Слог у него так крупен, - писал Н.В. Гоголь, отмечая одну из главных особенностей поэзии Державина, - как ни у кого из а наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов в самими низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина. Кто бы посмел, кроме него, выразиться так, как выразился он? Кто, кроме Державина, осмелился бы соединить такое дело, каково ожидание смерти, с таким ничтожным действием, каково кручение усов?"

Мысль о величии простых человеческих чувств, а также о бренности всего земного пронизывает оду «На смерть князя Мещерского». Для Державина очень характерно - посвятить оду одному из своих знакомых, чье имя так и кануло бы в историю, если бы поэт не написал о его смерти. Автор как будто хочет сказать: жизнь делит людей на богатых и бедных, сытых и голодных, царей и подданных, а смерть равняет всех:

Глядит на всех - и на царей,

Кому в державу тесны миры;

Глядит на пышных богачей,

Что в злате и сребре кумиры,

Глядит на прелесть и красы,

Глядит на разум возвышенный,

Глядит на слезы дерзновенны

И точит лезвие косы.

Интересно то, что в самые разные годы, в самых разных стихах у поэта прорывается тема смерти.

А о художественном впечатлении, которое производило стихотворение на читателя, хорошо сказал В.Г. Белинский: "Как страшна его ода "На смерть Мещерского": кровь стынет в жилах, волосы, по выражению Шекспира, встают на голове встревоженною ратью, когда в ушах ваших раздается вещий бой глагола времен, когда в глазах мерещится ужасный остов смерти с косою в руках!" Державин был отважным человеком, он не робел ни перед царевым, ни перед вельможным гневом.

Но его умение полнокровно жить и чувствовать, страстно переживать жизнь в слове и не давало ему отвести взгляд от смерти. В своей удивительной оде «Бог» он говорит о своем понимании жизни, смерти, бессмертии, обращаясь к Создателю:

Твоей то правде нужно было,

Чтоб смертну бездну преходило

Мое бессмертно бытие:

Чтоб дух мой в смертность облачился

И чтоб чрез смерть я возвратился,

Отец! В бессмертие Твое.

Размышляя о жизни и смерти, поэт в своих исканиях пришел к постижению истины через веру в Спасителя. Себе и другим в утешенье он оставляет слова надежды:

И чистою твоей душою,

Благословляй судеб удар».

И не случайно Державин очень много произведений написал о земных радостях и печалях, которые близки всем людям без исключения. Это «Объяснение в любви», «Разлука», «Купидон», «Разные вина» и другие. Их слог очень прост, ярок и доступен даже читателю ХХ века, как доступны переживания печали, любви, радости дружбы. Поэту очень важно было утвердить в умах своих читателей эти вечные ценности человеческой души в противовес уже привычным приоритетам, подчиняющим личность государству.

Еще более наглядны, чем в оде "На смерть князя Мещерского", новаторские элементы в стихотворениях "Ключ" и "На рождение в Севере порфирородного отрока". В "Ключе" впервые в русской поэзии природа выступила как самостоятельный объект изображения, самостоятельная эстетическая ценность и вместе с тем как источник поэтического вдохновения. Правда, начинается "Ключ" с олицетворения в античном духе, но дальше поэт развернул серию великолепных предромантических картин вполне реального Гребеневского ключа в том виде, как он выглядит в разное время суток. Особо интересна 7-я строфа, в которой Державин, по верному замечанию исследователя А.В. Западова, "наметил не только обязательные элементы ночного пейзажа, столь распространенные затем в сентиментальной и романтической поэзии, но и словарь с выражениями "приятный", "бледный", "дремлющий", "холмы", "рощи", "тишина". По правде говоря, к этому словарю мало что прибавлялось в дальнейшем" .

Стихи "На рождение в Севере порфирородного отрока" посвящены рождению внука Екатерины II, будущего Александра I. Рождение ребенка в царском семействе всегда было темой только торжественных од, а Державин набрал форму, характерную для легких, так называемых "анакреонтических" стихов. Однако державинское произведение - и не анакреонтическая ода. Это "аллегорическое сочинение" с элементами сказочного сюжета, близкого по содержанию к началу "Спящей красавицы" Шарля Перро. Возникает новое художественное единство, не подпадающее ни под один из существовавших ранее жанровых разрядов. Ориентированный на французскую легкую поэзию и сказку сюжет потребовал введения новых персонажей - гениев, которые в будущем станут обязательными атрибутами романтизма. Еще более интересны и важны те изменения, которым подверглись в стихах 1779 г. традиционные мифологические персонажи. Особенно любопытна метаморфоза, которую претерпел у Державина Борей.

Д.Д. Благой отметил, что Державин, несомненно, отталкивался от ломоносовского образа ("Где мерзлыми Борей крылами Твои взвевает знамена"), а отдельные детали взяты из опиcания южного ветра, переведенного из Овидия в "Риторике" Ломоносова. Образ обновляется путем тщательного подбора конкретных деталей зимнего пейзажа. Однако, дополняя описание действий Борея и его "портрет" множеством подробностей, Державин одну деталь отбросил, - и утрата эта очень характерна: у державинского Борея нет крыльев. В результате, оставляя своему персонажу античное имя, поэт превращает его в "лихого старика" русских народных сказок, в прямого предшественника некрасовского "Мороза-воеводы". А на фоне Борея, превращенного в сказочного деда Мороза, античные сатиры, собирающиеся "вкруг огней" "согревать руки", воспринимаются как обыкновенные русские крестьяне у костров, а нимфы, засыпающие "с скуки средь пещер и камышей", - как крестьянки в занесенных снегом избах. С этих-то нимф и сатиров начинается вторая жизнь античных образов в русской поэзии.

Мифологические персонажи в классицистической поэтике всегда имеют определенный аллегорический смысл и одновременно сохраняют четкие связи с античностью, содержат элемент сравнения с конкретным мифом. В поэтике державинского типа мифологический образ утрачивает аллегоричность и превращается в синоним отвлеченного, обобщенного понятия либо в имя нарицательное для русского бытового явления, для данного человеческого типа. При этом разрушаются постоянные, обязательные "литературные" логические связи, но расширяется ассоциативно-эмоциональное поэтическое значение слова-имени, зачастую обуславливаемое данным контекстом. Поэтический образ становится из однозначного многозначным, и вместе с тем более конкретным, поскольку строится на отборе из многочисленных признаков, связей, ассоциаций одного, иногда неожиданного, но решающего в данном контексте, сохраняя одновременно иные связи, другие оттенки.

На серии образов такого рода построена написанная в 1780 г. ода "К первому соседу", причем ни один из них ни малейшего отношения к античности, к мифологии (в прямом смысле слова) не имеет и в то же время не является аллегорией. Например, "нежная нимфа" - это содержанка, итальянская красавица певица, а "парка" - просто смерть. Или в "Вельможе": "муза" - державинская поэзия) "нимфы", которые "средь зимы" "в рощах воспевают", - певицы, а может быть, - крепостной хор (иное, уже третье значение слова, по сравнению со "Стихами на рождение в Севере" и "К первому соседу"); "Цирцея" - красавица, любовница. Но, как и в предыдущих примерах, поэтический смысл державинских образов гораздо шире буквального толкования. Имя Цирцеи нужно и для того, чтобы охарактеризовать моральный облик вельможи, определив его скотский (в нравственном отношении) образ жизни. Стремление к индивидуализации художественного целого, к оригинальной разработке образа вполне закономерно привело Державина к отказу от образно-словесных штампов. Для одной и той же темы, мотива, ситуации Державин находит различное воплощение, даже в произведениях, хронологически близких.

Обратимся к теме наступления зимы в разных стихотворениях Державина. В "Стихах на рождение в Севере" содержался первый в державинской поэзии зимний русский пейзаж, воплощенный в образе "лихого старика" Борея. В 1787-1788 гг. поэт создает три однотипных по содержанию картины, - и при этом абсолютно различных по эмоциональному и художественному строю. В стихотворении "Желание Зимы" смена времен года нарисована в откровенно грубых, "площадных" тонах. Сходная картина, но выраженная очень сжато и вполне "серьезно", возникает под пером Державина в следующем, 1788 г., в стихотворении "К Евтерпе". И в этом же 1788 г., как бы соревнуясь с самим собой, в "Осени во время осады Очакова" поэт находит для той же картины совершенно иные слова, иные краски; лаконичная зарисовка, занимавшая всего 4 стиха, развертывается в широчайшее полотно на 6 строф.

Рассказывая в конце жизни о своем творчестве, одну из причин вступления на новый путь в поэзии Державин усматривал в неудачах подражания Ломоносову. Эти неудачи поэт объяснял тем, что он не мог поддерживать постоянно "красивым набором слов" свойственных только Ломоносову "великолепия и пышности". От Ломоносова у Державина осталось одно: утверждение положительного идеала путем показа положительного примера; причем свой идеал Державин поначалу ищет там же, где искали почти все писатели XVIII в., - в теории просвещенного абсолютизма.

Дело в том, что борьба против злоупотреблений вельмож, дворянства и чиновничества за благо России была определяющей чертой деятельности Державина и как государственного деятеля, и как поэта А силу, способную достойно руководить государством, вести Россию к славе, к процветанию, к "блаженству", Державин видел только в просвещенной монархии. Отсюда появление в его творчестве темы Екатерины II - Фелицы. Этой темой, красной нитью проходящей через творчество Державина 80-х гг., объединены многие его произведения: "Фелица", "Благодарность Фелице", "Решемыслу", "Видение мурзы" и др.

Как уже отмечалось, оды Державина по большей мере посвящены императрице Екатерине Великой. Но героиня самой известной из них названа поэтом Фелицей, что значит «счастливая», а не великая и «мудрая», как можно было ожидать. Само имя - Фелица, автор заимствовал из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной для внуков. В начале 80-х гг. Державин не был еще близко знаком с императрицей. Создавая ее образ в одах этих лет, поэт использовал рассказы о ней, о распространении которых заботилась сама Екатерина, автопортрет, нарисованный в ее литературных сочинениях, идеи, проповедовавшиеся в ее "Наказе" и указах. В то же время Державин очень хорошо знал многих видных вельмож екатерининского двора, под начальством которых ему приходилось служить. Поэтому идеализация образа Екатерины II у Державина сочетается с критическим отношением к ее вельможам.

Высокие поэтические достоинства оды "Фелица", созданной в 1782 г., принесли ей широкую по тому времени известность в кругах наиболее передовых русских людей. А.Н. Радищев, например, писал: "Преложи многие строфы из оды к Фелице, а особливо, где мурза описывает сам себя, без стихов останется почти тоже поэзия". "У каждого, умеющего читать по-русски, очутилась она в руках", - свидетельствовал О.П. Козодавлев, редактор журнала, где ода была напечатана.

И действительно, эта «царевна Киргиз-Кайсацкия орды» велика именно тем, что счастлива и человечна. Ее достоинство в том, что она ходит пешком и ест простую пищу, разрешает самостоятельно мыслить и говорить правду. Кажется, что словно для того, чтобы подчеркнуть ее простоту, рядом автор рисует и «свой портрет», на который, по его словам, «весь свет похож»:

державин ода гуманистический мифологический

А я, проспавши до полудня,

Курю табак и кофе пью;

Преображая в праздник будни,

Кружу в химерах мысль мою….

Следует отметить, что в своих одах Г. Державин во многом отошел от правил классицизма. Прежде всего, в оде «Фелица» писатель смешал в одном произведении разные жанры, соединил оду с сатирой, резко противопоставив положительный образ царицы отрицательным образам ее вельмож. Под пером великого мастера ода приблизилась к произведению, правдиво и просто изображавшему действительность.

Нарушая строгие правила классицизма, Державин отверг установившуюся в литературе теорию трех стилей Ломоносова. Таким, образом, он осуществил своего рода «опрощение», «снижение» высокого слога, приспособив его к нормам разговорного языка, далекого от утонченности светского дворянского салона.

Очень красочно Н.В. Гоголь характеризует эту особенность стиля Державина смешения высокого стиля с низким: «Слог у него (Державина) так крупен, как ни кого из наших поэтов, разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми».

Обличая «свет» и придворную знать, поэт отмечает, что представители этого круга погрязли в суете, забавах и развлечениях, косности и непросвещенности. С удивительной прямотой и резкостью он высмеивает вельмож, которые кичатся своим высоким положением, не имея никаких заслуг перед страной и народом.

Так, например, в оде «Вельможа» Державин пишет:

Осел останется ослом,

Хотя осыпь его звездами,

Где должно действовать умом,

Он только хлопает ушами.

Принципиально новым было то, что с первых же строк оды русскую императрицу (а в Фелице читатели легко угадывали именно Екатерину) поэт рисует прежде всего с точки зрения ее человеческих качеств:

Мурзам твоим не подражая,

Почасту ходишь ты пешком,

И пища самая простая

Бывает за твоим столом...

Добродетельной Фелице противопоставлен порочный вельможа, "мурза" - собирательный сатирический портрет крупнейших вельмож: Г.А. Потемкина, П.И. Панина, А.А. Вяземского, А.Г. Орлова, С.К. Нарышкина и других.

Надо сказать, что в поэзии Державина слово "человек", сопряженное с требованием высокой нравственности и гражданственности, являлось наивысшей похвалой и критерием. "Будь на троне человек!" - призывал поэт будущего царя Александра I ("На рождения в Севере..."). "Был в вельможе человек", - писал Державин о старом покровителе искусств и наук И. И. Шувалове ("Эпистола И.И. Шувалову", черновой вариант, 1777).

Ум и сердце человечье

Были гением моим,

Подчеркнул поэт в стихотворении "Признание", которое он считал "объяснением на все свои сочинения".

Эту гуманистическую идею Державина полностью разделяют члены львовского кружка и близкий к ним Фонвизин, который писал в "Недоросле": "Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время". Недостаточность одной лишь человечности понял младший современник Державина и Фонвизина - А.Н. Радищев, пришедший к мысли о неизбежности революции.

Но требование высокой нравственности, призыв к человечности "во всякое время" привел уже следующее поколение дворян к открытому выступлению против крепостничества и самодержавия. Дело в том, что когда Державин, например, писал о мудром и справедливом исполнителе власти ("Время", 1804):

Им и время не владеет.

Ниже злато, ни сребро;

Он порядку дел радеет,

Любит общее добро;

Убегая пышных вздоров

И блестящих мелочей,

Он во сане прокуроров,

Всех вельмож, судей, царей

Чтит лишь только человека

И желает сам им быть, -

то подобные мысли поднимали представление о человеческом и человеке на высоту, абсолютно чуждую самодержавию, поскольку "принцип монархии вообще - презираемый, презренный, обесчеловеченный человек. Отсюда ясна огромная воспитывающая сила прогрессивных гуманистических идей Державина и Фонвизина - писателей субъективно далеких от революционных настроений и даже враждебно относившихся к революции, но объективно немало способствовавших духовному и нравственному формированию первого, дворянского поколения русских революционеров.

Важно и другое: надежда на сердце и душу человеческие, неустанные нравственные поиски - это то, что роднит столь далеких во времени и столь, казалось бы, разных писателей, как Державин и Фонвизин - и Гоголь, Достоевский, Толстой (а иначе и по-своему в эти поиски включаются и Радищев, и Грибоедов, и Чернышевский, и Некрасов)...

С другой стороной проблемы человека - "человек и мироздание" - связаны философские стихотворения Державина. Крупнейшее из них - завершенная в 1784 г. ода "Бог" - вдохновенный гимн всесилию человеческого разума:

Я телом в прахе истлеваю.

Умом громам повелеваю,

Я царь - я раб; я червь - я бог! -

и в то жe время признание, что человек - лишь звено в общей цепи существ (а ведь религия учила, что человек - совершенно исключительное творение божества и все остальное бог создал для человека).

Державин вводит в свое стихотворение идеи современной ему науки о множественности миров, Бог приобретает у него черты, свойственные материи: "бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и нескончаемое течение времени". По существу, эти положения противоречат религиозным представлениям: церковь учила, что Земля была центром мироздания и Солнце создано богом только одно; христианская религия отрицала беспрерывное движение как основное свойство материи, ибо пространство и время якобы имели "начало" и будут иметь "конец".

Неудивительно поэтому, что ода Державина вызвала решительный протест со стороны ревнителей православия и церковников. Зато стихотворение стало первым произведением русской литературы, получившим поистине всемирную славу...

Ратуя за "человека", именно бесчеловечье царей и вельмож обличал Державин в сильнейших своих сатирических произведениях - "Властителям и судиям", "На коварство", "На Счастие", "Вельможа".

Организующим центром поэзии Державина все больше становится образ автора, остающийся единым во всех произведениях. Это конкретный человек с плотью и кровью, который передает свое личное отношение к миру, вещам и людям независимо от их общественного положения. И как человек, а не условно-отвлеченный "пиит", он видит бытовые недостатки вельмож, "небесно-голубые взоры" и "скоропишущее перо" Екатерины. Вместе с образом автора в поэзию Державина входит вполне естественное в устах человека просторечие - живой разговорный язык, то, что сам поэт позднее назвал "забавным русским слогом".

Ода "Фелица", в которой Державин соединил противоположные начала: положительное и отрицательное, патетику и сатиру, идеальное и реальное, - окончательно закрепила в поэзии Державина то, что начиналось в 1779 г., - смешение, ломку, ликвидацию строгой жанровой системы. В одном произведении у него нередко соединяются сатира и элегия, патетическая ода и дружеское послание. Не очень заботясь о терминологии, одни и те же стихотворения Державин именовал то "одами", то "песнями", то "лирическими поэмами". А в конце жизни, осмысляя свой творческий путь, поэт прямо заявил о ненужности жанровых градаций: "Ежели названия не придают вещам уважения без прямого их достоинства, то должно со мною согласиться, что они, то есть те наименования, или особые отделы песен, более есть умничество или чванство педагогов в познании их древности, нежели прямая надобность". Выступая против "педантских разделов лирических стихотворений" (то есть против их жанрового разделения), Державин доказывал, что поэт может говорить обо всем в "общежительной оде". В другом месте Державин именовал этот общий для всей лирики жанр "смешанной одой".

Остроумное определение для державинских стихов подыскал М.Н. Муравьев - "перепутаж". Имея, по существу, то же содержание, что и державинский термин "смешанная ода", муравьевский "перепутаж", пожалуй, более точен, ибо совершенно правильно выводит творчество Державина из русла всякого рода одописи, с одной стороны, а с другой - охватывает не только смешение собственно жанров, но и смешение эмоционально-тематическое, стилевое, образное и т. д.

Екатериной-человеком Державин восторгался недолго. Уже в конце 80-х гг. Фелица превращается в образ государственного деятеля - и только ("Изображение Фелицы"). А когда поэт оказался при дворе, когда он "вблизи увидел подлинник человеческий с великими слабостями", тема Фелицы в его поэзии совершенно заглохла. Разочарование в Екатерине, наступившее в начале 90-х гг., не могло не найти отражения в самооценке поэта. Оно поставило перед Державиным вопрос о значении его собственной поэтической деятельности, о его праве на бессмертие. С этого момента тема поэзия и поэта, оценки собственного творчества становится одной из ведущих в державинском творчестве.

О великой роли в жизни общества поэзии и поэта Державин говорил всегда, именно в поэтической деятельности видя свое право на бессмертие. Но представление о том, какие именно стороны его поэзии сделают его имя бессмертным, менялось. Раньше Державин право на бессмертие видел в самом занятии поэзией, затем некоторое время считал, что останется жить в памяти потомства как певец дел Екатерины II.

Новый взгляд на значение своего творчества он наиболее полно изложил в оде "Мой истукан". Она представляет собой по форме разговор-монолог, обращенный к скульптору Рашетту, который работал над бюстом Державина. Мысль о славе за "обыкновенные дела"- "мои безделка" - поэт отвергает сразу. Высоко оценивая свои оды, посвященные Фелице, Державин считает, что он достоин за них славы. Но будут ли чтить его за это потомки? И, пророчески угадывая будущее, поэт дает отрицательный ответ. Отвергая право на бессмертие за прославление Фелицы, Державин утверждает, что потомство будет чтить его память как певца России, русского народа, его вождей и героев, за то, что он всегда был поборником правды и истины, отстаивал добродетель. По убеждению Державина, великий поэт-патриот, поэт-гражданин достоин бессмертия не менее, чем великий полководец. Он проводит эту мысль, ставя свое имя рядом с именем фельдмаршала Румянцева ("Кумиры твоего резца" - это бюсты Румянцева и Державина, изваянные Рашеттом).

Однако в действительной жизни говорить царям истину было на так-то просто. Во втором послании "Храповицкому" (1797) Державин прямо указывал на гнетущую силу самодержавия, которое сковывает поэтическое слово. Поэтому ему приходилось то говорить истину "с улыбкой", в шутливой форме, то прикрывать ее ссылками на авторитет монарха, то маскировать ее намеками, иносказаниями, аллегориями, - и об этом сам поэт писал не раз.

С борьбой за "общее благо" тесно связаны темы "личного блага", возможного только при условии общего: чистая совесть, довольство малым, умеренность, "покой" и т. д. Человек может быть счастлив только тогда, когда он "желает общего добра" и активно борется за него. Не может быть истинно счастлив тот, кто заботится только о себе, не радея о России, - утверждал Державин.

В творчестве 1790 - начала 1800-х гг. Державин делает новый шаг в изображении человека. В стихотворениях, посвященных Г.А. Потемкину ("Анакреон в собрании", "Водопад"), Л.А. Нарышкину ("На рождение царицы Гремиславы"), А.Г. Орлову ("Афинейскому витязю"), А.В. Суворову ("На пребывание Суворова в Таврическом дворце", "На переход Альпийских гор" и др.; особенно - "Снегирь"), Державин пытается рисовать людей во всей их сложности, изображая и положительные, и отрицательные их стороны (в особенности это касается Потемкина и Нарышкина).

Всю поэзию Державин подразделял на две части: "ода" и "песня". Если для лирического стихотворения - "оды" - в качестве определяющего свойства Державин выдвигал вдохновение и считал, что для него извинительны "погрешности", "как на Солнце пятна", то отличительным признаком "песни", по Державину, является поэтическое мастерство. И, надо сказать, мастерство Державина-поэта в анакреонтике проявляется с особой наглядностью, ибо в этих небольших стихотворениях совсем нет места ни развернутой публицистике, ни связанной с нею риторике. Необычайная экономность художественных средств, предельная точность и ясность, отточенность языка и стиха делают очень многие стихотворения этого цикла маленькими шедеврами. Но было бы неверным полагать, что Державин сочинял эти стихи только для демонстрации своего поэтического мастерства, - нет, он ставил перед собой куда более серьезные цели. "По любви к отечественному слову, - подчеркивал поэт, выпуская сборник "Анакреонтических песен" отдельным изданием в 1804 г., - желал я показать его изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся". Читатели же, уже хорошо знакомые с лирическим героем Державина - поэтом-гражданином, борцом за правду, -теперь увидели во всей многогранности тот же образ со стороны его частной жизни, его личных пристрастий, склонностей, даже "шалостей".

И, наконец, в полной мере обе ипостаси державинского лирического героя слились в один полнокровный реалистический характер в крупнейшем произведении последнего периода творчества Державина - стихотворении "Евгению. Жизнь Званская" (1807).

Это стихотворение - своеобразный ответ на романтическую элегию В.А. Жуковского "Вечер". Державин вступил в развернутый спор с Жуковским о том, что должен изображать поэт, кто должен быть героем поэтического произведения, как следует относиться жизни вообще и каким образом изображать природу и человеческие характеры. Это был спор о путях развития современной поэзии.

Державин почувствовал, что новое направление могло увести поэтов и читателей от активного участия в жизни к исключительному углублению в собственные переживания. Для него, человека бурной и сложной биографии, был неприемлем сам принцип бегства от реальной жизни. Он решил ответить Жуковскому - и ответить в той же самой форме, которую избрал молодой поэт. "Жизнь Званская" написана тем же размером, той же строфой, что и стихотворение Жуковского. У Державина та же композиция, тот же герой-поэт.

Меланхолическому и в значительной мере условному пейзажу Жуковского Державин противопоставляет конкретный, реальный пейзаж, характерный именно для средней полосы России. Герою Жуковского - унылому юноше, разочарованному и страдающему, целиком погруженному в воспоминания и в думы о близкой смерти, - противостоит у Державина бодрый старик. Хотя по возрасту он уже близок "к краю гроба", но живо воспринимает все и интересуется всем без исключения: от еды и предметов крестьянского труда до событий европейского масштаба, вопросов истории, философских размышлений. В противовес романтической "поэзии страдания" Державин выдвинул поэзию "жизни действительной". До пушкинского "Евгении Онегина" державинская "Жизнь Званская" - наиболее яркое произведение, возводящее в поэзию повседневную жизнь человека. Державин показал, что поэзия есть не только в природе или возвышенных переживаниях: она может быть и в бытовых "раздобарах", и в чтении газет и журналов, и в чае у вечернего костра, и в раздаче кренделей крестьянским ребятишкам.

Главный герой стихотворения одновременно и тип, и яркая индивидуальность: в конечном счете это сам Державин, но вместе с тем и типичный помещик определенного склада, живущий в типичных обстоятельствах, со своими резко выраженными индивидуальным" интересами, наклонностями, привычками, складом мышления, оценками, отношением к миру и т.д. Это соединение индивидуального и типичного, данного в определенных типичных обстоятельствах, - свидетельство того, что в русской позлил родился реализм, причем родился в результате длительной эволюции творчества именно Державина.

Очень важно то обстоятельство, что Державин попытался усвоить из творческого метода Жуковского наиболее ценное - внимание к внутреннему миру человека. Правда, изображение внутреннего мира для Жуковского - это углубление в изолированные от внешнего мира, связанные с воспоминаниями сложные душевные переживания. Внутренний мир героя у Державина - переживания человека, рождающиеся из постоянного общения с внешним миром. Но сам принцип изображения внутреннего мира человека Державин воспринял от Жуковского, как сам Жуковский научился у него вниманию к частному человеку и красочной живописи природы.

Использованная литература

• 1. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч., т. VIII. М.- Л., 1952, с. 374.
• 2. Белинский В.Г. Полн. собр. соч., т. 1. М, 1953, с. 50.
• 3. 3ападов А.В. Мастерство Державина. М., 1958, с. 122.
• 4. См.: Благой Д.Д. Литература и действительность. Вопросы теории и истории литературы. М., 1959, с. 136.
• 5. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 374.
• 6. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч., т. 3. М., 1947, с. 137.
• 7. Западов А.В. Мастерство Державина, с. 146.

1 Что такое торжественная ода

3 Самостоятельное задание

1. Что такое торжественная ода

Представьте себе одну из первых сцен фильма «Властелин колец». Начинается эпичная битва. От лиц воинов обеих сторон камера взмывает ввысь и проно-сится над полем сражения без конца и края, где у каждого свое дело, где можно было бы рассмотреть сотни малых поединков и тысячи смертей, но благодаря стреми-тельному движению и взгляду сверху все они теряют свои индиви-ду-альные черты и сливаются в единую картину, которая одна только и может передать подлинный масштаб и значение события — не здесь и сейчас, но в истории вне времени и на все века. Не Элендил и Элронд бьются против Саурона, но Добро против Зла; не Исилдур отрубает палец с кольцом у врага, но Порядок и Истина полу-чают шанс установиться на Земле. Чтобы показать значение этого момента, камера взлетает еще выше и показывает беспомощно валящиеся орочьи войска до самого гори-зонта. Скорее всего, у тех, кто смотрит этот эпизод сейчас, так же захватывает дух, как и у первых зрителей 15 лет назад: общие планы потря-сающих воображение городов и великих битв стали фирменной маркой режиссера Питера Джексона, и не случайно.

Подняться над землей и обозреть события, которые изменят историю, — идеальный аттракцион. В наше время этого достигают с помощью 3D-моделей и кино. Но и люди прошедших веков могли пережить те же ощущения — благодаря поэтическому слову. Жанром, дававшим такую возможность, стала торжественная (или пиндарическая По имени древнегреческого поэта Пиндара (V век до н. э.). Его стихотворения послужили образцом для французских поэтов, разработавших этот жанр, — П. Ронсара, Ф. Малерба, Н. Буало, Ж. Б. Руссо и др. Из Франции внимание к оде пришло в Германию и Россию. ) ода, основной жанр русской лирики середины XVIII века, в котором писали Василий Тредиаковский, Михаил Ломоносов, Александр Сумароков, Василий Петров, Михаил Херасков и множество других, менее одаренных поэтов.

В основе торжественной оды лежит идея поэтического восторга. Мысленный взор поэта покидает свою бренную оболочку и воспаряет над землей. Сделать это ему позволяет вмешательство каких-то высших сил — например, музы, духа, божественного вдохновения. Они и движут его устами и пером — в мире оды поэт не говорит сам.

Воспарив над миром, поэт обозревает бескрайние просторы — одновременно и в самом общем плане, и в мельчайших подробностях. Так же одновременно он видит события, которые в действительности далеко отстояли друг от друга по времени; говоря о современности, он может ввести в повествование давно умерших правителей, героев мифологии, христианского Бога и персонажей, оли-цетворяющих абстрактные понятия (Истина, Неправда, Милосердие и т. д.) — при этом действовать они будут наравне с подлинными участниками событий. Все эти персонажи, события, идеи и планы возникают в оде в свобод-ном порядке, взгляд автора как бы перемещается от одной картины к другой.

Все это имеет несколько следствий.

1. Читатель (слушатель) оды пассивен. Поэт не оставляет ему пространства для собственных мыслей или оценок, задача читателя — только следовать за планом и картинами оды, поскольку через нее с ним говорит высшее существо, и говорит Истину.

2. Ода описывает только выдающиеся события (даже если читателю XXI века они могут показаться незначительными).

3. Взгляд сверху, охватывающий пространство от горизонта до горизонта, делает оду идеальным средством для прославления страны и ее правителя.

4. Тематика оды сводится к ограниченному и заранее заданному набору идей:
— величие страны и ее светлое будущее обеспечивает монарх, действиями которого руководят благие высшие силы;
— этот монарх наделен всеми добродетелями;
— благодаря этому страна в состоянии мира является средоточием всех возможных земных благ;
— любой конфликт, связанный со страной, — это на самом деле конфликт Абсолютного Добра и Абсолютного Зла;
— исход этого конфликта известен заранее: Добро победит благодаря абсолютно доброде-тельному монарху и поддержке высших сил.

5. Ограниченность тем закономерно приводит и к тому, что в одах появляются повторяющиеся формулы и образы:
— общая радость многих объединенных народов;
— ликование природы (радостные реки, рукоплещущие берега);
— обширность страны;
— удивленный взгляд на нее со стороны соседних государств;
— исполинские фигуры героев и т. д.

Итак, за возможность пережить захватывающее дух путешествие ввысь и уви-деть эпические картины оды приходится платить относительной ограничен-ностью образов и одно-значным политическим содержанием. Автор торже-ственной оды, воспарив высоко над миром, говорит о больших масштабах, но не видит частностей и полутонов. Он опи-сывает все в категориях абсо-лют-ного добра или абсолютного зла. Абсолютное добро при этом приписывается монарху, который обеспечивает существование этого прекрасного мира.

2. Как читать оду — пример

Михаил Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол ея величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года»

Пожалуй, самая совершенная торжественная ода Михаила Ломоносова была создана в 1747 году к шестилетию правления императрицы Елизаветы Пет-ровны Елизавета взошла на трон в 1741 году — после того, как с помощью гвардии свергла малолетнего Иоанна VI Антоно­вича и его регентшу-мать Анну Леопольдовну. . Рассмо-трев ее основные элементы, можно увидеть, как «работает» ода: как она описывает реальный мир, преображая его, чем завлекает читателя и за счет чего становится политически актуальной.

В середине 1740-х годов Ломоносов издавал свои оды в типографии Академии наук и художеств, но за собственный счет, на титульных листах стояло его имя - и «авторский» взгляд, речь от первого лица («вижу», «мой глас» и пр.) неизменно присутствовали в тексте. Так же была написана и ода на день рождения императрицы, отмечавшийся в декабре 1746-го. Однако уже на стадии издания было решено, что она будет напечатана за счет Академии. Так имя Ломо-носова пропало с титульного листа - зато там было сказано, что оду «приносит всеподдан-нейшая Академия наук». Вместе с тем сам текст - с «автор-ским» взглядом и оборотами от первого лица («представь мне оную годину» и пр.) - остался неизменным. После этого Ломоносов написал еще несколько од по заказу президента Академии, все они были изданы на ее деньги, поднесены императрице от ее имени, и в них автор уже не мог писать от своего лица и лично «парить над землей».

Вероятно, желание Академии делать императрице такого рода «поднесения» было связано с тем, что в мае 1746 года ее президентом стал восемнадцати-летний граф Кирилл Григорьевич Разумовский, только что вернувшийся из европейской образовательной поездки. В Академии с ее типографией он видел средство распространения «новой» культуры, включавшей в том числе тесную вовлеченность поэтов в жизнь двора. В 1747 году он добился, чтобы Елизавета приняла новый устав Академии наук, расширявший сферы деятельности, штат и финансирование этого учреждения.

Новую оду на день восшествия Елизаветы на престол, речь о которой пойдет ниже, Ломоносов писал — также по заказу Разумовского — практически тогда же, когда издавался текст нового устава. Она, как и предыдущая, была издана как сочинение, подносимое от Академии наук. Закономерно, что похвалы императрице в новой оде тесно переплелись с благодарностью за блага, пролившиеся на учреждение.

пересказ

Как ты полезна и прекрасна, возлюбленная тишина (спокойствие): ты радуешь земных правителей, даришь счастье жителям сел и охраняешь горожан! Вокруг тебя пестреют цветы и желтеют на полях колосья; туда, где ты есть, стремятся наполненные сокровищами корабли; ты щедрой рукой рассыпаешь по земле богатства.

Ода открывается знаменитыми строками похвалы, обращенной к тишине. Прославление «тишины», которой наслажда-ется Россия, — общая тема всех од, созданных между 1743 и 1757 годом, то есть между двумя войнами: Русско-шведской (1741-1743) и Семилетней (1757-1763).

Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!

Закон жанра требует описания полета, но в оде, напи-санной от имени Академии, у поэта нет возможности «воспарить» лично. Поэтому Ломоносов ставит в начало явление, которое можно было бы обозреть только с очень большой высоты. За две первые строфы взгляд постепенно поднимается до высшей возможной точки: он видит цветок — колосья — поля — море и землю — солнце — рай.

Вокруг тебя цветы пестреют
И класы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.

пересказ

Великое светило (солнце), освещая со своей высоты весь мир, видит бисер, золото, порфиру и все земные красоты; но нигде на свете оно не находит ничего красивее Елизаветы и тебя, [тишина]. Ты лучше всего на свете, кроме нее [Елизаветы]; ее душа спокойнее приятного ветерка, а вид — прекраснее рая.

Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земныя красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но краше в свете не находит
Елисаветы и тебя.
Ты кроме Той всего превыше;
Душа Ея Зефира тише
И зрак прекраснее Рая.

пересказ

Когда Господь вручил ей [Елизавете] корону, и она вступила на престол, она возвратила тебя [тишину] в Россию и закончила войну [Русско-шведскую, начавшуюся незадолго до прихода Елизаветы к власти]. Она приняла тебя, поцеловала и сказала: «Мне уже хватит тех побед, для которых приходится проливать кровь. Я наслаждаюсь счастьем жителей России; их спокой-ствие я не обменяю на все земли Запада и Востока».

В начале третьей строфы поэт напоминает о вступлении на престол Елизаветы Петровны — то есть о дворцовом перевороте 1741 года. С высоты, откуда можно обозреть всю землю, он спускается назад, в Санкт-Петербург. Таким образом устанавливается прямая связь, с одной стороны, между раем и столицей России, с другой стороны — между Всевышним и императрицей; так выстраивается ось, на которой будет держаться весь мир оды.

Когда на трон Она вступила,
Как Вышний подал Ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец,

Поэт по-прежнему обращается к тишине. Она одновре-менно и физическая личность, которую может поцело-вать Елизавета, и ожидающее Россию будущее. Этим задается хронологический горизонт оды: охватывая и прошлое, и настоящее, и будущее, ода сосредоточена прежде всего на царствовании монарха, приход которого к власти мыслится как восстановление мирового поряд-ка, а грядущие годы правления — как Золотой Век.

Тебя прияв облобызала:
«Мне полно тех побед, — сказала,
— Для коих крови льется ток.
Я Россов щастьем услаждаюсь,
Я их спокойством не меняюсь
На целый запад и восток».

пересказ

Государыня, такая кроткая речь может быть сказана только божеством. О, как же по праву велик нынешний день и тот счастливый момент, когда из-за радостной смены [правителя] Петербург рукоплескал и скандировал так, что это было слышно до звезд; когда ты несла в руке крест и вела за собой на престол все твои добродетели.

Божественным устам приличен,
Монархиня, сей кроткий глас:
О коль достойно возвеличен
Сей день и тот блаженный час,
Когда от радостной премены
Петровы возвышали стены
До звезд плескание и клик!
Когда ты крест несла рукою
И на престол взвела с собою
Доброт твоих прекрасный лик!

пересказ

Нам не хватает [поэтической] силы: нашим словами не сравниться с ними [с твоими доброде-телями]; но мы не можем удержаться от того, чтобы петь тебе похвалы. Твоя щедрость ободряет наш дух и заставляет его устремляться в бег — так же, как попут-ный ветер несет моряка через высокие волны: он [моряк] оставляет берег с весельем, и вот уже корабль летит по воде.

Чтоб слову с оными сравняться,
Достаток силы нашей мал;
Но мы не можем удержаться
От пения Твоих похвал.

Далее, вспомнив всеобщее ликование страны при ко-роновании императрицы, поэт вновь отправляется в одический полет (его дух устремляется «к бегу»). Для этого он использует сравнение (щедрость Елизаветы ободряет его дух, как попутный ветер несет моряка), а затем переходит к новому чередованию картин — друг за дру-гом следуют простые предложения, у каждого из которых свое подлежащее: ветер, пловец, корма.

Твои щедроты ободряют
Наш дух и к бегу устремляют,
Как в понт пловца способный ветр
Чрез яры волны порывает:
Он брег с весельем оставляет,
Летит корма меж водных недр.

пересказ

Умолкните, звуки пламени [войны], и перестаньте потрясать мир: Елизавета благодетельствует наукам в мире (спокойствии). Вы, наглые вихри, не смейте громко реветь, а кротко разносите весть о том, в какое прекрасное время мы живем. Вселенная, слушай безмолвно: восхищенная [поэтическая] Лира сейчас будет говорить о великих людях.

Молчите, пламенные звуки,
И колебать престаньте свет:
Здесь в мире расширять науки
Изволила Елисавет.
Вы, наглы вихри, не дерзайте
Реветь, но кротко разглашайте
Прекрасны наши времена.
В безмолвии внимай, вселенна:
Се хощет Лира восхищенна
Гласить велики имена.

пересказ

Создатель мира, великий своими удивительными делами, уже определяя судьбы в самом начале времен, решил, как он будет прославлен в наше время. Он послал в Россию такого человека, о каком никто никогда и не слышал; такого, что несмотря на все препят-ствия, сумел поднять голову, увенчанную победами, и вместе с собой возвысить до небес Россию, которая [до него] пресмыкалась в грубых нравах.

Поэт напоминает о постоянном божественном присутствии: создатель мира (то есть Господь Бог) послал России правителя, чтобы через него прославить самого себя.

Ужасный чудными делами
Зиждитель мира искони
Своими положил судьбами
Себя прославить в наши дни;

Этот правитель («Человек») — Петр I.
Теперь читатель должен увидеть за поэтическими картинами события, еще более отдаленные, чем приход Елизаветы к власти. В «препятствах» — неудачи Петра в войнах со Швецией и Турцией. В «грубостью попран-ной» России — внутренние неустройства времени правления царевны Софьи. В изумляющихся божествах следующей строфы — военные победы Петра, созданное им из небытия русское морское могу-щество и, наконец, удивительный город Петербург, появившийся ниоткуда по желанию царя, словно в сказке.
Временной горизонт оды еще больше расширяется: настоящее («наши дни») воспринимается как продол-жение эпохи Петра I.
Слава Господа растет вместе со славой царя («вознес главу, победами венчанну») и России. Поэт тоже поднимается все выше и выше — пока не забирается так высоко в небеса, что может смотреть на языческих божеств с усмешкой: Марс у него оказывается трус-ливым, Нептун лишь открывает от изумления рот, а боги-ня столичной реки страдает провалами памяти.

Послал в Россию Человека,
Каков неслыхан был от века.
Сквозь все препятства Он вознес
Главу, победами венчанну,
Россию, грубостью попранну,
С собой возвысил до небес.

пересказ

[Самому богу войны] Марсу было страшно, когда он видел свой меч в руках Петра посреди кровопро-литного сражения. [Сам бог морей] Нептун трепетал и удивлялся, видя русский [морской] флаг [т. е. увидев появление русского победоносного флота]. [Сама] Нева, когда стены укрепили ее берега, а на них появились здания, сказала в сомнении: «Может, я позабылась и теку теперь не там, где прежде?»

В полях кровавых Марс страшился,
Свой меч в Петровых зря руках,
И с трепетом Нептун чюдился,
Взирая на Российский флаг.
В стенах внезапно укрепленна
И зданиями окруженна
Сомненная Нева рекла:
«Или я ныне позабылась
И с онаго пути склонилась,
Которым прежде я текла?»

пересказ

Тогда божественные науки протянули свои руки через горы, реки и моря в Россию, говоря этому монарху: «Мы готовы изо всех сил стараться, чтобы среди российских подданных появились новые практические результаты теоретических исследований». Правитель зовет их к себе, и вот уже Россия ждет, что увидит пользу от их работы.

На следующие три строфы ода успокаивает свое течение, перейдя к последовательному и спокойному рассказу об исторических событиях. Поэт напоминает, как Петр I заботился о распространении наук в России, имея в виду, в частности, создание Академии.

Тогда божественны науки
Чрез горы, реки и моря
В Россию простирали руки,
К сему монарху говоря:
«Мы с крайним тщанием готовы
Подать в российском роде новы
Чистейшего ума плоды».
Монарх к себе их призывает,
Уже Россия ожидает
Полезны видеть их труды.

пересказ

Но ах! Жестокая судьба! Человек, который был достоин бессмертия, который был причиной нашего счастья, был отнят у нас завистливым [злым] роком; мы испытали невыносимую скорбь и утопали в слезах. Услышав наши рыдания, гора Парнас [обитель Муз, т. е. Академия наук] застонала, и Музы провожали пресветлый дух [Петра] на небеса своим плачем.

Но ах, жестокая судьбина!
Бессмертия достойный муж,
Блаженства нашего причина,
К несносной скорьби наших душ
Завистливым отторжен роком,
Нас в плаче погрузил глубоком!
Внушив рыданий наших слух,
Верьхи Парнасски восстенали,
И Музы воплем провождали
В небесну дверь пресветлый дух.

пересказ

Они были в смятении из-за этой печали и могли думать только о смерти и делах [Петра]. Но кроткая Екатерина, которая одна только и могла нас радо-вать после Петра, принимает их [Муз, науки] с щедростью. Ах, если бы она прожила дольше, то Сена [т. е. Париж, стоящий на ее берегах], при всем искусстве [в науках], которое у нее есть, давно стыди-лась бы Невы [т. е. Петербурга].

В толикой праведной печали
Сомненный их смущался путь,
И токмо шествуя желали
На гроб и на дела взглянуть.

После смерти Петра его вдова Екатерина I продолжила дело мужа, но тоже скончалась слишком рано.

Но кроткая Екатерина,
Отрада по Петре едина,
Приемлет щедрой их рукой.
Ах если б жизнь ее продлилась,
Давно б Секвана постыдилась
С своим искусством пред Невой!

пересказ

Что это вдруг так освещает Парнас [т. е. Академию наук], несмотря на такое горе? О, какая гармоничная и приятная музыка там играет. Все холмы покрываются толпами; в долинах слышны возгласы: «Щедрость дочери Петра превышает щедрость ее отца: она увеличивает довольствие Муз [т. е. бюджет Академии наук] и [этим] открывает дверь к счастью».

Вдруг ода вновь делает скачок, теперь на 15 лет вперед. Выясняется, что все эти 15 лет Россия была в трауре по скончавшимся монархам — но теперь происходит нечто радостное.

Какая светлость окружает
В толикой горести Парнасс?
О коль согласно там бряцает
Приятных струн сладчайший глас!

Причина неожиданной радости — «петрова дщерь», то есть императрица Елизавета Петровна. Она, следуя планам отца, помогает Музам («довольство усугуб-ляет» — то есть увеличивает бюджет Академии наук) — и таким образом приносит счастье народу, который воспевает ее щедрость.

Все холмы покрывают лики,
В долинах раздаются клики:
«Великая Петрова Дщерь
Щедроты отчи превышает,
Довольство Муз усугубляет
И к щастью отверзает дверь».

пересказ

Военачальник достоин великой похвалы, если число его побед равно числу его сражений, если он проводит всю свою жизнь в походах. Однако хвалить приходится не только его, но и солдат, которыми он руководит; и оттого, что все они заявляют о своих победах, слава [военачальника] оказывается не такой громкой. К тому же звучанию ее труб мешает стон побежденных, вызывающий [у смотрящих со стороны] слезы.

Поэт говорит о том, что военные победы не лучший способ прославиться, поскольку этой славой приходится делиться, и к тому же радоваться ей мешают слезы побежденных. Сразу вслед за этим он переходит к похвале своей мирной императрице (вспомним о прославлении тишины, которым начинается ода).

Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны,
Всегда хвалы его причастны,
И шум в полках со всех сторон
Звучащу славу заглушает,
И грому труб ее мешает
Плачевный побежденных стон.

пересказ

Монархиня, эта [мирная, а не военная] слава принадлежит только тебе. О, как тебя благодарит твоя обширная страна. Взгляни на [принадлежащие тебе] высокие горы, на широкие равнины, по которым текут Волга, Днепр и Обь: скрытые в них богатства будут явлены на свет с помощью наук, которые процветают благодаря твоей щедрости.

Сия Тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,
Пространная Твоя держава
О как Тебе благодарит!

В следующих четырех строфах перед читателем разворачивается вся Россия, в каждом месте которой найдется применение облагодетель-ствованным ныне наукам. Этому способствует одический взгляд, опять поднявшийся к небесам: поэт оглядывает пространство, простирающееся от Днепра до Лены и от «всегдашних снегов» до Амура.

Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля Свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет:
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью Твоей цветет.

пересказ

Передав тебе такие обширные земли, и сделав их жителей твоими счастливыми подданными, Всевышний открыл тебе такие сокровища, которыми могла бы похвалиться Индия. Однако России нужны люди, владеющие искусством [наукой]. Тогда получится очистить золотые жилы, и даже камни почувствуют силу поднятых тобой наук.

Толикое земель пространство
Когда всевышний поручил
Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Какими хвалится Индия;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату очистит жилу,
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.

пересказ

Хотя земли на севере, где холодный ветер развевает твой флаг, всегда покрыты снегами, но и среди покрытых льдом гор Господь творит чудеса: там быстро текущая Лена своей чистой водой питает живущих на ее берегах, подобно Нилу, а в конце течения становится широкой, как море, так что с одного берега не видно другого.

Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми борей крылами
Твои взвевает знамена;
Но бог меж льдистыми горами
Велик своими чудесами:
Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.

пересказ

Как много неизвестных простым смертным чудес творит природа [там], где леса так густы, что животным в них тесно, где пасущихся в тенистой прохладе оленей никогда не разгонял крик ловчих, где охотник не целился из лука, где земледелец не пугал птиц стуком своего топора.

Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокия леса,
Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей
Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком,
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.

пересказ

Для Муз открыты широкие просторы. Чем мы можем отблагодарить тебя за это, [императрица]? Мы прославим твой дар до небес и поставим памятник твоей щедрости там, где восходит солнце и течет в зеленых берегах Амур, стремясь вернуться из Маньчжурии в твою страну.

Широкое открыто поле,
Где Музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?
Мы дар твой до небес прославим
И знак щедрот твоих поставим,
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки возвратиться
В твою державу от Манжур.

пересказ

И вот с надеждой мы можем приоткрыть завесу скрытой туманом вечности. [В будущем] Мудрость построит свой храм там, где сейчас нет правил и закона; перед ней поблед-неет невежество. Там [в будущем] в воде белеет путь [русского] флота, и море старается ему не мешать: это русский Колумб спешит возвестить неизвест-ным народам о твоей щедрости.

Наконец поэту становится тесно в пределах этого широчайшего «земного» взгляда, и он переходит к кульминации своей оды. Он выходит за пределы России — в Океан и далекие неведомые страны, наблюдает колоссальных фигур и богов и прорывается из прошлого и настоящего в будущее.

Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм!
Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб Российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.

пересказ

Там океан подобен реке между россыпи тысяч островов; ворон, в оперении небесной синевы, превосходит красотой павлина; там тучами летают разные птицы, и их пестрота превышает краски цветущей весны. Питаясь в ароматных рощах и плавая в приятных ручьях, они не знают суровой зимы.

Там, тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.
Там тучи разных птиц летают,
Что пестротою превышают
Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.

пересказ

И вот [богиня — покровительница мудрости и наук] Минерва ударяет копьем в вершину Уральских гор, и серебро с золотом льются на всех твоих потомков. [Подземный бог] Плутон мечется в пещерах оттого, что драгоценный металл из его гор, где он был скрыт природой, отдается в руки российским жителям. Мрачный, он не хочет смотреть на блеск дневного светила.

И се Минерва ударяет
В верьхи Рифейски копием,
Сребро и злато истекает
Во всем наследии Твоем.
Плутон в расселинах мятется,
Что Россам в руки предается
Драгой его металл из гор,
Которой там натура скрыла;
От блеску дневнаго светила
Он мрачный отвращает взор.

пересказ

О вы, [ученые], которых ждет отечество, такие, каких сейчас приходится звать из-за границы! О, как счастливо ваше будущее. Теперь, ободренные, постарайтесь доказать своим усердным трудом, что в русской земле могут родиться и собственные Платоны, и Ньютоны с их быстрым умом.

Залогом этого прекрасного будущего оказываются учащиеся дети — основная драгоценность страны, достающаяся ей из ее недр. Академия наук с ее гимна-зией и университетом была одним из основных учебных заведений страны, а новый устав делал образование едва ли не важнейшей ее обязанностью.

О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля раждать.

пересказ

Науки дают пищу юношам, радуют стариков; делают более приятной счастливую жизнь; дают дополни-тельные возможности в несчастье; утешают в домашних неприятностях; и в путешествиях тоже будут не лишними. Науки полезны везде — и в городе, и на при-роде, и среди толпы, и в одиночестве, и во время отдыха, и в работе.

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В щастливой жизни украшают.
В нещастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде:
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и на едине,
В покое сладки и в труде.

пересказ

О ты, источник милости и ангел, давший нам мирные годы, пусть Всевышний поможет тебе противостоять тем, кто в гордости и из зависти к нашему спокойствию решится объявить тебе войну. На всех твоих путях Творец оградит тебя от препятствий и сделает жизнь твою настолько же долгой, насколько много щедрости ты проявляешь к своим подданным.

Совершив это головокружительное путешествие в будущее наук, которые теперь будут процветать из-за нового монаршего закона (вспомним, что Ломоносов пишет эту оду в тот же год, когда Кирилл Разумовский издает новый устав Академии наук), поэт приходит наконец к молитве, обращенной одновременно к монархине и к Господу.

Тебе, о милости Источник,
О Ангел мирных наших лет!
Всевышний на того помощник,
Кто гордостью своей дерзнет,
Завидя нашему покою,
Против Тебя восстать войною;
Тебя Зиждитель сохранит
Во всех путях беспреткновенну
И жизнь Твою благословенну
С числом щедрот Твоих сравнит.

3. Самостоятельное задание

Теперь вы можете попробовать самостоятельно проанализировать одну из двух других од. Самые непонятные слова и выражения пояснены в примечаниях.

1. Александр Сумароков. «Ода государыне императрице Елисавете Перьвой на день ея рождения 1755 года декабря 18 дня»

1
Благословенны наши лета.
Ликуй, блаженная страна!
В сей день тебе Елисавета
Всевышним и Петром дана.
Источник празднуя судьбине,
Возрадуйтесь, народы, ныне,
Где сей царицы щедра власть.
О день, исполненный утехи!
Великого Петра успехи
Тобою славят нашу часть.

2
Не ищешь ты войны кровавой
И подданных своих щадишь,
Довольствуясь своею славой,
Спокойства смертных не вредишь.
Покойтесь, Русских стран соседы;
На что прославленной победы
И грады превращати в прах? Для чего [и без того] прославленной [правительнице] победы? Нужно ли ей обращать города в прах?
Седящия на сем престоле
Нельзя хвалы умножить боле,
Ни света усугубить страх.

3
Императрица возвещает,
Уставы истины храня:
«Кто в сердце дерзость ощущает
Восстать когда против меня,
Смирю рушителей покою,
Сломлю рог гордый сей рукою,
Покрою войском горизонт;
Увидит чувствующе вскоре
Петровой дщери силу море:
Покрою бурный флотом понт Понт — здесь Черное море. ».

4
Над ними будешь ты царица,
Наложишь на противных дань.
Воздвигни меч, императрица,
Когда потребна будет брань!
Пред войском твой штандарт увидев,
Мы, тихий век возненавидев,
Забудем роскошь, род и дом:
Последуя монаршей воле,
Наступим на Полтавско поле Выступим [на сражение, которое будет так же славно, как победа Петра под Полтавой]. .
Бросай ты молнию и гром.

5
Тогда сей год возобновится,
В который в чреве ты была 27 июня 1709 года Петр I одержал победу над шведами под Полтавой, и это предопре-делило исход Северной войны. 18 декаря того же года родилась Елизавета Петровна. ,
И паки пламень тот явится
Против на нас восставша зла.
Ужасна ты была во чреве,
Ужасней будешь ты во гневе:
Ты будешь верность нашу зреть.
Восстаньте, разных стран народы,
Бунтуйте, воздух, огнь и воды!
Пойдем пленить или умреть.

6
Пожжем леса, рассыплем грады,
Пучину бурну возмутим.
Иныя от тебя награды
За ревность Ревность — усердие, старательность. мы не восхотим,
Чтоб ты лишь перстом указала
И войску своему сказала:
«Достойны россами вы слыть».
О дщерь великому Герою!
Готовы мы идти под Трою
И грозный океан преплыть.

7
Внимаю звуки я тогдашни:
Се бомбы в облака летят,
Подкопы воздымают башни,
На воздух преисподню мчат.
Куда ни хочет удалиться,
Не может враг переселиться,
На суше смерть и на водах.
Врагов я вижу усмиренных.
Уже россиян разъяренных
На градских вижу я стенах.

8
Но днесь, народа храбра племя,
Ты в мысли пребывай иной Но сегодня, о племя храбрых людей, думай о другом. :
Забудь могущее быть время
И наслаждайся тишиной.
Вспевайте, птички, песни складно,
Дышите, ветры, вы прохладно,
Целуй любезную, зефир Зефир — олицетворение западного ветра. ;
Она листочки преклоняет,
Тебя подобно обоняет,
Изображая сладкий мир.

9
На нивах весело порхает
И в жирных пелепел Пелепел — перепел. травах,
И земледелец отдыхает,
На мягких лежа муравах;
Не слышны громы здесь Беллоны Беллона — в древнеримской мифологии богиня из свиты бога войны Марса, по некоторым версиям — его мать. ,
Не делают тревоги стоны,
Нет плача вдов и бед сирот.
Драгой довольствуяся частью,
Живя под милосердой властью,
О, коль ты счастлив, россов род!

10
С разверстаем свирепа зева Со свирепо распахнутой пастью.
Бежит из рощей алчный зверь,
За ним стремится храбра дева,
Диана, иль Петрова дщерь Диана — древнеримская богиня растительности, отождествленная с древнегреческой богиней-охотницей Артемидой. Охота была одним из любимых развлечений Елизаветы Петровны. ;
Девица красотою блещет
И мужественно стрелы мещет.
Но кое здание зрю там!
И что, мои пленяя взоры,
Мне тамо представляют горы?
Диана, твой Эфесский храм Эфесский храм — храм Артемиды в городе Эфесе; одно из семи чудес света. .

11
Покойся, града удаленна,
В прекрасных ты чертогах сих Града удаленна — вдалеке от города, [от Санкт-Петербурга]. Речь идет о пора-жавшем современников дворце в Сарском (будущем Царском) селе, где Елизавета Петровна проводила много времени. Архи-тектор Франческо Бартоломео Растрелли перестраивал его несколько лет и завершил только в 1756 году, но в 1755-м, когда была написана ода, уже были закончены лепные фасады. Кроме того, летом Елизавета приказала перенести в Царскосельский дворец Янтарную комнату из Зимнего дворца в Петербурге (подарок прусского короля Фридриха Вильгельма I Петру I).
И, в тишине увеселенна,
Покойся по трудах своих Отдыхай от своих трудов. ,
Полночны ветры, отлетайте,
Луга, вседневно процветайте,
А ты тверди наш, эхо, глас:
«Мы счастливые человеки;
Златые возвращенны веки Золотые времена возвращены Елизаветой.
Елисаветой ради нас».

12
Оттоль, монархиня, взираешь
На град Петров, на свой престол,
И как ты взоры простираешь,
Твои слова сей слышит дол:
«В сем месте было прежде блато,
Теперь сияет тамо злато
На башнях счастия творца;
Нева средь пышна града льется,
Отколе эхо раздается
О славе моего отца».

2. Михаил Ломоносов. «Ода на день восшествия на престол ея величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1748 года»

1
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою
Твоей державы новый год.
Благословенное начало
Тебе, Богиня, воссияло.
И наших искренность сердец
Пред троном Вышняго пылает,
Да щастием Твоим венчает
Его средину и конец.

2
Да движутся светила стройно
В предписанных себе кругах,
И реки да текут спокойно
В Тебе послушных берегах;
Вражда и злость да истребится;
И огнь и меч да удалится
От стран Твоих и всякий вред;
Весна да рассмеется нежно,
И земледелец безмятежно
Сторичный Сторичный — стократный. плод да соберет.

3
С способными Спободными — удобными, благоприятными. ветрами споря,
Терзать да не дерзнет борей Борей — олицетворение бурного северного ветра.
Покрытаго судами моря
Пловущими к земли Твоей.
Да всех глубокий мир питает;
Железо браней да не знает,
Служа в труде безмолвных сел.
Да злобна зависть постыдится,
И славе свет да удивится
Твоих великодушных дел.

4
Священны да хранят уставы
И правду на суде судьи,
И время Твоея державы
Да ублажат раби Твои.
Соседы да блюдут союзы;
И вам, возлюбленныя Музы,
За горьки слезы и за страх,
За грозно время и плачевно
Да будет радость повседневно,
При Невских обновясь струях.

5
Годину ту воспоминая,
Среди утех мятется ум!
Еще крутится мгла густая,
Еще наносит страшный шум!
Там буря и́скры завивает,
И алчный пламень пожирает
Минервин с громким треском храм! Минерва — одна из важнейших древнеримских богинь, персонификация мудрости. Речь идет о пожаре, который случился в ночь на 5 декабря 1747 года в здании Кунсткамеры и Императорской библиотеки.
Как медь в горниле, небо рдится!
Богатство разума стремится
На низ, к трепещущим ногам! В здании Кунсткамеры была типография, и во время пожара находившиеся там отпечатанные, но еще не сброшюрованные академические издания были скинуты на землю.

6
Дражайши Музы, отложите
Взводить на мысль печали тень;
Веселым гласом возгремите
И пойте сей великий день,
Когда в Отеческой короне
Блеснула на Российском троне
Яснее дня Елисавет;
Как ночь на полдень пременилась,
Как осень нам с весной сравнилась,
И тьма произвела нам свет Дворцовый переворот, в результате которого Елизавета Петровна взошла на трон, произошел ночью 25 ноября 1741 года. .

7
В луга, усыпанны цветами,
Царица трудолюбных пчел,
Блестящими шумя крылами,
Летит между прохладных сел;
Стекается, оставив розы
И сотом напоенны ло́зы,
Со тщанием отвсюду рой,
Свою Царицу окружает
И тесно в след ее летает
Усердием вперенный строй Вперенный — направленный; «усердием вперенный» — направляемый усердием. .

8
Подобным жаром воспаленный
Стекался здесь Российский род
И, радостию восхищенный,
Теснясь, взирал на Твой приход.
Младенцы купно Купно — вместе. с сединою
Спешили следом за Тобою.
Тогда великий град Петров
В едину стогну Стогна — площадь, широкая улица. уместился,
Тогда и ветр остановился,
Чтоб плеск Плеск — рукоплескания, звук аплодисментов. всходил до облаков.

9
Тогда во все пределы Света,
Как молния, достигнул слух,
Что царствует Елисавета,
Петров в себе имея дух.
Тогда нестройные соседы
Отчаялись своей победы
И в мысли отступали вспять Имеется в виду Русско-шведская война, начавшаяся незадолго до прихода Елизаветы к власти. Заметная часть шведской знати и членов парламента была настроена против военных действий. Война складывалась неудачно для Швеции и закончилась российской победой в 1743 году. .
Монархиня, кто Россов знает
И ревность Ревность — усердие, старательность. их к Тебе внимает,
Помыслит ли противу стать?

11
Европа, утомленна в брани Имеется в виду Война за австрийское наследство, продолжавшаяся с 1740 по 1748 год. ,
Из пламени подняв главу,
К Тебе свои простерла длани
Сквозь дым, курение и мглу.
Твоя кротчайшая природа,
Чем для блаженства смертных рода
Всевышний наш украсил век,
Склонилась для ея защиты,
И меч Твой, лаврами обвитый,
Не обнажен, войну пресек В начале 1748 года русский корпус выступил в сторону Рейна, чтобы помочь австрийской эрцгерцогине Марии Терезии против фран-цузов. После этого начались переговоры, в результате которых в октябре был заклю-чен мир. Участия в боевых действиях русские войска так и не приняли. .

12
Европа и весь мир свидетель,
Народов разных милион,
Колика ныне добродетель
Российский украшает трон.
О как сие нас услаждает,
Что вся вселенна возвышает,
Монархиня, твои дела!
Народов Твоея державы
Различна речь, одежда, нравы,
Но всех согласна похвала.

13
Единым гласом все взываем,
Что Ты - Защитница и Мать,
Твои доброты исчисляем,
Но всех не можем описать.
Когда воспеть щедроты тщимся,
Безгласны красоте чудимся.
Победыль славить мысль течет,
Как пали Готы Готами в оде называются шведы. пред Тобою?
Но больше мирною рукою
Ты целой удивила свет.

14
Весьма не обычайно дело,
Чтоб всеми кто дарами цвел:
Тот крепкое имеет тело,
Но слаб в нем дух и ум не зрел.
В другом блистает ум небесный,
Но дом себе имеет тесный,
И духу сил не достает.
Иной прославился войною,
Но жизнью мир порочит злою
И сам с собой войну ведет.

15
Тебя, богиня, возвышают
Души и тела красоты,
Что в многих разделясь блистают;
Едина все имеешь Ты.
Мы видим, что в Тебе единой
Великий Петр с Екатериной
К блаженству нашему живет.
Похвал пучина отворилась!
Смущенна мысль остановилась,
Что слов к тому не достает.

16
Однако дух еще стремится,
Еще кипит сердечный жар,
И ревность Ревность — усердие, старательность. умолчать стыдится:
О Муза, усугубь твой дар,
Гласи со мной в концы земныя,
Коль ныне радостна Россия!
Она, коснувшись облаков,
Конца не зрит своей державы;
Гремящей насыщенна славы,
Покоится среди лугов.

17
В полях, исполненных плодами,
Где Волга, Днепр, Нева и Дон,
Своими чистыми струями
Шумя, стадам наводят сон,
Седит и ноги простирает
На степь, где Хину Хина — Китай. отделяет
Пространная стена от нас;
Веселый взор свой обращает
И вкруг довольства исчисляет,
Возлегши локтем на Кавказ.

18
«Се нашею, — рекла, — рукою
Лежит поверженный Азов Азовская крепость была взята Петром I в 1696 году, затем, в 1711 году, возвращена Турции, снова взята русскими войсками в 1736 году, но по условиям мирного договора срыта незадолго до восшествия на престол Елизаветы Петровны. ;
Рушитель нашего покою
Огнем казнен среди валов.
Се знойные Каспийски бреги,
Где, варварски презрев набеги,
Сквозь степь и блата Петр прошел,
В средину Азии достигнул,
Свои знамена там воздвигнул,
Где день скрывали тучи стрел.

19
В моей послушности крутятся
Там Лена, Обь и Енисей,
Где многие народы тщатся
Драгих мне в дар ловить зверей;
Едва покров себе имея,
Смеются лютости борея То есть смеются над злыми северными ветрами, не боясь их. ,
Чудовищам дерзают в след,
Где верьх до облак простирает,
Угрюмы тучи раздирает,
Поднявшись с дна морского, лед.

20
Здесь Днепр хранит мои границы,
Где Гот гордящийся упал
С торжественныя колесницы,
При коей в узах он держал
Сарматов и Саксонов пленных Речь идет о Полтавской битве. Готом тут назван король Швеции Карл XII, а сарматами — поляки: в 1706 году шведы разгромили войска курфюрста Саксонии и короля Польши Августа II, после чего начали поход против России. Полтавское поражение Карла XII привело к перелому в Северной войне и завершило господство Швеции в Европе. ,
Вселенну в мыслях вознесенных
Единой обращал рукой.
Но пал, и звук его достигнул
Во все страны и страхом двигнул
С Дунайской Вислу быстриной То есть река Висла от страха побежала так же быстро, как Дунай. Под испугавшейся Вислой имеется в виду Польша, а под Дунаем — Османская империя. .

21
В стенах Петровых протекает
Полна веселья там Нева;
Венцем, порфирою Порфира , или багряница, — пурпурная мантия монарха; символ верховной власти. блистает;
Покрыта лаврами глава.
Там равной ревностью пылают
Сердца, как стогны все сияют
В исполненной утех ночи.
О сладкий век! О жизнь драгая!
Петрополь, небу подражая,
Подобны испустил лучи Имеется в виду , устроенный в Петербурге в 1748 году в честь дня восшествия на престол Елизаветы Петровны. ».

22
Сие Россия восхищенна
В веселии своем гласит;
Москва едина, на колена
Упав, перед Тобой стоит,
Власы седые простирает,
Тебя, Богиня, ожидает,
К тебе единой вопия:
«Воззри на храмы опаленны,
Воззри на стены разрушенны;
Я жду щедроты Твоея» В мае 1748 года в Москве произошло несколько серьезных пожаров подряд. .

23
Гряди, Краснейшая денницы Крайнейшая денницы — более прекрасная, чем утренняя звезда — денница. ,
Гряди, и светлостью лица
И блеском чистой багряницы
Утешь печальныя сердца,
И время возврати златое.
Мы здесь в возлюбленном покое
К полезным припадем трудам.
Отсутствуя, Ты будеш с нами.
Покрытым орлими крилами,
Кто смеет прикоснуться нам? Ломоносов уговаривает императрицу отправиться в Москву, не опасаясь оставить Санкт-Петербург.

24
Но естьли гордость ослепленна
Дерзнет на нас воздвигнуть рог,
Тебе, в женах благословенна,
Против ее помощник Бог.
Он верьх небес к Тебе преклонит
И тучи страшные нагонит
Во сретенье Во сретенье — навстречу. врагам Твоим.
Лиш только ополчишься к бою,
Предъидет ужас пред Тобою,
И следом воскурится дым. 

Краткое описание

В литературоведении проблемам, связанным с одическим творчеством поэтов, посвящено немало научных трудов. Большее внимание уделяется исследованию творчества М.В.Ломоносова и Г.Р.Державина, однако исследователи, как правило, обращают внимание на идейный, стилистический уровень произведений, не ставя перед собой задачи проанализировать оду как жанр.
Вследствие того, что жанр оды на сегодняшний день теоретически не разработан, нам необходимо рассмотреть оду как жанровое образование, выделить ее жанрообразующие принципы, а также попытаться дать определение этой жанровой конструкции.

1. Вступление. Ода как жанр литературы._______________3
2. Из истории жанра оды.
2.1. Античная ода.________________________________5
2.2.Русская ода.__________________________________6
3. Ода в русской литературе XVIII – XIX вв.
3.1.Оды М.В.Ломоносова._________________________7 3.2. «Вздорные» оды А.П.Сумарокова.______________10
3.3. Идеи Просвещения в оде А.Н.Радищева «Вольность».____________________________________________ 11
3.5. Развитие жанра оды в творчестве Г.Р.Державина._18
3.6. Дань классицизму поэта А.С.Пушкина._________23
4. Заключение.____________________________________ 25
Список использованной литературы.________________________

Прикрепленные файлы: 1 файл

Министерство образования

Российской Федерации

РЕФЕРАТ ПО ЛИТЕРАТУРЕ

ТЕМА: Эволюция жанра оды в русской литературе

XVIII - XIX вв.

Работу выполнила

Ученица 9 класса

Нетрусова Рузанна

Руководитель: учитель

русского языка и литературы

Шиловская Зинаида Семеновна

2010-2011 год

1. Вступление. Ода как жанр литературы._______________3
2. Из истории жанра оды.

2.1. Античная ода._________________ _______________5

2.2.Русская ода.______________ ____________________6

1. Ода в русской литературе XVIII – XIX вв.

3.1.Оды М.В.Ломоносова._______ __________________7 3.2. «Вздорные» оды А.П.Сумарокова.______________1 0

3.3. Идеи Просвещения в оде А.Н.Радищева «Вольность».__________________ __________________________ 11

3.4. Оды поэтов-радищевцев. ________________________14

3.5. Развитие жанра оды в творчестве Г.Р.Державина._18
3.6. Дань классицизму поэта А.С.Пушкина._________23

4. Заключение.___________________ _________________ 25

Список использованной литературы.___________________ _____27

Приложение.

1.Ода как жанр литературы

В литературоведении проблемам, связанным с одическим творчеством поэтов, посвящено немало научных трудов. Большее внимание уделяется исследованию творчества М.В.Ломоносова и Г.Р.Державина, однако исследователи, как правило, обращают внимание на идейный, стилистический уровень произведений, не ставя перед собой задачи проанализировать оду как жанр.

Вследствие того, что жанр оды на сегодняшний день теоретически не разработан, нам необходимо рассмотреть оду как жанровое образование, выделить ее жанрообразующие принципы, а также попытаться дать определение этой жанровой конструкции.

Судьба жанра в литературном процессе – это в первую очередь судьба оды. «Ни в одной европейской литературе из числа тех, на которые ровнялись и с которыми мирились создатели новой русской литературы, ода не получила столь многообразного развития и не стала важным поэтическим жанром, как в литературе русской», - пишет И.З.Серман. [ филолог. анализ текста]

Проблема движения жанра оды в литератур ном процессе – это основное содержание нашей работы.

Ввиду того, что нас интересует ода как жанровое образование, ее жанровые признаки, мы попытаемся проследить основные этапы эвол юции этого жанра в контекстности исторического процесса - это объект работы.

Предмет исследования:

1. Оды Ломоносова, Сумарокова, Державина, Радищева и других поэтов.

2. Литературоведческие статьи, посвященные жанру оды в разные исторические эпохи.

3. Исторические статьи, посвященные этапам развития российского государства в период правления Петра I, Елизаветы Петровны, Екатерины II, Александра I и поэтов современности.

4. Результаты социологического опроса.

5. Материалы интернета.

Цель: проследить эволюцию жанра оды в русской литературе в неразрывной связи с важнейшими этапами развития российского государства.

1. Изучить литературоведческие статьи, посвященные жанру оды, используя словари, справочники, учебники, интернет сайты.

2. Изучить исторические материалы, посвященные эпохам Петра I, Елизаветы Петровны, Екатерины II, Александра I.

3. Выявить своеобразие жанровой композиции оды в творчестве Ломоносова, Державина, Пушкина, Сумарокова, Радищева.

4. Выявить особенности развития этого жанра в XX и начале XXI вв.

5. Провести социологический опрос.

Методы работы: 1. Метод наблюдения над художественным текстом.

2. Метод анализа и синтеза художественных текстов, литературоведческих и исторических статей.

3.Метод сравнения художественных текстов разных авторов.

4. Метод социологического опроса и метод обработки статистических данных.

Гипотеза: эволюция жанра оды связана с развитием и становлением российского государства, с развитием его политической структуры, экономики, науки.

2.Из истории жанра оды.

2.1. Античная ода.

АНТИЧНАЯ ОДА. - В древности термин "ода" [греч. ōdḗ, латин. ode, oda] не определял собой какого-либо поэтического жанра, обозначая вообще "песню", "стихотворение". Античные филологи применяли этот термин по отношению к различного рода лирическим стихотворениям и подразделяли оды на "хвалебную", "плачевную", "плясовую" и т. п. Из античных лирических образований наибольшее значение для оды как жанра европейских литератур имеют оды Пиндара и Горация

Ода Пиндара - так называемый "эпиникий", т. е. хвалебная песня в честь победителя на гимнастических состязаниях, - заказанное стихотворение "на случай", задача которого - возбуждать и поощрять волю к победе среди аристократии. Местные и личные элементы, обязательные для эпиникия (хвала победителя, его рода, города, состязания и т. п.), получают свое "освещение" в соотнесенности с мифом как основой идеологии господствующего класса и с аристократической этикой. Ода исполнялась пляшущим хором в сопровождении сложной музыки. С распадом старинной идеологии это "поэтическое красноречие" уступило место прозаическому, и социальная функция оды перешла к хвалебной речи ("энкомий").

Гораций отмежевывается от "пиндаризирования" и стремится возродить на римской почве мелическую лирику эолийских поэтов, сохраняя в виде фикции ее внешние формы. Ода Горация обычно обращена к какому-нибудь реальному лицу, на волю которого поэт якобы намерен воздействовать. Поэт часто хочет создать представление, будто стихотворение реально произносится (или даже поется). В действительности горацианская лирика книжного происхождения. Захватывая самые разнообразные темы, оды Горация очень далеки от всякаго "высокого стиля" или перенапряженности средств выражения (исключение составляют так наз. "римские" оды, где Гораций выступает как идеолог политики Августа); в его одах господствует светский тон, иногда с легкой примесью иронии. Термин "ода", примененный античными грамматиками к лирике Горация, был источником ряда трудностей для теоретиков классической поэтики, строивших теорию одического жанра одновременно на пиндаровском и горацианском материале.

2.2. Русская ода.

Русская ода явилась преемницей античной и западно - европейской традиций и унаследовала формальные признаки как отвердевшие элементы живого содержания.

Образцовые произведения этого жанра принадлежат М. В. Ломоносову, известными авторами од были его поэтический наследник В. П. Петров и противник А. П. Сумароков, лучшие произведения этого жанра принадлежат Г. Р. Державину.

торжественная нравоучительная любовная переложение псалмов

Элементы торжественной и религиозной оды имеются уже в литературе юго-западной и Московской Руси конца XVI-XVII вв. (панегирики и вирши в честь знатных лиц, "привества" Симеона Полоцкого и др.). Первые попытки внесения в русскую поэзию жанра "классической" оды принадлежат Кантемиру, однако самый термин впервые введен Тредьяковским в его "Оде торжественной о сдаче города Гданска". В дальнейшем Тредьяковский слагал ряд "од похвальных и божественных" и, следуя Буало, дал такое определение новому жанру: ода "есть высокий пиитический род... состоит из строф и самую высокую благородную, иногда же и нежную материю воспевает" ("Новый и краткий способ к сложению российских стихов", СПБ, 1735). Однако подлинным основоположником русской оды, утвердившим ее в качестве основного лирического жанра феодально-дворянской литературы XVIII века, был Ломоносов. Назначение од Ломоносова - служить всяческому превознесению феодально-дворянской монархии XVIII в. в лице ее вождей и героев. В силу этого основным видом, культивируемым Ломоносовым, была торжественная пиндарическая ода; все элементы ее стиля должны служить выявлению основного чувства - восторженного удивления, смешанного с благоговейным ужасом перед величием и мощью государственной власти и ее носителей. Это определяло собой не только "высокий" - "славянороссийский" - язык оды, но даже ее метр - по Ломоносову, 4-стопный ямб без пиррихиев.

Начало XVIII века было бурным для России. Создание собственного флота, войны за выход к морским путям, развитие промышленности, расцвет торговли, строительство новых городов - все это не могло не отразиться на росте национального сознания. Люди Петровских времен чувствовали свою причастность к историческим событиям, величие которых они ощущали на своих судьбах. Ушла в прошлое боярская Россия.

Время требовало дел. Каждый обязан был трудиться на пользу общества и государства, подражая неустанному «работнику на троне». Всякое явление оценивалось прежде всего с точки зрения его полезности. Словесность же могла быть полезна в том случае, если она прославляла успехи России и разъясняла государеву волю. Поэтому главные качества литературы этой эпохи - злободневность, жизнеутверждающий пафос и установка на общедоступность. Так в 1706 году появились, так называемые « школьные драмы», пьесы, написанные преподавателями духовных учебных заведений.

Школьная драма могла наполняться политическим содержанием. В пьесе, написанной в 1710 году по случаю победы под Полтавой, библейский царь Давид прямо уподоблен Петру Первому: как Давид победил великана Голиафа,так и Петр победил шведского короля Карла XII.

Литература петровского времени во многом напоминала литературу ушедшего столетия. Новые идеи говорили старым языком - в церковных проповедях, школьных драмах, рукописных повестях. Только в 30-40-х годах в русской словесности открывается совершенно новая страница- классицизм. Однако, как и литература петровского времени, творчество писателей-классицистов (Кантемира, Сумарокова и других) тесно связана с текущей политической жизнью страны.

В русской литературе классицизм появился позже, чем в западноевропейской. Он был тесно связан с идеями европейского просвещения, такими как: установление твердых и справедливых законов, обязательных для всех, просвещение и образование нации, стремление проникнуть в тайны мироздания, утверждение равенства людей всех сословий, признание ценности человеческой личности независимо от положения в обществе.

Для русского классицизма характерна также система жанров, обращение к разуму человека, условность художественных образов. Важным было признание решающей роли просвещенного монарха.Идеалом такого монарха для русского классицизма был Петр Первый.

После смерти Петра Первого в 1725 году возникла реальная возможность свертывания реформ и возвращения к старому образу жизни и правления. Было поставлено под удар все, что составляло будущее России: наука, просвещение, долг гражданина. Вот почему для русского классицизма особенно характерна сатира.

3. Ода в русской литературе XVIII – XIX вв.

3.1. Оды М.В.Ломоносова.

Самым ярким представителем русского классицизма, чье имя известно всем без исключения - является М.В.Ломоносов(1711-1765). Ломоносов в отличие от Кантемира врагов просвещения осмеивает редко. В его торжественных одах возобладало «утверждающее» начало.Поэт прославляет успехи России на поле брани, в мирной торговле, в науках и искусстве.

«С Ломоносова начинается наша литература…он был ее отцом, ее Петром Великим».Так определил место и значение творчества Михаила Васильевича Ломоносова для русской литературы В.Г.Белинский.

Родился М.В.Ломоносов близ города Холмогоры, на берегу Северной Двины, в семье зажиточного, но неграмотного крестьянина, занимавшегося мореходства. Мальчик чувствовал такую тягу к учению, что в 12 лет пошел из родной деревни пешком в Москву. Поэт Н.Некрасов рассказал нам, « как архангельский мужик по своей и Божьей воле стал разумен и велик».

В Москве Михаил поступил в Славяно-греко-латинскую академию и, несмотря на то что жил в страшной нужде, блестяще закончил ее. В числе лучших выпускников академии Ломоносова направили учиться в Петербург, а затем, в 1736 году, - в Германию. Там Ломоносов прошел курс всех наук, как математических, так и словесных. В 1741 году Михаил Васильевич вернулся в Россию, где до конца жизни служил в Академии наук. Ему покровительствовал граф И.И. Шувалов, любимей императрицы Елизаветы. Поэтому и сам Ломоносов был в милости, что позволило по-настоящему развернуться его талантам. Он занимался множеством научных работ. В 1755 году по его предложению и плану был открыт Московский университет. В служебные обязанности Ломоносова входило также сочинение стихов к придворным праздникам, и большинство его од по таким случаям и написано.

«Архангельский мужик», первый из деятелей русской культуры завоевавший мировую известность, один из выдающихся просветителей и самый просвещенный человек своего времени, один из крупнейших ученых восемнадцатого века, замечательный поэт Ломоносов стал реформатором русского стихосложения.

Своеобразие оды эпохи классицизма.

Сам Ломоносов писал преимущественно в «высоких» жанрах.

Так, « Ода на день восшествия не престол императрицы Елисаветы Петровны,1747 года» написана «высоким штилем» и прославляет дочь Петра Первого. Отдав должное добродетелям императрицы, ее «кроткому гласу», « доброму и прекрасному лику», стремлению « расширять науки», поэт заводит речь об её отце, которого называет «человеком, каков не слыхан был от века». Петр- идеал просвещенного монарха, который все силы отдает своему народу и государству. В оде Ломоносова дается образ России с её необъятными просторами, огромными богатствами. Так возникает тема родины и служения ей - ведущая в творчестве Ломоносова. С этой темой тесно связана тема науки, познания природы. Она завершается гимном науке, призывом к юношам дерзать во славу Российской земли. Таким образом, в «Оде 1747 года» нашли выражение просветительские идеалы поэта.

Кратко:

Ода (от гр. ode - песнь) - жанр лирической поэзии, торжественное стихотворение, написанное во славу какого-то лица или исторического события.

Ода появилась в Древней Греции, как и большинство лирических жанров. Но особенную популярность она приобрела в эпоху классицизма. В русской литературе ода появилась в XVIII в. в творчестве В. Тредиаковского, М. Ломоносова, В. Петрова, А. Сумарокова, Г. Державина и др.

Тематика этого жанра не отличалась разнообразием: в одах говорилось о Боге и Отечестве, о добродетелях высокого лица, о пользе наук и проч. Например, «Ода блаженныя памяти государыне императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года» М. Ломоносова.

Сочинялись оды в «высоком стиле», с использованием церковно-славянской лексики, инверсионных оборотов, пышных эпитетов, риторических обращений и восклицаний. Напыщенный слог классицистических виршей стал проще и ближе к разговорному языку только в державинских одах. Начиная с А. Радищева, торжественные стихи приобретают иное смысловое звучание, в них появляется мотив свободы и призыв к отмене крепостного права. Например, в пушкинской «Вольности» или рылеевском «Гражданском мужестве». В творчестве авторов второй половины XIX и XX вв. ода встречается редко. К примеру, «Городу» В. Брюсова, «Ода Революции» В. Маяковского.

Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000

Подробнее:

Путь слова «ода» гораздо короче, чем у таких понятий, как «элегия» или «эпиграмма», упоминавшихся с VII—VI вв. до н. э. Лишь полтысячелетия спустя его начинает утверждать Гораций, а с середины прошлого столетия оно звучит уже совершенно архаично — подобно пииту, слагавшему это заздравное песнопение. Однако эволюция явления не исчерпывается в данном случае историей термина.

Ода: история жанра

Еще в Древней Греции создавались многочисленные гимны и дифирамбы, пэаны и эпиникии, из которых и вырастает впоследствии ода. Родоначальником одической поэзии принято считать древнегреческого поэта Пиндара (VI—V вв. до н. э.), который слагал стихи в честь победителей олимпийских состязаний. Эпиникии Пиндара отличались патетическим прославлением героя, прихотливым движением мысли, риторическим построением поэтической фразы.

Талантливейший наследник Пиндара в римской литературе — Гораций, славивший «доблесть и праведность», «мощь италийскую». Он развивает, но отнюдь не канонизирует одический жанр: наряду с пиндарическими в одах поэта звучат и эпикурейские мотивы, гражданская гордость своей нацией и державой не заслоняют для Горация прелестей интимного существования.

Открывая следующую страницу одической антологии, почти не ощущаешь той многовековой паузы, которая разделила оду античности и позднего Возрождения: француз П. Ронсар и итальянец Г. Кьябрера, немец Г. Векерлин и англичанин Д. Драйден сознательно отталкивались от классических традиций. При этом Ронсар, к примеру, одинаково черпал и из поэзии Пиндара, и из горацианской лирики.

Столь широкий диапазон эталонов не мог быть приемлемым для практиков и теоретиков классицизма. Уже младший современник Ронсара Ф. Малерб упорядочил оду, выстроив её как единую логическую систему. Он выступил против эмоциональной хаотичности ронсаровских од, которая давала о себе знать и в композиции, и в языке, и в стихе.

Малерб создаёт одический канон, который можно было или эпигонски повторять, или разрушать, развивая традиции Пиндара, Горация, Ронсара. У Малерба были сторонники — и среди них весьма авторитетные (Н. Буало, в России — А. Сумароков), и всё-таки именно второй путь стал столбовой дорогой, по которой затем двигалась ода.

Жанр оды в творчестве Ломоносова

Звание «российского Пиндара» закрепилось в XVIII в. за М. Ломоносовым, хотя первые примеры русской панегирической поэзии мы найдём уже у С. Полоцкого, Ф. Прокоповича. Возможности одического жанра Ломоносов понимал широко: он писал и торжественные, и религиозно-философские оды, пел «в восторге похвалу» не только императрице Елизавете Петровне, но и всему Божьему миру, звездной бездне, простому стеклу. Ломоносовская ода нередко напоминает государственный манифест, причем программный характер имеет не одно содержание, но и форма его од. Она строится как ораторский монолог убежденного в своей правоте автора и выражает сложившиеся эмоциональные состояния: восторг, гнев, горе. Его страсть не меняется, она нарастает по закону градации.

Другая характерная черта ломоносовских од — «сопряжение далековатых идей», повышенная метафоричность и парадоксальность. Однако ассоциации вырастают у Ломоносова на рациональной основе. Как писал Буало,

Пусть в Оде пламенной причудлив мысли ход,
Но этот хаос в ней — искусства зрелый плод.

Неожиданность метафор всегда уравновешивается здесь стремлением к их развертыванию, демонстрации, прояснению.

С ломоносовской трактовкой жанра яростно воевал А. Сумароков, который прививал оде умеренность и ясность. Его линию поддерживало большинство (Вас. Майков, Капнист, Херасков и другие); зато среди последователей Ломоносова был не только напыщенный Василий Петров, но и гениальный Державин.

Жанр оды в творчестве Державина

Он первым вырвал оду из тисков отвлечённости. Жизнь его героев состоит не из одной государственной службы — в ней много и житейской суеты: быта и досуга, хлопот и развлечений. Однако поэт не бичует слабости человека, а как бы признаёт их естественность.

Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож, —

оправдывается он. В «Фелице» нарисован собирательный образ дворянина екатерининских времен, его бытовой по преимуществу портрет. Ода сближается здесь не с сатирой, а с очерком нравов. Соответственно обмирщаются — и не в одной «Фелице» — образы государственных деятелей. Похвала «И был в вельможе человек» по державинской шкале оценок — едва ли не высочайшая («На рождение в Севере порфироносного отрока», «На возвращение графа Зубова из Персии», «Снигирь»).

Конечно, традиционный одический образ спускался у Державина с небес к земле, однако и, погруженный в быт, его герой чувствует свою сопричастность Богу и вечной природе. Человек у него велик как земное отражение божества. В этом порыве к вечным идеалам, а не в преходящих вожделениях находит поэт истинное назначение людей — так поддерживается жар одического пафоса («На смерть князя Мещёрского», «Бог», «Водопад»).

Дальнейшее развитие русской оды

В творчестве Державина развитие классической оды завершается. Но, по словам Ю. Тынянова, она «как направление, а не как жанр, не пропадает», и здесь имелись в виду не только Катенин и Кюхельбекер, но и Маяковский.

В самом деле, на протяжении двух веков одические традиции — одни из самых влиятельных в русской и советской поэзии. Особенно активизируются они, когда в истории намечаются или совершаются крутые перемены, когда в самом обществе возникает необходимость в подобных стихах. Таковы эпоха Отечественной войны 1812 года и движения декабристов, революционные ситуации второй половины XIX — начала XX в., период Великой Отечественной войны и середины прошлого века.

Одическая лирика — это форма установления поэтом связи своих настроений с общими. Чужое становится своим, мое — нашим. Неудивительно, что поэты одического склада — эти «рыцари немедленного действия» — заинтересованы в широчайшем обнародовании своих творений, активизации своего диалога с людьми. Во время общественных потрясений — «во дни торжеств и бед народных» — поэзия обязательно выходит на трибуны, площади и стадионы. Вспомним, какой нравственный резонанс имели блокадные стихи (одические и неодические) О. Берггольц, с которыми она выступала по Ленинградскому радио. Поэт принимает в одической лирике облик народного глашатая, он не просто оформляет переживания многих — общие предчувствия получают у него силу уверенности. В этом смысле можно говорить об идеологическом и даже провидческом характере одической лирики.