"Фелица" представляет оду нового типа - в ней Державину удалось соединить "высокие" (одические) и - низкие" (сатирические) начала. В об­разе "премудрой", "богоподобной царевны" Фелицы поэт восхваляет Ека­терину II, создавая ее портрет в новой манере, принципиально отличаю­щейся от традиционной одописи. Это не земное божество, а деятельная и умная "Киргиз-Кайсацкая царевна", которая изображается и как частное лицо в повседневной жизни, и как правительница, что обуславливает деле­ние оды на две части, Фелице противопоставлен образ порочного "мур­зы"; что определяет жанровое своеобразие оды: она сливается с сатирой. Мурза в изображении Державина - это и собирательный образ, включаю­щий в себя порочные черты екатерининских вельмож, но это и сам Держа­вин. В этом заключена новизна пути, избранного поэтом. Лирическое "я" в русской оде 1740 - 770-х голов сливалось с "мы", поэт считал себя выра­зителем мнений народа. В "Фелице" лирическое "V приобретает конкрет­ность - среди персонажей оды появляется сам одический поэт. Он и "мур­за" - носитель всех пороков, и поэт, достойный воспевать идеальную го­сударыню. Речь поэта в "Фелице" свободная, непринужденная, пронизан­ная подлинным лиризмом. Державин развивает в оде образы, созданные Екатериной в ее "Сказке о царевиче Хлоре", что дает автору возможность пользоваться шуткой, остроумными намеками. "Фелица" была самым смелым и решительным отступлением Державина от традиций классиче­ской оды. ""Екатерининская" тема в творчестве Державина продолжается стихотворением "Благодарность Фелице", "Изображение Фелицы"" и в знаменитом "Видении мурзы".

Основные темы и идеи. Стихотворение «Фелица», написанное как шутливая зарисовка из жизни императрицы и ее окружения, вместе с тем поднимает очень важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается вполне традиционный образ «богоподобной царевны», в котором воплощено представление поэта об идеале просвещенного монарха. Явно идеализируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в нарисованный им образ:

Подай, Фелица, наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?

С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о нерадивости исполнителей, озабоченных своей выгодой:

Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?

Сама по себе эта мысль не была новой, но за образами вельмож, нарисованных в оде, явно проступали черты реальных людей:

Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщался нарядом.
Скачу к портному по кафтан.

В этих образах современники поэта без труда узнавали фаворита императрицы Потемкина, ее приближенных Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Рисуя их ярко сатирические портреты, Державин проявил большую смелость - ведь любой из задетых им вельмож мог разделаться за это с автором. Только благосклонное отношение Екатерины спасло Державина.

Но даже императрице он осмеливается дать совет: следовать закону, которому подвластны как цари, так и их подданные:

Тебе единой лишь пристойно,
Царевна, свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия - согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.

Эта любимая мысль Державина звучала смело, и высказана она была простым и понятным языком.

Заканчивается стихотворение традиционной хвалой императрице и пожеланием ей всех благ:

Небесные прошу я силы,
Да, их простря сапфирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.

Таким образом, в «Фелице» Державин выступил как смелый новатор, сочетающий стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внося в высокий жанр оды элементы низких стилей. Впоследствии сам поэт определил жанр «Фелицы» как смешанную оду. Державин утверждал, что, в отличие от традиционной для классицизма оды, где восхвалялись государственные лица, военачальники, воспевались торжественные србытия, в «смешанной оде» «стихотворец может говорить обо всем». Разрушая жанровые каноны классицизма, он открывает этим стихотворением путь для новой поэзии - «поэзии действительное™», которая получила блестящее развитие в творчестве Пушкина.

17. «Суворовскиий» цикл од и стихотворений Державина.

«Суворовские» оды Державина. Ода «На взятие Измаила» (1790) и характер ее связи с «суворовским циклом». Державин написал ещё две оды: «На шведский мир» и«На взятие Измаила» ; последняя особенно имела успех. К поэту стали «ласкаться». Потёмкин (читаем в «Записках»), «так сказать, волочился за Державиным, желая от него похвальных себе стихов»; за поэтом ухаживал и Зубов, от имени императрицы передавая поэту, что если хочет, он может писать «для князя», но «отнюдь бы от него ничего не принимал и не просил», что «он и без него всё иметь будет». «В таковых мудрёных обстоятельствах» Державин «не знал, что делать и на которую сторону искренно предаться, ибо от обоих был ласкаем».

В декабре 1791 Державин был назначен статс-секретарём императрицы. Это было знаком необычайной милости; но служба и здесь для Державина была неудачной. Он не сумел угодить императрице и очень скоро «остудился» в её мыслях. Причина «остуды» лежала во взаимных недоразумениях. Державин, получив близость к императрице, больше всего хотел бороться с столь возмущавшей его «канцелярской крючкотворной дружиной», носил императрице целые кипы бумаг, требовал её внимания к таким запутанным делам, как дело Якобия (привезённое из Сибири «в трёх кибитках, нагруженных сверху до низу»), или ещё более щекотливое дело банкира Сутерланда, где замешано было много придворных, и от которого все уклонялись, зная, что и сама Екатерина не желала его строгого расследования. Между тем от поэта вовсе не того ждали. В «Записках» Державин замечает, что императрица не раз заводила с докладчиком речь о стихах «и неоднократно, так сказать, прашивала его, чтоб он писал в роде оды Фелице». Поэт откровенно сознаётся, что он не раз принимался за это, «запираясь по неделе дома», но «ничего написать не мог»; «видя дворские хитрости и беспрестанные себе толчки», поэт «не собрался с духом и не мог таких императрице тонких писать похвал, каковы в оде Фелице и тому подобных сочинениях, которые им писаны не в бытность ещё при дворе: ибо издалека те предметы, которые ему казались божественными и приводили дух его в воспламенение, явились ему, при приближении ко двору, весьма человеческими». Поэт так «охладел духом», что «почти ничего не мог написать горячим чистым сердцем в похвалу императрице», которая «управляла государством и самым правосудием более по политике, чем по святой правде». Много вредили ему также его излишняя горячность и отсутствие придворного такта.

Менее чем через три месяца по назначении Державина, императрица жаловалась Храповицкому, что её новый статс-секретарь «лезет к ней со всяким вздором». К этому могли присоединяться и козни врагов, которых у Державина было много; он, вероятно, не без основания высказывает в «Записках» предположение, что «неприятные дела» ему поручались и «с умыслу», «чтобы наскучил императрице и остудился в её мыслях».

Статс-секретарём Державин пробыл менее 2 лет: в сентябре 1793 он был назначен сенатором. Назначение это было почётным удалением от службы при императрице. Державин скоро рассорился со всеми сенаторами. Он отличался усердием и ревностью к службе, ездил в сенат иногда даже по воскресеньям и праздникам, чтобы просмотреть целые кипы бумаг и написать по ним заключения. Правдолюбие Державина и теперь, по обыкновению, выражалось «в слишком резких, а иногда и грубых формах».

В начале 1794 Державин, сохраняя звание сенатора, был назначен президентом коммерц-коллегии; должность эта, некогда очень важная, теперь была значительно урезана и предназначалась к уничтожению, но Державин знать не хотел новых порядков и потому на первых же порах и здесь нажил себе много врагов и неприятностей.

Незадолго до своей смерти императрица назначила Державина в комиссию по расследованию обнаруженных в заёмном банке хищений; назначение это было новым доказательством доверия императрицы к правдивости и бескорыстию Державина.

Героические оды Державина являются отражением его победонос­ной эпохи. Предшественником Державина в этом виде оды был Ломоно­сов, и в своих победных одах Державин в значительной степени возвраща­ется к его поэтике, героико-патриотические произведения отличаются торжественной приподнятостью, грандиозностью образов и метафор. Ода "На взятие Измаила"" начинается с величественной картины извержения Везувия, с которой сопоставляется величие русской победы под Измаилом. Взятие считавшейся неприступной крепости поставлено в связь не только с героическим прошлым русского народа, но и является залогом его вели­кого будущего. Только величием и славой народа создается величие и слава царей. Во многих подобных одах Державина героем является Суво­ров. Для поэта он "князь славы"", величайший из полководцев. С ним свя­зано и стихотворение с интимно-лирической интонацией, написанное очень простым языком - "Снигирь". В этом стихотворении Суворов изо­бражается совершенно по-новому, приемами реалистического портрета. Военные доблести Суворова неотрывны от величия его нравственного об­лика, а образ героя окутан чувством искренней и глубокой скорби, вызван­ной его смертью.

В монументальном девятитомном собрании сочинений, изданном Яковом Кирилловичем Гротом в 1864-1883 гг. и сопровождавшемся биографией Г.Р. Державина, дан творческий и государственный портрет великого сына XVIII в. В отличие от многих других исследователей, Я.К. Грот сумел разглядеть футурологическую сущность литературного наследия Г.Р. Державина. В финале его биографии Грот написал: «...В минуты творчества он служил великим идеям человечества с таким жаром, какого мы не замечаем ни у кого из других поэтов. Силою своего пламенного воображения, своей здравой мысли и резкого слова он переносит нас в тот высший нравственный мир, где умолкают страсти, где мы невольно сознаем ничтожество всего житейского и преклоняемся перед духовным величием. Таково содержание главных од Державина: несмотря ни на какие измерения времени, ни на какие успехи просвещения и языка, образы, им начертанные, сохраняют навсегда свою яркость, и до тех пор, пока идеи Бога, бессмертия души, правды, закона и долга будут жить не пустыми звуками на языке русского народа, до тех пор имя Державина как общественного деятеля и поэта не утратит в потомстве своего значения» (В.М. Юрьев. «Наследие Г.Р. Державина через призму формирования новой России»).

БОГ

О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества,
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все Собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы нарицаем - Бог!

Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет,
Хотя и мог бы ум высокий,
Тебе числа и меры нет!
Не могут Духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.

Хао"са бытность довременну
Из бездн Ты вечности воззвал;
А вечность, прежде век рожденну,
В Себе Самом Ты основал.
Себя Собою составляя,
Собою из Себя сияя,
Ты свет, откуда свет исте"к.
Создавый все единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек.

Ты цепь существ в Себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся.
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звезды в безднах под Тобой.

Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут;
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют;
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры,
Перед Тобой - как нощь пред днём.

Как капля, в море опущенна,
Вся твердь перед Тобой сия;
Но что мной зримая вселенна,
И что перед Тобою я? -
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед Тобой - ничто.

Ничто! - но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! - но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты.
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь - конечно, есь и Ты.

Ты есь! - Природы чин вещает,
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет;
Ты есь - и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты Духов небесных
И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю;
Я царь, - я раб, - я червь, - я бог! -
Но будучи я столь чудесен,
Отколь я происшел? - Безвестен;
А сам собой я быть не мог.

Твое созданье я, Создатель,
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ Податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие?;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! в бессмертие Твое?.

Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей.
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.

Примечания

1. Ода датируется 1784. Впервые напечатана в «Собеседнике», 1784, ч. 13, стр. 125. По сообщению издателя Грота, она была переведена на английский, испанский, итальянский, польский, чешский, греческий, латинский, шведский, японский языки. «Без лиц, в трёх лицах Божества» - «Автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические, то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и нескончаемое течение времени, которое Бог в себе совмещает» (Об. Д., 593 - из авторского комментария, подготовленного Гротом. См. ниже). Это «разъяснение» Державина, как и ряд других стихов оды (например, «Так солнцы от тебя родятся»), явно противоречит церковным представлениям, согласно которым пространство, время и «жизнь в движении вещества» имели «начало» и будут иметь «конец»; земля же была центром мироздания, и солнце создано Богом только одно. Не удивительно, что ода Державина вызвала протесты со стороны ревнителей православия, например М. М. Сперанского. «Природы чин» - порядок природы, законы природы. «Тварь» - то есть творение.
2. В оригинальном старопечатном тексте в этом месте «царь» и «бог» - со строчной буквы, см: Сочинения Г.Р.Державина. Изд. А.Смирдина, 1851. Т. 1, с. 4.

Из авторского комментария

1. Без лиц, в трёх лицах Божества. - Автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические; то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и неокончаемое течение времени, которое Бог в себе и совмещает.
2. Пылинки инея сверкают. - Обитателям токмо Севера сия великолепная картина ясно бывает видима по зимам в ясный день, в большие морозы, по большей части в марте месяце, когда уже снег оледенеет, и пары, в ледяные капли обратившиеся, вниз и вверх носясь, как искры сверкают пред глазами.
3. И благодарны слезы лить. - Автор Первое вдохновение, или мысль, к написанию сей оды получил в 1780 году, быв во дворце у всенощной в Светлое вокресенье, и тогда же, приехав домой, первые строки положил на бумагу; но, будучи занят должностию и разными светскими суетами, сколько ни принимался, не мог окончить оную, написав, однако, в разные времена несколько куплетов. Потом, в 1784 году получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог; беспрестанно, однако, был побуждаем внутренним чувством, и для того, чтоб удовлетворить оное, сказав первой своей жене, что он едет в польские свои деревни для осмотрения оных, поехал и, прибыв в Нарву, оставил свою повозку и людей на постоялом дворе, нанял маленький покой в городке у одной старушки-немки с тем, чтобы она и кушать ему готовила; где, запершись, сочинял оную несколько дней, но не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле, воображение так было разгорячено, что казалось ему, вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слёз из глаз у него; он встал и ту ж минуту, при освещающей лампаде написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слёзы за те понятия, которые ему вперены были.

Державин в 1770-х -1780-х гг. создавал философские и торжественные оды. Первой удачной одой поэта было величественное размышление о жизни и смер

Державин в 1770-х -1780-х гг. создавал философские и
торжественные оды.
Первой удачной одой поэта было величественное
размышление о жизни и смерти - ода «На смерть князя
Мещерского» (1779). В 1780 г. Державин пишет
философскую оду «Бог», а в 1782 г. – торжественную
оду «Фелица». В ней поэт представил Екатерину II не
только как государственное лицо, но и как человека.
Необычным был и стиль оды: высокий штиль
сочетается в оде со средним и даже низким штилем.
В конце 1780-х гг. в лирике Державина возникают
гражданские и сатирические стихи. Одно из них – одасатира «Властителям и судиям».

В. Ходасевич: «В борьбе за закон у Державина не было опоры ни в обществе, ни в самом правительстве. Законы писались даже усиленно, но как-то с

В. Ходасевич:
«В борьбе за закон у Державина не было опоры ни в обществе, ни
в самом правительстве. Законы писались даже усиленно, но как-то
само собой подразумевалось, что исполняться они должны лишь
до известной степени и по мере надобности (преимущественно
дворянской). Не отрицалось, что законы гораздо лучше исполнять,
нежели не исполнять. Но одному лишь Державину их
неисполнение казалось чем-то чудовищным. Нарушителей закона
никто прямо не поощрял, но и карать их у власти охоты не было.
Державин этого не хотел взять в толк. Кидаясь на борьбу с
нарушителями закона, он всякий раз был уверен, что "щит
Екатерины" делает его неуязвимым. Отчасти оно так и было. Но тот же щит покрывал и его врагов. Выходило, что Минерва
Российская равно благоволит и к правым, и к виноватым, и к
добрым, и к злым. Почему? Вот загадка, которой Державин не
только еще не решил, но и не поставил перед собою открыто».

Державин добился того, что эти стихи, которых не решались печатать в их прежнем виде, были напечатаны в новом, более резком. Ссылка на подраж

Державин добился того, что эти стихи, которых не
решались печатать в их прежнем виде, были
напечатаны в новом, более резком. Ссылка на
подражание псалму могла бы служить надежным
прикрытием, но Державин зачеркнул старое заглавие
"Псалом 81" и сделал новое, свое собственное:
"Властителям и судиям". Такова была его прямота: он
знал, что пьеса возникла в сущности не из чтения
Библии, но из созерцания России.

Псалом 81. Бог встал в сонме богов и произнес суд. Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедном

Псалом 81.
Бог встал в сонме богов и произнес суд.
Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие
нечестивым?
Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте
справедливость.
Избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых.
Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли
колеблются.
Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы.
Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей.
Восстань, Боже, суди землю; ибо Ты наследуешь все народы.

Властитель, не опирающийся на народную любовь, в сущности безвластен. Во-вторых, что он и не царь, а тиран, захватчик власти, которого можно с

Властитель, не опирающийся на народную любовь, в сущности
безвластен. Во-вторых, что он и не царь, а тиран, захватчик
власти, которого можно согнать с престола, не совершая никакого
святотатства. Следовательно, царя от тирана отличает не
помазание, а любовь народа. Только эта любовь и есть истинное
помазание. Таким образом, не только опорой, но и самым
источником царской власти становится народ.
Под словом народ он склонен был разуметь всю нацию, и это ему
удавалось, пока шла речь о делах военных или дипломатических,
пока русский народ противополагался какому-нибудь иному. Но
лишь только взор Державина обращался во глубину страны,
непосредственное чувство тотчас побуждало его звать народом
лишь обездоленную, бесправную часть нации. Дело однако шло
вовсе не об одном крестьянстве: бедный дворянин, вотще ищущий
суда и управы на богатого соседа, или мелкий чиновник,
прижимаемый крупным, в глазах Державина были такими же
представителями народа, как и крестьянин, страждущий от
произвола помещичьего. Словом, так выходило, что кто страждет,
тот и принадлежит к народу; царь же народный - защита и Покров
всего слабого и угнетаемого от всего сильного и угнетающего.

ВЛАСТИТЕЛЯМ И СУДИЯМ Восстал всевышний бог, да судит Земных богов во сонме их; Доколе, рек, доколь вам будет Щадить неправедных и злых? Ваш д

ВЛАСТИТЕЛЯМ И СУДИЯМ
Восстал всевышний бог, да судит
Земных богов во сонме их;
Доколе, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?
Ваш долг есть: сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
Ваш долг: спасать от бед невинных.
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков.
Не внемлют! видят - и не знают!
Покрыты мздою очеса:
Злодействы землю потрясают,
Неправда зыблет небеса.

Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я. И вы подобно так падете, Как с др

Цари! Я мнил, вы боги властны,
Никто над вами не судья,
Но вы, как я подобно, страстны,
И так же смертны, как и я.
И вы подобно так падете,
Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!
Воскресни, боже! боже правых!
И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых,
И будь един царем земли!
1780(?)

Квинт Гораций Флакк (65 – 8 г. до н. э) Я воздвиг монумент. Меди прочнее он, Вечных он пирамид несокрушимее, И не злой Аквилон, ни беспощадный до

Квинт Гораций Флакк (65 – 8 г. до н. э)
Я воздвиг монумент. Меди прочнее он,
Вечных он пирамид несокрушимее,
И не злой Аквилон, ни беспощадный дождь
Не разрушат теперь даже века его.
Год за годом пройдет, сменится счет эпох,
Но не весь я умру, частью пребуду жив,
Помнить будут меня, не забывать, пока
Древний славя обряд, в Капитолийский храм
С чистой девой всходить будет верховный жрец.
Там, где бурно кипит Ауфида пенный ток,
Там, где царствовал Давн в скудной дождем земле,
Всюду буду я чтим, бывший никем стал всем!
Ибо первый сумел на Италийский лад
Эолийскую песнь переложить стихом.
Гордым взором окинь мой, Мельпомена, труд
И чело увенчай лавром Дельфийским мне.

10. ПАМЯТНИК Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени

полет его не сокрушит.
Так! - весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,

11. Что первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о боге И истину царям с улы

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай.
1795

12. Написав оду в 1782 г., Державин не решился напечатать ее, опасаясь мести знатных вельмож, изображенных в сатирическом плане. Случайно ода попа

Написав оду в 1782 г., Державин не решился напечатать ее,
опасаясь мести знатных вельмож, изображенных в
сатирическом плане. Случайно ода попала в руки одному
хорошему знакомому Державина, советнику при директоре
Академии наук, литератору, деятелю в области народного
образования, впоследствии министру Осипу Петровичу
Козодавлеву (нач. 1750-х гг.- 1819), который стал показывать
ее разным лицам и в том числе познакомил с ней княгиню Е. Р.
Дашкову, назначенную с 1783 г. директором Академии наук.
Дашковой ода понравилась, и, когда в мае 1783 г. было
предпринято издание «Собеседника», решено было открыть
первый номер «Фелицей». Издание «Собеседника» было
обусловлено усилением борьбы Екатерины с дворянской
оппозицией, стремлением императрицы «использовать
журналистику в качестве средства воздействия на умы».

13. Державин получил в подарок от императрицы золотую табакерку с 500 червонцев и был лично представлен ей. Высокие достоинства оды принесли ей

Державин получил в подарок от императрицы золотую
табакерку с 500 червонцев и был лично представлен ей.
Высокие достоинства оды принесли ей успех в кругах
наиболее передовых современников, широкую по тому
времени популярность.
Само имя «Фелица» Державин взял из «Сказки о царевиче
Хлоре», написанной Екатериной II для своего внука
Александра (1781). Имя это образовано Екатериной от
латинских слов «felix» - «счастливый», «felicitas» -
«счастье».
«Мурзой именовал себя автор потому, ...что произошел он от
татарского племени; а императрицу - Фелицею и киргизскою
царевною для того, что покойная императрица сочинила
сказку под именем Царевича Хлора, которого Фелица, то есть
богиня блаженства, сопровождала на гору, где роза без шипов
цветет».

14. ФЕЛИЦА (…) Подай, Фелица! наставленье: Как пышно и правдиво жить, Как укрощать страстей волненье И счастливым на свете быть? Меня твой голос

ФЕЛИЦА
(…)
Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.

15. Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом; Не дорожа твоим покоем, Читаешь, пишешь пред

налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духаам- в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
Полезных дней проводишь ток.

16. Мурзам твоим не подражая- т. е. придворным, вельможам. Слово «мурза» употребляет Державин в двух планах: он подразумевает себя и любого вел

Мурзам твоим не подражая- т. е. придворным, вельможам. Слово
«мурза» употребляет Державин в двух планах: он подразумевает себя
и любого вельможу.
Читаешь, пишешь пред налоем - Державин имеет в виду
законодательную деятельность императрицы. Налой (устар.,
простореч.), точнее «аналой» (церк.) - высокий столик с покатым
верхом, на который в церкви кладут иконы или книги. Здесь
употреблено в смысле «столик», «конторка».
Коня парнаска не седлаешь - Екатерина не умела писать стихов. Арии
и стихи для ее литературных сочинений писали ее статс-секретари
Елагин, Храповицкий и др.
К духам в собранье не въезжаешь, Не ходишь с трона на Восток - т.
е. не посещаешь масонских лож, собраний. Екатерина называла
масонов «сектой духов». «Востоками» назывались иногда масонские
ложи. Масоны в 80-х гг. XVIII в. - члены организаций («лож»),
исповедовавших мистико-моралистическое учение и находившихся в
оппозиции екатерининскому правительству.

17. А я, проспавши до полудни, Курю табак и кофе пью; Преобращая в праздник будни, Кружу в химерах мысль мою: То плен от персов похищаю, То стрелы

А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд;
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И всё на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.

18. Или средь рощицы прекрасной В беседке, где фонтан шумит, При звоне арфы сладкогласной, Где ветерок едва дышит, Где всё мне роскошь представл

Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где всё мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.
Или великолепным цугом
В карете английской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

19. Или музы́кой и певцами, Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух; Или, о всех делах заботу Оставя, езжу на охо

Или музыакой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.
Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.

20. А я, проспавши до полудни и т. д. «Относится к прихотливому нраву князя Потемкина, как и все три нижеследующие куплеты, который то собирался

А я, проспавши до полудни и т. д. «Относится к прихотливому нраву князя
Потемкина, как и все три нижеследующие куплеты, который то собирался на
войну, то упражнялся в нарядах, в пирах и всякого рода роскошах» (Об. Д.,
598).
Цуг - упряжка в четыре или шесть лошадей попарно. Право езды цугом было
привилегией высшего дворянства.
Лечу на резвом бегуне. Это относится также к Потемкину, но «более к гр. Ал. Гр.
Орлову, который был охотник до скачки лошадиной» (Об. Д., 598). На конных
заводах Орлова было выведено несколько новых пород лошадей, из которых
наиболее известна порода знаменитых «орловских рысаков».
Или кулачными бойцами - также относится к А. Г. Орлову.
И забавляюсь лаем псов - относится к П. И. Панину, который любил псовую
охоту (Об. Д., 598).
Я тешусь по ночам рогами и т. д. «Относится к Семену Кирилловичу
Нарышкину, бывшему тогда егермейстером, который первый завел роговую
музыку».
Полкана и Бову читаю. «Относится до кн. Вяземского, любившего читать
романы (которые часто автор, служа у него в команде, перед ним читывал, и
случалось, что тот и другой дремали и не понимали ничего) - Полкана и Бову
и известные старинные русские повести» (Об. Д., 599).

21. Таков, Фелица, я развратен! Но на меня весь свет похож. Кто сколько мудростью ни знатен, Но всякий человек есть ложь. Не ходим света мы путями,

Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.

22. Едина ты лишь не обидишь, Не оскорбляешь никого, Дурачествы сквозь пальцы видишь, Лишь зла не терпишь одного; Проступки снисхожденьем прави

Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле, -
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
(…)
Слух иадет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.

23. Неслыханное также дело, Достойное тебя! одной, Что будто ты народу смело О всем, и въявь и под рукой, И знать и мыслить позволяешь, И о себе не

Неслыханное также дело,
Достойное тебя! одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам
Всегда склоняешься простить.
Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
Где ангел кроткий, ангел мирный,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
За здравие царей не пить.

24. Там с именем Фелицы можно В строке описку поскоблить, Или портрет неосторожно Ее на землю уронить, Там свадеб шутовских не парят, В ледовых

Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить,
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.

25. Что отреклась и мудрой слыть. Екатерина II с наигранной скромностью отклонила от себя титулы «Великой», «Премудрой», «Матери отечества», ко

Что отреклась и мудрой слыть. Екатерина II с наигранной
скромностью отклонила от себя титулы «Великой», «Премудрой»,
«Матери отечества», которые были поднесены ей в 1767 г. Сенатом и
Комиссией по выработке проекта нового уложения; так же она
поступила и в 1779 г., когда петербургское дворянство предложило
принять ей титул «Великой».
И знать и мыслить позволяешь. В «Наказе» Екатерины II,
составленном ею для Комиссии по выработке проекта нового
уложения и являвшемся компиляцией из сочинений Монтескье и
других философов-просветителей XVIII в., действительно есть ряд
статей, кратким изложением которых является эта строфа. Однако
недаром Пушкин назвал «Наказ» «лицемерным»: до нас дошло
огромное количество «дел» людей, арестованных Тайной
экспедицией именно по обвинению «в говорении» «неприличных»,
«поносных» и пр. слов по адресу императрицы, наследника
престола, кн. Потемкина и пр. Почти все эти люди были жестоко
пытаемы «кнутобойцей» Шешковским и сурово наказаны секретными
судами.
.

26. Там можно пошептать в беседах и т. д. и следующая строфа - изображение жестоких законов и нравов при дворе императрицы Анны Иоанновны. Как о

Там можно пошептать в беседах и т. д. и следующая строфа -
изображение жестоких законов и нравов при дворе императрицы
Анны Иоанновны. Как отмечает Державин (Об. Д., 599-600),
существовали законы, согласно которым два человека,
перешептывавшиеся между собой, считались злоумышленниками
против императрицы или государства; не выпивший большого
бокала вина, «за здравие царицы подносимого», уронивший
нечаянно монету с ее изображением подозревались в злом умысле и
попадали в Тайную канцелярию. Описка, поправка, подскабливание,
ошибка в императорском титуле влекли за собой наказание плетьми,
равно как и перенос титула с одной строки на другую. При дворе
широко распространены были грубые шутовские «забавы» вроде
известной свадьбы князя Голицына, бывшего при дворе шутом, для
которой был выстроен «ледяной дом»; титулованные шуты
усаживались в лукошки и клохтали курицами и т. д

27. Фелицы слава, слава бога, Который брани усмирил; Который сира и убога Покрыл, одел и накормил; Который оком лучезарным Шутам, трусам, неблаго

Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.
Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает,
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить;

28. Который брани усмирил и т. д. «Сей куплет относится на мирное тогдашнее время, по окончании первой турецкой войны (1768-1774 гг. - В. З.) в России

Который брани усмирил и т. д. «Сей куплет относится на мирное
тогдашнее время, по окончании первой турецкой войны (1768-1774
гг. - В. З.) в России процветавшее, когда многие человеколюбивые
сделаны были императрицею учреждения, как то: воспитательный
дом, больницы и прочие» (Об. Д., 600).
Который даровал свободу и т. д. Державин перечисляет некоторые
законы, изданные Екатериной II, которые были выгодны дворянампомещикам и купцам: она подтвердила данное Петром III дворянам
разрешение совершать заграничные путешествия; разрешила
помещикам разрабатывать рудные месторождения в их владениях в
собственную пользу; сняла запрещение рубить лес на своих землях
без контроля власти; «позволила свободное плавание по морям и
рекам для торговли» (Об. Д., 600) и т. д.

29. Которого закон, десница Дают и милости и суд. - Вещай, премудрая Фелица! Где отличен от честных плут? Где старость по миру не бродит? Заслуга

Которого закон, десница
Дают и милости и суд. -
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?
У трона разве твоего!

Ода "Фелица" Державина, краткое содержание которой приведено в этой статье - одно из самых известных произведений этого русского поэта XVIII века. Он написал ее в 1782 году. После публикации имя Державина стало известным. К тому же ода превратилась в наглядный пример нового стиля в отечественной поэзии.

Свое название ода "Фелица" Державина, краткое содержание которой вы читаете, получила от имени героини "Сказки о царевиче Хлоре". Автор данного произведения - императрица Екатерина II.

В своем произведении этим именем Державин называет саму правительницу России. Кстати, оно переводится как "счастье". Суть оды сводится к прославлению Екатерины (ее привычек, скромности) и карикатурному, даже насмешливому изображению ее напыщенного окружения.

В образах, которые описывает Державин в оде "Фелица" (краткого содержания на "Брифли" не найти, но оно есть в этой статье), легко можно узнать некоторых приближенных к императрице особ. Например, Потемкина, который считался ее любимцем. А также графов Панина, Орлова, Нарышкина. Поэт умело изображает их насмешливые портреты, демонстрируя при этом определенную смелость. Ведь если кто-то из них сильно бы обиделся, то мог легко расправиться с Державиным.

Спасло его только то, что Екатерине II сильно понравилась эта ода и императрица стала благожелательно относиться к Державину.

При этом даже в самой оде "Фелица", краткое содержание которой приведено в этой статье, Державин решается давать советы императрице. В частности, поэт советует, чтобы она подчинялась закону, единому для всех. Завершается ода восхвалением государыни.

Уникальность произведения

Ознакомившись с кратким содержанием оды "Фелица", можно прийти к выводу, что автор нарушает все традиции, в которых обычно писались подобные произведения.

Поэт активно вводит разговорную лексику, не чурается нелитературных высказываний. Но самое главное отличие состоит в том, что он создает императрицу в человеческом обличье, отказываясь от ее официального образа. Примечательно, что многих текст смутил и потревожил, а вот сама Екатерина II была от него в восторге.

Образ императрицы

В оде "Фелица" Державина, краткое содержание которой содержит смысловую квинтэссенцию произведения, императрица поначалу предстает перед нами в привычном богоподобном образе. Для писателя она образец просвещенного монарха. При этом он приукрашивает ее облик, свято веря в изображаемый образ.

В тоже время в стихах поэта проскальзывают мысли не только о мудрости власти, но и о недобросовестности и низком уровне образованности ее исполнителей. Многих из них интересует только собственная выгода. Стоит признать, что эти идеи появлялись и ранее, но никогда раньше реальные исторические личности не были настолько узнаваемы.

В оде "Фелица" Державина (краткое содержание "Брифли" предложить пока не может) поэт предстает перед нами как смелый и отважный первооткрыватель. Он составляет удивительный симбиоз, дополняя хвалебную оду индивидуальными чертами персонажей и остроумной сатирой.

История создания

Именно ода "Фелица" Державина, краткое содержание которой удобно для общего ознакомления с произведением, сделала имя поэту. Первоначально автор не думал о том, чтобы напечатать это стихотворение. Не афишировал его и скрывал авторство. Он всерьез опасался мести влиятельных вельмож, которых не в лучшем свете изобразил в тексте.

Только в 1783 году произведение получило распространение благодаря княгине Дашковой. Близкая соратница императрицы напечатала его в журнале "Собеседник любителей русского слова". Кстати, в него отдавала свои тексты и сама правительница России. По воспоминаниям Державина, Екатерина II так растрогалась, когда впервые прочитала оду, что даже начала плакать. В таких растроганных чувствах ее и обнаружила сама Дашкова.

Императрица непременно пожелала узнать, кто автор этого стихотворения. Ей показалось, что в тексте все было изображено максимально точно. В благодарность за оду "Фелица" Державина, краткое содержание и анализ которой приведены в этой статье, она направила поэту золотую табакерку. В ней лежали 500 червонцев.

После такого щедрого царского подарка к Державину пришли литературная слава и успех. Такой популярности до него не знал ни один поэт.

Тематическое разнообразие произведения Державина

Давая характеристику оде "Фелица" Державина, нужно отметить, что само представление представляет собой шутливую зарисовку из жизни российской правительницы, а также особо приближенных к ней вельмож. В то же время в тексте поднимаются важные проблемы государственного уровня. Это коррупция, ответственность чиновников, их забота о государственности.

Художественные особенности оды "Фелица"

Державин творил в жанре классицизма. Это направление строго запрещало соединять несколько жанров, например, высокую оду и сатиру. Но поэт решился на такой смелый эксперимент. Причем он не только их объединил в своем тексте, но и сделал нечто небывалое для литературы того весьма консервативного времени.

Державин просто рушит традиции хвалебной оды, активно применяя в своем тексте сниженную, разговорную лексику. Использует даже откровенные просторечия, которые в принципе в те годы не приветствовались в литературе. Самое главное, рисует императрицу Екатерину II обычным человеком, отказываясь от ее классического парадного описания, которое активно применялось в подобных произведениях.

Именно поэтому в оде можно встретить описание бытовых сцен и даже литературный натюрморт.

Новаторство Державина

Обыденный, бытовой образ Фелиции, за которой легко угадывается императрица - одно из основных новаторств Державина. При этом ему удается создать текст так, чтобы не снижать ее образ. Наоборот, поэт делает его реальным и человечным. Порой кажется, что поэт пишет его с натуры.

Во время чтения стихотворения "Фелица" можно убедиться, что автору удалось внести в поэзию индивидуальные характеристики реальных исторических персонажей, взятые им из жизни или созданные воображением. Все это было показано на фоне бытовой обстановки, которая была изображена максимально колоритно. Все это и сделало оду понятной и запоминающейся.

В результате в оде "Фелица" Державин умело сочетает стиль хвалебной оды с индивидуализацией реальных героев, также вносит элемент сатиры. В конечном счете, в оде, которая принадлежит высокому стилю, оказывается много элементов низких стилей.

Сам Державин определял ее жанр, как смешанную оду. Он утверждал: от классической оды она отличается тем, что в смешанном жанре у автора есть уникальная возможность говорить обо всем на свете. Так поэт разрушает каноны классицизма, стихотворению открывается путь для новой поэзии. Эта литература получает развитие в творчестве автора следующего поколения - Александра Пушкина.

Значения оды "Фелица"

Сам Державин признавался, что большая заслуга состоит в том, что он решился на такой эксперимент. Известный исследователь его творчества Ходасевич отмечает, что Державин больше всего гордился тем, что первым из русских поэтов заговорил "забавным русским слогом", как он сам это называл.

Но поэт отдавал себе отчет, что его ода будет, по сути, первым художественным воплощением русского быта, станет зародышем реалистического романа. Также Ходасевич считал, что если бы Державин дожил до публикации "Евгения Онегина", то, несомненно, нашел бы в ней отзвуки своего творчества.

Жанр эпической поэмы в литературе 18 века (Кантемир, Ломоносов, Херасков)

О характере сюжета эпической поэмы в русской литературе XVIII в. существовали разные мнения. Тредиаковский был уверен,что содержанием поэмы может быть только мифологический сюжет. Ломоносов, напротив, считал необходимым в эпосе нового времени обращаться к исторически достоверным фактам. Главным действующим лицом поэмы должен стать великий, но подлинный, а не вымышленный герой. Свое понимание эпической поэмы Ломоносов четко сформулировал в посвящении, адресованном И. И. Шувалову(читаем и базарим своими словами!!) о Поэме «Петр Великий»:

Не вымышленных петь намерен я богов,

Но истинны дела, великий труд Петров.

О деятельности Петра I Ломоносов вспоминал почти в каждой оде. Но эта грандиозная тема не могла раскрыться в них с должной полнотой. Она требовала другого, более ёмкого жанра. Так возникла идея создать поэму «Петр Великий». К сожалению, Ломоносов успел закончить только две песни. Первая вышла в 1760, вторая - в 1761 г. Время действия относится к 1702 г. и связано с началом Северной войны. В первой песне говорится о походе Петра к Белому морю с тем, чтобы отогнать шведов от Архангельска, на который шведские войска напали с целью отвлечь русские силы от крепости Нотербург. Большое место в первой песне отведено рассказу Петра I о стрелецких бунтах, об анархии, в которую была ввергнута по воле царевны Софьи вся Москва. С большим драматизмом изображена гибель ближайших родственников Петра. Вся эта предыстория вынесена в начало поэмы и служит контрастным фоном к эпохе просвещенного абсолютизма Петра I. Содержанием второй песни является штурм и взятие крепости Нотербург, ранее носившей название Ореховец. Подробно, с подлинно эпической обстоятельностью, описаны перипетии боя, вплоть до капитуляции шведского гарнизона. Среди русских военачальников выведены Шереметев, Голицын, Карпов. Большое место в поэме отведено подвигу рядовых воинов. Батальные сцены перемежаются лирическими отступлениями автора, обращенными то к шведам, то к русскому войску. В конце второй песни помещено размышление поэта о жертвах и страданиях, которые несет с собой война. Последующие события поэмы, по всей видимости, должны были привести к Полтавской битве как итогу Северной войны. Возможно, что в дальнейшем Ломоносов хотел изобразить и мирные подвиги Петра, поскольку название поэмы не ограничивало его замысел только военной темой. Хотя две песни «Петра Великого» - только начало замысла Ломоносова, в них дан образец русской «классической» эпической поэмы, к которому неоднократно с этих пор будут обращаться многие поэты не только в XVIII в., но и в начале XIX в. Не менее важной оказалась и сама тема Петра Великого, как бы завещанная Ломоносовым последующим писателям. Херасков: Подлинную славу Хераскову создали его поэмы. Его первая поэма «Плоды наук» вышла в свет в сентябре 1761 года, то есть еще при Елизавете Петровне, и посвящена наследнику престола Павлу Петровичу. Херасков объясняет молодому великому князю пользу наук и рекомендует ему в будущем так же поощрять просвещение, как делал это Петр I. Эта поэма показывает едва ли не самую заметную черту личности Хераскова. Он желает учить и наставлять людей и будет выступать в такой роли до конца своих долгих дней. Но она также дает заметить, что Херасков и сам любит учиться, перенимать, совершенствоваться. Так, в данном случае он с успехом воспользовался опытом Ломоносова, взяв за образец его «Письмо о пользе стекла» (1752), это блестящее поэтическое произведение, наполненное научной мыслью.Утопический идеал просвещенного абсолютизма поэт развертывает в «Россиаде». Он показывает читателю молодого царя Ивана IV как вождя русских дворян, но лишь первого среди равных. Царь слушает советы своих приближенных и поступает в согласии с лучшими из них. Единение царя и аристократии кажется Хераскову необходимым условием благоденствия государства, и, не видя его в современности, поэт хочет искать его в историческом прошлом России. Он идеализирует фигуру князя Курбского - независимого дворянина, но верного слуги престола в его изображении - и делает его видным героем своей поэмы. Таким и должен быть истинный аристократ - не льстец, не раб, храбрый воин и мудрый член царского совета. Обстановка патриотического подъема сопутствует всем сценам в лагере русских, и во главе движения победоносных сил идут дворяне. русский стан изображен Херасковым единым и стройным, во главе его стоит государь, окруженный советом своих добродетельных и храбрых вельмож. О социальных противоречиях в России XVI века, о положении крестьянства в поэме упоминаний нет - Херасков попросту не видел их, а если бы и видел, то не стал бы говорить о них в героической эпопее, чтобы не омрачить ее патриотического пафоса. Третья эпическая поэма Хераскова «Владимир».Тема «Владимира» обладала достаточной поучительностью, речь в поэме шла о времени принятия христианства на Руси, о выборе веры киевским князем, о его борьбе против собственных недостатков во имя духовного очищения - и, стало быть, «полезность» в поэтическом рассказе присутствовала уже в достаточной степени. Ясно выраженную склонность Хераскова к монументальному эпосу показывают и другие его произведения. Так, пример «Потерянного рая» Мильтона и «Мессиады» Клопштока толкает его на создание поэмы «Вселенная» (1790). В трех песнях «Вселенной» поэт перелагает стихами религиозные легенды о сотворении мира и человека, о борьбе сатаны с богом, явно заимствуя краски у западноевропейских творцов религиозных эпопей. Но эта поэма не лишена и злободневного оттенка. Бунт черных ангелов во главе с сатаной и отпадение их от бога сравниваются Херасковым с событиями французской буржуазной революция 1789 года, под свежим впечатлением известий о которой и сочинялась поэма. Кантемир (про его поэмы очень мало, что нашла!): вообще Кантемир больше всего известен нам своими сатирами..НО! Одновременно с сатирами Кантемир обращался и к высоким жанрам, но их тематика не соответствовала обличительному таланту писателя, о чем он сам с сокрушением говорит в одной из своих сатир:

А я знаю, что когда хвалы принимаюсь

Писать, когда, музо, твой нрав сломить стараюсь,

Сколько ногти ни грызу и тру лоб вспотелый,

С трудом стишка два сплету, да и те неспелы (С. 112).

К числу таких опытов относится незавершенная поэма «Петрида». Сохранилась лишь первая «книга» («песнь») этого произведения. Содержанием поэмы должно было стать описание последнего года жизни Петра I и воспевание наиболее важных эпизодов его предшествующей деятельности. Эта хвалебная тема начинается уже в первой песне, где упоминаются военные успехи Петра, построение Петербурга, создание мощного флота. В поэме говорится и об Анне Иоанновне (поэма начата в год вступления ее на престол - 1730), которую Кантемир объявляет продолжательницей дел Петра I.

26. Трансформация жанра оды в творчестве Державина. Своеобразие оды «Фелица»

В формальном отношении Державин в «Фелице» строжайше соблюдает канон ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа с рифмовкой аБаБВВгДДг. Но эта строгая форма торжественной оды в данном случае является необходимой сферой контрастности, на фоне которой отчетливее проступает абсолютная новизна содержательного и стилевого планов. Державин обратился к Екатерине II не прямо, а косвенно - через ее литературную личность, воспользовавшись для оды сюжетом сказки, которую Екатерина написала для своего маленького внука Александра. Действующие лица аллегорической «Сказки о царевиче Хлоре» - дочь хана Фелица (от лат felix - счастливый) и молодой царевич Хлор заняты поиском розы без шипов (аллегория добродетели), которую они и обретают, после многих препятствий и преодоления искушений, на вершине высокой горы, символизирующей духовное самосовершенствование. Это опосредованное обращение к императрице через ее художественный текст дало Державину возможность избежать возвышенного тона обращения к высочайшей особе. Подхватив сюжет сказки Екатерины и слегка усугубив восточный колорит, свойственный этому сюжету, Державин написал свою оду от имени, обыграв предание о происхождении своего рода от татарского мурзы Багрима. В самом тексте оды отчетливо прорисованы два плана: план автора и план героя, связанные между собою сюжетным мотивом поиска «розы без шипов» - добродетели. «Слабый», «развратный», «раб прихотей» мурза, от имени которого написана ода, обращается к добродетельной «богоподобной царевне» с просьбой о помощи в поисках «розы без шипов» - и это естественно задает в тексте оды две интонации: апологию в адрес Фелицы и обличение в адрес мурзы. Таким образом, торжественная ода Державина соединяет в себе этические установки старших жанров - сатиры и оды, некогда абсолютно контрастных и изолированных, а в «Фелице» соединившихся в единую картину мира. Само по себе это соединение буквально взрывает изнутри каноны устоявшегося ораторского жанра оды и классицистические представления о жанровой иерархии поэзии и чистоте жанра. Но те операции, которые Державин проделывает с эстетическими установками сатиры и оды, еще более смелы и радикальны. Естественно было бы ожидать, что апологетический образ добродетели и обличаемый образ порока, совмещенные в едином одо-сатирическом жанре, будут последовательно выдержаны в традиционно свойственной им типологии художественной образности: абстрактно-понятийному воплощению добродетели должен был бы противостоять бытовой образ порока. Однако этого не происходит в «Фелице» Державина, и оба образа с точки зрения эстетической являют собой одинаковый синтез идеологизирующих и бытописательных мотивов. Но если бытовой образ порока в принципе мог быть подвержен некоторой идеологизации в своем обобщенном, понятийном изводе, то бытового образа добродетели русская литература до Державина принципиально не допускала. В оде «Фелица» современников, привыкших к абстрактно-понятийным конструкциям одических обликов идеального монарха, потрясла именно бытовая конкретность и достоверность облика Екатерины II в ее повседневных занятиях и привычках. Индивидуализированному и конкретному персональному облику добродетели противостоит в оде «Фелица» обобщенный собирательный образ порока, но противостоит только этически: как эстетическая сущность, образ порока абсолютно тождествен образу добродетели, поскольку он является таким же синтезом одической и сатирической типологии образности, развернутым в том же самом сюжетном мотиве распорядка дня.

Единственное, в чем заключается эстетическая разница образов Фелицы-добродетели и мурзы-порока - это их соотнесенность с конкретными личностями державинских современников. В этом смысле Фелица-Екатерина является, по авторскому намерению, точным портретом, а мурза - маска автора оды, лирический субъект текста - собирательным, но конкретным до такой степени образом, что до сих пор его конкретность вводит исследователей творчества Державина в соблазн усмотреть в чертах этой маски сходство с лицом самого поэта, хотя сам Державин оставил недвусмысленные и точные указания на то, что прототипами для этого собирательного образа вельможи-царедворца ему послужили Потемкин, Орлов, Нарышкин с их характерными свойствами и бытовыми пристрастиями - «прихотливым нравом», «охотой до скачки лошадей», «упражнениями в нарядах. И здесь нельзя не заметить двух вещей: во-первых, того, что прием саморазоблачительной характеристики порока в его прямой речи генетически восходит прямо к жанровой модели сатиры Кантемира, а во-вторых, того, что, создавая свой собирательный образ мурзы в качестве лирического субъекта оды «Фелица» и заставляя его говорить «за весь свет, за все дворянское общество», Державин, в сущности, воспользовался ломоносовским одическим приемом конструкции образа автора. В торжественной оде Ломоносова личное авторское местоимение «я» было не более чем формой выражения общего мнения, и образ автора был функционален лишь постольку, поскольку был способен воплощать собою голос нации в целом - то есть носил собирательный характер. Таким образом, в «Фелице» Державина ода и сатира, перекрещиваясь своими этическими жанрообразующими установками и эстетическими признаками типологии художественной образности, сливаются в один жанр, который, строго говоря, уже нельзя назвать ни сатирой, ни одой. Формы выражения личностного авторского начала через категорию лирического героя и поэта как образного единства, сплавляющего всю совокупность отдельных поэтических текстов в единое эстетическое целое, являются тем фактором, который обусловливает принципиальное новаторство Державина-поэта относительно предшествующей ему национальной поэтической традиции.

К этой группе произведений Державина принадлежат ода «На смерть князя Мещерского», «Водопад», «Бог». Своеобразие философских од состоит в том, что человек рассматривается в них не в общественной, гражданской деятельности, а в глубинных связях с вечными законами природы. Один из самых могущественных среди них, по мысли поэта, - закон уничтожения - смерть. Так рождается ода «На смерть князя Мещерского». Непосредственным поводом к ее написанию послужила кончина приятеля Державина, князя А. И. Мещерского, глубоко поразившая поэта своей неожиданностью. На биографической основе вырастает философская проблематика оды, вобравшая в себя просветительские идеи XVIII в. Тема смерти раскрывается Державиным в порядке постепенного нагнетания явлений, подвластных закону уничтожения: смертен сам поэт, смертны все люди. Перед лицом смерти происходит как бы переоценка общественных ценностей. Рождается мысль о природном равенстве людей, независимо от их ранга и состояния, поскольку все они подвластны одному и тому же закону уничтожения. Жалкими и ничтожными оказываются богатство и титулы. Но признавая всемогущество смерти, Державин не приходит к пессимистическому выводу о бессмысленности человеческого существования. Напротив, быстротечность жизни придает ей особенную значимость, заставляет выше ценить неповторимые радости бытия. Проблематика «мещерской» оды Державина нашла продолжение в оде «Водопад». Она была написана в связи с другой внезапной кончиной одного из влиятельнейших фаворитов Екатерины II, «светлейшего» князя Г. А. Потемкина. Смерть настигла Потемкина по дороге после заключения им мира с Турцией. Он умер в глухой степи, на голой земле, как умирают бедные странники. Обстоятельства этой необычной смерти произвели на Державина сильное впечатление и еще раз напомнили ему о превратностях человеческой судьбы.

Символом недолговечной славы и шаткого величия временщиков становится в оде Державина водопад. Преходящим триумфам вельмож и полководцев Державин противопоставляет в конце оды «истину», т. е. подлинные заслуги перед обществом, независимо от признания или непризнания их верховной властью. Носителем такой добродетели выступает известный полководец П. А. Румянцев, незаслуженно отстраненный от командования русской армией во время войны с Турцией. В оде развенчивалась мнимая слава завоевателей, царей и полководцев, покупающих свое величие кровью. Ода Державина «На счастие» написана в 1789 г. Созданная в царствование Екатерины II, она была посвящена искателям удачи не на ратном поле, а при дворе. Практика фаворитизма приобрела в это время откровенно циничный характер. В связи с этим слово счастье приобрело у Державина свой смысловой оттенок. Оно связано со служебным, придворным успехом. Как карточный выигрыш, оно зависит от везения, удачи и вместе с тем от ловкости искателя. Внезапно улыбнувшись своему избраннику, оно столь же неожиданно может повернуться к нему спиной. В духе поэтики XVIII в. Державин создает мифологизированный образ счастья - нового божества, которому поклоняются его современники. Большой популярностью в XVIII и даже XIX в. пользовалась ода «Бог». Она была переведена на ряд европейских, а также на китайский и японский языки. В ней говорится о начале, противостоящем смерти. Бог для Державина - «источник жизни», первопричина всего сущего на земле и в космосе, в том числе и самого человека. На представление Державина о божестве оказала влияние философская мысль XVIII в. Не отвергая церковного представления о трех сущностях божества, Державин одновременно осмысляет его в категориях, почерпнутых из арсенала науки, - пространства, движения, времени. Державинский бог не бесплотный дух, существующий обособленно от природы, а творческое начало, воплотившееся, растворившееся в созданном им материальном мире. Пытливая мысль эпохи Просвещения не принимала ничего на веру. И Державин, как сын своего века, стремится доказать существование бога.

О существовании бога, по словам Державина, свидетельствует прежде всего порядок, гармония, закономерности окружающего мира. Другое доказательство - чисто субъективное: стремление человека к высшему, могущественному, справедливому и благостному творческому началу. Вместе с тем Державин воспринял от эпохи Просвещения мысль о высоком достоинстве человека, о его безграничных творческих возможностях.