Иногда их называют охотниками, охотятся они на людей, они обитатели мест, где людей практически не бывает, это так называемые хищные «духи природы». Работают эти твари так – заманивают человека, как правило искателя, в лес или пустошь и… либо этого человека больше никто никогда не видит, либо видят, но это уже не он. Сам процесс выманивания необычен – человеку вдруг кажется, в том, месте, в той части леса (например) для него есть что-то интересное, важное. Место это выглядит как часть леса, трава сухая (летом) новая не растет, деревья-сосны толщина 20-30 см. На высоте от 4 метров скручены в шалаши, а сами верхушки представляют собой скомканные кучи веток на высоте, отдалённо напоминающие шарообразные птичьи гнезда, но размерами – несколько метров в диаметре. Скрученные деревья – мертвы. Жуткое место.

На буровой случай был. Повариха в перерыв на болото за черникой убежала. Буровую далеко видно, да и шуму от нее много, - не заблудишься.
К ужину она не вернулась. Все на поиски пошли, кто свободен был - бурение процесс непрерывный. Никаких следов не обнаружили. Три дня искали, все бес толку. И с воздуха вертолетом, и наземными командами. Одним словом - сгинула в тайге. А на четвертый день она сама вышла. Гнус ее сильно покусал, лицо, руки - все было шишками покрыто, коростой. Оголодала сильно, замерзла. Ночи холодные стояли. Правило есть негласное - в тайгу без спичек и ножа ни ногой, это не парк отдыха, всякое может случиться. А у нее спичек не было. Думала, быстро вернется... Так костер запалила бы - дым издалека видно, и погреться можно.

Стали у нее допытываться - как вышла из тайги, - отвечать не хотела, была то ли напугана, то ли просто устала. Нескоро она отошла. Потом рассказала:
"Когда поняла, что заблудилась - уже стемнело. Страха не было такого, думала, ночь как-нибудь перетерплю, а утром найду дорогу. Мошка да комары одолели. Сначала отмахивалась, потом устала. Так они сплошь облепили руки, лицо. Пить хотелось...
На третий день безразлично уже все стало. Не чувствовала ни холода, ни голода. Глаза почти не открывались от укусов. Как стемнело - под деревом упала и в сон провалилась. Проснулась от прикосновения, глаза открываю - мужик стоит. Заросший весь, вместо одежды лохмотья. Испугалась я, а он меня манит рукой. Сам ни слова не говорит. Поднялась кое как, пошла за ним. Ноги не идут, не вижу ничего - ночь ведь, темно, хоть глаз выколи. Падала сколько раз, и в забытье проваливалась. Мужик этот не ушел, не бросил, под конец пути почти на себе тащил. На меня тогда отупение нашло, обессилела я совсем. Не думала, кто он, откуда взялся, куда меня ведет. Хотелось одного - упасть и лежать. Светать стало, а потом шум появился – значит, буровая близко уже. Приободрилась я, повеселела, сил вроде прибавилось. Ну, думаю, последний рывок остался. Оглядываюсь, - а мужика не видно нигде. Посидела еще немного, подождала, да и пошла вперед потихоньку. Немного прошла, сзади шуршание услышала. Оборачиваюсь - метрах в двух от меня волк. Вот когда я по-настоящему испугалась. Бежать не могу, кричать тоже. А он нападать вроде не собирается, сам потрепанный какой то. Потом отбежал от меня, повернулся, постоял и исчез за деревьями. С того места я еще минут двадцать шла, пока к людям не вышла."
Не все ей поверили, ясно дело. Мало ли что привидеться может в таком состоянии. А потом замечать стали, что повариха эта отходы с кухни в тайгу носит частенько. Оборотня значит подкармливает...

В Якутске журналисты попытались уточнить, где же именно находится сакральное место - Долина Смерти нанесена на карту, но навигационные приборы там безбожно врут. Без особых примет путь не найти.

- Ааа, это вы едете в Долину Смерти? - тихо-тихо, глядя куда-то вдаль в окно, говорит худенькая суетливая якутка с пронзительным взглядом – знаменитая ясновидящая и действительный советник Президента Республики Саха Анисья Левина. – Не надо вам туда ходить… Плохое там место. Даже зверь его не любит, пусто там – лосей нет, птицы не летают…

Ясновидящая внезапно замолкает и пристально смотрит на карман, где лежит миниатюрный диктофон. Его работу внешне обнаружить совершенно невозможно. Она выжидающе глядит на карман и красноречиво молчит до тех пор, пока его не выключают. До журналиста внезапно доходит, что эта женщина действительно видит то, что скрыто от остальных.

- Много людей там погибло, - поглядев куда-то вдаль и помолчав, говорит она. – Тела сбрасывали в озера, оттого по Елюю Черкечех (Долине Смерти) бродят их неприкаянные души… Хотите вернуться назад живыми-здоровыми - ничего не трогайте, рыбу не ловите, грибы-ягоды не собирайте и ничего не забирайте оттуда. Ничего, поняли?
В древности якутские мудрецы всегда говорили, что ископаемые богатства принесут якутам гибель. Потому находили якуты самородки или алмазы – и выбрасывали в тайге…

Так или иначе, но тайга остается загадкой и ревностно бережет свои секреты…

В детстве я очень боялся леса… Совсем малявкой я был, когда бабушка привезла меня на лето к себе, в один из ссыльных посёлков, что постепенно угасают теперь на дальнем севере нашей области. Это лето было самым сказочным летом моего детства… До сих пор в моей памяти запах пирогов из печи, пыльный чулан, полный таинственного хлама, залитая солнцем трава у ворот, чёрный от времени забор, бескрайний огород с кустами смородины и ровными рядами картохи, лесопилка и чудовищные завалы досочной обрези на краю посёлка. И лес вокруг. А точнее — тайга. Безбрежная, тёмная.

Ввиду юного возраста, я избежал непременного среди деревенской пацанвы мордобития, и сразу был принят в ребячью стаю на правах мелкой личинки. Тем боле, был не какой-нибудь залётный городской — а «Евдокии Степановны внук».
Целыми днями мы носились по посёлку, суя нос куда ни попадя. Как стая воронят таскали с чужих огородов чахлую морковку и зелёный лук. Играли в войну и разбойников, забытую в городе лапту, а вечерами или срывались в клуб «на кино», или жгли костёр, и отмахиваясь от комарья и мошки травили всякие пацанячьи байки.

По большей части, были это пересказы фильмов или книжек. Но были и самобытные страшилки. Про мертвецов с кладбища, что ходят возле околицы по ночам. Про проклятого сумасшедшего деда, который был охранником в лагере и убивал зэков штыком в сердце. Про татарку-колдунью, которая насылает порчу. И, конечно же, про всякую лесную нечисть — Бабку-Ёжку, Волков, Лешего, и (местная специфика) беглых Зэков-Людоедов и Секретный Объект. По наивности своей, принимал я эти байки за чистую монету, и ложась спать долго трясся под одеялом, воображая себе всякие ужасы.

А однажды, вдруг, внезапно, к нам пришёл настоящий Ужас.
Всё было как обычно — светлый северный вечер, пахнущий костром, печёной картохой, и сыростью. Блестящие глаза мальчишек, огоньки папирос, огни деревни. Крики ночных птиц, тёмная кромка леса поодаль, и негромкий, монотонный голос рассказчика… Мы опять разошлись за полночь. А утром, меня неожиданно разбудила бабка — узнать, не знаю ли я чего про Лёшку. Оказывается, прибежала его мать — не может найти сына. Я, заспанный, вышел во двор к тёте Наде, и честно всё рассказал — как сидели рядом у костра, как дружно разошлись по домам. К обеду стало ясно — Лёха пропал. А к вечеру уже весь маленький посёлок гудел как растревоженное осиное гнездо.

Взрослые и ребятня обшаривали чердаки и сараи, прочёсывали опушку леса. Ничего. Вечером, вместо привычных посиделок у костра, мы все сидели по домам. И я отчётливо помню, как вязкий, липкий страх сгущался вокруг, неслышно бродил по пустым ночным улочкам, заглядывал в окно — пока не вернулась бабушка. С ней стало тепло и нестрашно.

На следующее утро, Лёха так и не объявился. Тогда к поискам приступили уже серьёзно. Вызвали участкового из соседнего посёлка. А мужики — у кого были собаки — принялись прочёсывать лес.

Третий день не принёс ничего нового — лишь слухи, догадки бурлили в посёлке. И так бы и кончился этот день ничем. Но случилось то, чего все так ждали и боялись.

Нашли его не мужики с с собаками, не дяденька-милиционер с пистолетом в кобуре — на Лешкино тело наткнулись вездесущие мальчишки. Наткнулись внезапно — совсем недалеко от посёлка, в сторону реки, возле ЛЭП.

Вечером парни сидели в доме у главы посёлсовета, давали показания. А вечером наша ребячья банда уже сидела у костра, возле лесопилки, и раскрыв рты слушала страшную повесть.

Двое пацанов — Димон и Васька, семиклассники (по моим тогдашним понятиям уже большие дядьки) пошли по высоковольтной, прочёсывая справа и слева опушку. На Лёхино тело набрёл Димон, и сперва от страха ломанулся прочь, на просеку, громко выкрикивая Ваську. Вместе уже, чутка осмелев, они рискнули приблизиться к тому, что так напугало Димку. Да, это был Лёха. Он лежал, скрючившись как эмбрион. Кулаки его были крепко сжаты, а ступни как будто слегка вывернуты. Белёсые глаза были широко раскрыты, а зубы намертво вцепились в костяшки кулака, как будто даже мёртвый продолжал грызть свою руку. Эта картина странной и противоестественной смерти так напугала парней, что они бросились бегом в посёлок, и вернулись к телу уже в сопровождении взрослых.

Я как-то ухитрился увязаться за мужиками. Сперва меня попытались гнать. Но я — шестилетний мальчишка изнемогающий от ужаса и любопытства так и тащился за всеми, прибившись в конце-концов к Ваську и Димке. Место нашли быстро — по приметной опоре ЛЭП. Но когда сунулись в лес — все оторопело замерли, глядя на странную, противоестественную картину, что открылась нам.

На примятом мху лежала лишь оболочка Лёхиного тела. В прямом смысле оболочка. Грудой тряпья лежала одежа, а поодаль, как сброшенная гадючья кожа, лежала синюшная кожа, покрывавшая когда-то человеческое тело. Мне до сих пор иногда снится ночами эта кожа — мёртвая, дряблая, со смятой маской лица, скальпом коротких светлых волос, грязными перчаточками рук. Как пустой пакет из-под мусора. Как сдутый шарик. Я отчётливо разглядел все телесные подробности, родинки, и уродливый надрыв на спине — как будто кто-то надорвал Лёху снаружи, и вынул его из кожи вместе с мясом и костями.

Но что было странно — ни капли крови, ни клочка плоти не было рядом с этим кожаным мешком. Как будто мертвец, бабочкой из кокона, вылупился из собственного тела, и пропал.

И очень странно повела себя собака, бывшая с нами. Лайка испуганно жалась к своему хозяину. Скулила. А когда взрослые принялись осматривать всё кругом — вырвалась от хозяина и сбежала. Нас с мальчишками, от греха подальше, взрослые пинком отправили прочь. И мы, вусмерть перепуганные, бежали не останавливаясь до деревни.

К вечеру мы вроде бы и отошли от увиденного. Вечером, когда ребятня собралась возле костра, парни были в центре внимания, и важно пыхая папироской, расписывали всю картину в деталях. Но — чувствовалось, им не по себе. А я и вовсе сник. Эта мёртвая кожа, эта одежда — всё мерещилось мне как наяву. В конце-концов я от напряжения разревелся, и меня отвели к бабушке.

Потом настал новый день. И ещё один. Но мой светлый, зелёный мир необратимо изменился. Стало тусклым солнце. Тревожными сновидения. Над посёлком как будто сгустился пропитанный слухами и догадками липкий сумрак. А вокруг — безмолвный, страшный, чёрной стеной стоял вечный и бескрайний Лес.

Бабушка моя заметила перемуну, случившуюся со мной, и поскорей увезла меня в город, к матери. Лишь там, в городской суете я начал приходить в себя. Ночные страхи оставили меня. Перестал сниться Лёха (вернее то, что осталось от него). Я как будто стал сильнее и взрослей. Но, с тех пор я начал бояться леса.

Страх этот со временем утих — когда я стал старше, и научился разбираться в хитросплетениях лесных тропинок, голосах птиц, деревьях и травах. Но опаска, ощущение неведомого не отпускали меня в лесу никогда.

Это произошло в 1989 году в одном из самых глухих и труднопроходимых районов сибирской тайги. Наша геологоразведочная партия вела изыскательские работы на юге Якутии.

Якутское лето быстротечно, поэтому мы работали по двенадцать часов в сутки, чтобы уложиться в сезон. Тем не менее, через две недели усталость заставила группу сделать выходной. Каждый проводил его по-своему: кто рыбачил на ручьях, кто занялся стиркой, кто играл в шахматы, а я взял карабин и поутру ушел поохотиться на склонах хребта.

Я продвигался по склону, обходя стороной сплошные леса-завалы и глубокие овраги ручьев с надеждой на встречу с горной козой: за две недели всем нам изрядно надоела консервированная пища, и свежее десятикилограммовое филе пришлось бы очень кстати.

Часа через полтора моих блужданий я вышел на почти ровное пространство, поросшее густо стоящими молодыми даурскими лиственницами. Вот тогда и произошла эта встреча.

Я уже углубился в лесок, когда в тишине раздался едва слышный треск ветки - как раз впереди меня, шагах в тридцати. Я замер и стал как можно тише взводить затвор карабина. Нечто, скрытое от взора за пологом веток, двигалось мне навстречу. Судя по шуму, это было достаточно крупное животное, перемещавшееся по лесу без особой осторожности. На кабаргу или росомаху было явно не похоже. Те идут иначе.

Я уже слышал дыхание этого существа. А через минуту впереди дрогнули ветки, и показалось оно. От первого же взгляда на него у меня зашевелились волосы на голове и кровь застыла в жилах.

А что чувствовали бы вы, если бы перед вами, в двух-трех шагах, в глухом лесу, от которого до ближайшего населенного пункта тысяча километров, вдруг предстал воплотившийся в реальность монстр из фильма ужасов, жуткий упырь - желтокожий, с коричневыми трупными пятнами на лице?..

Но это был не бред, не страшный сон: я видел его голый череп, глаза, руки, одежду - серую куртку и черные брюки, чувствовал, что существо тоже настороженно разглядывает меня… Это длилось несколько мгновений. Потом оно утробно застонало и метнулось в чащу.

Опомнившись от страха и призвав на помощь весь свой здравый смысл, я стал думать: начать преследование, чтобы раскрыть эту потрясающую тайну, или рвануть назад без оглядки? Мои ноги настойчиво требовали второго. И все же победила душа геолога - я отправился по следу умчавшегося существа. Конечно, теперь я двигался крайне осторожно, останавливаясь и прислушиваясь, не спуская пальца с взведенного курка.

Примерно часа через два я увидел, что лес впереди меня обрывается обширной поляной, расположенной как бы в огромной чаше. На поляне стояли в хаотичном порядке десять - двенадцать срубов под плоскими, поросшими травой и мхом крышами. Некоторые строения напоминали бараки, другие - обычные деревенские дома.

Странный это был поселок, скажу я вам. Часть крыш и дворов были накрыты… камуфляжными сетками, а сама поляна обнесена забором из колючей проволоки…

И тут я увидел людей. Они были одеты, как и встреченное мною существо, в серые робы. Один за другим эти люди медленно выходили из большого барака и как-то сонно, опустив головы, брели в сторону строения, стоящего на другой стороне поляны. Потом они остановились у дверей, где их ждал человек в военной форме, но без погон. На поясе висела кобура.

От этой процессии меня отвлекла другая группа в робах, которая, выйдя из барака, направилась к «избе», стоявшей в двадцати шагах от моего наблюдательного пункта. Когда я посмотрел на них в бинокль, меня с головы до пят вновь окатила ледяная волна ужаса: передо мной находилась компания монстров, еще более страшных, нежели встреченный мною в лесу.

Это были ожившие творения чудовищных фантазий. Я категорически утверждаю, что это не были жертвы безжалостной проказы или физических травм. Кожа монстров была разных оттенков, но все цвета были какими-то неестественными. Таких не встретишь ни у одного из существующих на Земле народов.

Представьте себе, например, оттенок сплошного, во все тело, пятидневного синяка, с желтизной, пробивающейся сквозь побледневшую синеву. Или розовый, словно с головы до пят существо обварили кипятком. Или зеленый, будто и не кровь у монстра в жилах, а хлорофилл…

Но еще чудовищней были их тела. Повторяю, я уверен, что их уродство не является следствием травм или лепры, изгрызающей человека заживо - здесь было что-то другое. Судите сами: у одного существа, например, на обеих верхних конечностях (язык не поворачивается сказать - руках) было по три пальца. Подозреваю, что то же самое у него и на нижних - так естественно и легко они ими управлялись. Это, очевидно, были не приобретенные, а врожденные уродства.

У других существ вместо ушей были видны небольшие отверстия в туго обтягивающей череп коже, у третьих не было носов, по крайней мере, в нашем, общепринятом представлении. На месте носа лишь чуть-чуть выпирала переносица. И в подтверждение моей мысли о врожденном характере уродств навстречу этой группе из дверей «избы» вышла другая; было совершенно очевидно, что передо мной потомство. Они были субтильней и куда меньше ростом. Но их чудовищные черты и цвет кожи являлись копиями взрослых особей.

Это было страшно: монстры воспроизводили себя. Из дверей третьего барака потянулась еще одна группа в робах. Они двигались чуть дальше от меня, но рассмотреть их не составляло особого труда. Эта группа удивила меня иным: безусловно, передо мной были люди. Без каких-либо внешних уродств, глаза осмыслены, нормальный цвет кожи. Но важно было другое: их руки оказались скованы тонкими, но, видимо, крепкими цепочками, а охрана, окружившая людей в робах, была многочисленной. Похоже, подумал я, эти скованные ребята куда опасней стоящих свободно и без особого наблюдения страшных вурдалаков…

Как я понял, всех их вели на некий «медосмотр»: сначала вышедший из избы «врач» без халата, но в той же военной форме без погон, сделал каждому монстру укол, у некоторых небольшими шприцами взял кровь (или что там текло в их жилах), слил содержимое в пробирки, затем после визуального осмотра отобрал трех монстров - взрослого и двух «детей» - и завел их в избу. Да, и еще одно весьма любопытное наблюдение: «врач» обследовал каждого с помощью дозиметра. То, что это был именно дозиметр, я не сомневаюсь: геологи постоянно работают с самыми различными приборами, определяющими уровень радиоактивности.

Показательный факт, не находите? Что еще рассказать? Вокруг поселка я не заметил просек и тем более дороги. Это говорит прежде всего о том, что попадают сюда только по воздуху. Кстати, большая круглая площадка в центре поселка вполне могла служить для приема вертолета…

Я хотел подкрасться ближе, но тут меня заметили. Не люди и не монстры. Обыкновенные собаки. Такие черные, большие. Видимо, я неосторожно произвел шум, а может, ветер изменился и потянул в их сторону. Так или иначе, но до того поразительно безмолвный поселок (за все время я не услышал ни одного человеческого слова - лишь шарканье ног) вдруг огласился яростным лаем, и из-за дальнего барака выскочили собаки.

Я, не раздумывая ни мгновения, выскочил из своей засады и бросился наутек. Дорогу назад я помнил хорошо, поэтому не было необходимости размышлять о маршруте: ноги несли сами. Мне пришлось продираться через густой подлесок, перепрыгивать ручьи, нагромождения валунов и упавших деревьев. И все это сбивало дыхание, отнимало силы. Настал миг, когда мне пришлось остановиться. Я замер, стараясь дышать как можно спокойней, хотя это вряд ли получалось. Сердце с безумной частотой, как колокол, стучало, казалось, прямо в мозгу.

Я ждал собак. Но мне было уготовано куда более жуткое испытание: вместо черных теней среди деревьев на меня надвигались человеческие фигуры. Но это не были охранники - меня преследовали существа в серых робах, освобожденные от своих цепочек, и несколько желто-лиловых и розовых монстров…

Они бежали организованной цепью, почти прогулочной трусцой, не издавая ни одного звука и не глядя себе под ноги - и это было особенно страшно. Оружия при них я не заметил, но то, что намерения этих существ были для меня фатальными - это было очевидно. Жуткая тайна поселка требовала от его хозяев самых радикальных мер.

Я вновь что есть силы припустил вверх по склону, крепко держа в руках свой карабин, отчетливо понимая, что ноги уже не спасут.

Не знаю, сколько прошло времени, может, минут тридцать, а может, в три раза больше, но, в очередной раз остановившись, чтобы перевести дух, я не услышал погони. «Неужели ушел?» - мелькнуло с отчаянной надеждой.

И вдруг буквально в пятидесяти шагах из кустов показались две серые фигуры. Они дышали ровно! Той же неспешной трусцой жуткие существа направлялись в мою сторону. Их лица были по-прежнему подняты, а глаза, которые я уже видел - так близко они оказались, - смотрели равнодушно, будто сквозь меня.

И тут мои нервы не выдержали - я выстрелил. Расстояние было так мало, что, несмотря на бьющую меня дрожь, я не промахнулся. Первый преследователь напоролся на пулю, на миг замер и медленно рухнул лицом вперед. В центре спины торчали клочья окровавленной робы.

Я передернул затвор и выстрелил во второго почти в упор. Его отбросило назад. Не ожидая появления других преследователей, я стал карабкаться по ставшему уже весьма крутым склону. Пройдя вверх метров сто, оглянулся. То, что я увидел, заставило меня закричать от ужаса: «убитые» мной монстры трусцой приближались к склону, по которому только что взобрался я.

Увидев, что монстры, несмотря на полученные ими раны, продолжают преследование, я выстрелил в их сторону еще раз и, ломая ногти, полез по каменной гряде. В этой части хребет был хоть и крут, но не столь высок, поэтому уже через полчаса я оказался на его почти плоской безлесной вершине.

Перед тем как начать спуск, оглянулся назад. Два моих преследователя были уже рядом. Но я сразу заметил, что их движения стали шаткими и куда более медленными. Причем они слабели на глазах. Прошло несколько мгновений, и вдруг один из монстров споткнулся и упал. Через несколько шагов упал и второй. Они не шевелились. Подождав минут пять, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, нет ли рядом других, я решился подойти к ним поближе. Страха не было. Видимо, сегодня его было так много, что моя нервная система просто выключилась, оставив в душе какую-то холодную пустоту…

Монстры лежали почти рядом. Совершенно очевидно, что они были мертвы. Похоже, даже их чудовищная жизненная сила, позволившая продолжать погоню за мной после убойных выстрелов, все же не смогла победить удар карабинных пуль. Последний раз взглянув на распростертые тела, я начал спускаться по склону… Когда я увидел костер, палатки, ребят, уже смеркалось.

По глазам моих коллег я понял, что они мало поверили моему сбивчивому рассказу и тем более не вняли требованию срочно вызвать вертолет для эвакуации. Но все же было решено оставить на ночь дежурного. Но ничего не произошло. Ни на следующий день, ни после. Мы еще две недели работали в тайге. А потом без приключений партия вернулась на Большую землю.

Вчера решил зайти в гости к моему однокашнику, - пару месяцев его уж не видел, а тут новогодние праздники выдались - дай думаю, заскочу. Открыл двери, заходи - говорит, соскучился. Ну мы на кухню, холодильник открывает - жена, говорит, наготовила - закуски есть, так что посидим. Налили, выпили, закусили, повторили.. Ну, говорю, рассказывай, как оно? А он прищурился, потом глаза опустил, рюмку в руке теребит.. Знаешь, говорит, Коля.. мы с тобой с детства друзья, мне такая жуть на работе досталась - как клубок начали раскручивать - я думал мне до дурдома недалеко. Ты ж знаешь, я работаю не первый год, до этого Афган, - я там насмотрелся, ты ж знаешь, - а тут такое, что я такого животного страха ни разу не испытывал. Это я сейчас уж отошел немного, а лейтенант у нас, что со мной был - так тот вообще в запое. Ты ж знаешь, у нас что за работа, но такого..
- "Володя", говорю, "давай, выкладывай, только если можно, без ваших протокольных подробностей про рост и вес трупа?"

В ответ тяжелый взгляд.. - "Наливай", говорит.., "только поверь, что всё что я расскажу - всё что я видел - это правда, заключение то мы другое конечно дали - а то на этом бы моя служба быстро закончилась."

"Да что, ты, я ж тебя с детства! Да давай уж!"

Так вот в октябре, в самых первых числах так мол и так - пропали люди - три парня по двадцатьсемь лет примерно каждый, написали родственники заявления, что мол уехали в лес какая-то археология мол, обещали, что будут в субботу, а их нет, мобильные молчат, ну во вторник то и спохватились.. Ну и пошло поехало и выяснили, что ребята скорее всего чёрной археологией занимались - ну металлоискателем всякое барахло по лесам искали, грубо говоря. Случай, думаю, понятный - нашли, думаю - пару килограмм, или в костёр - или просто - вобщем не редко кто подрывается на подарках войны. Трупы надо бы найти - куда уехали - никто не знает. Хотя, может и просто где запили или ещё что, но уж третий день нету - не шутки. Брат одного из парней младший говорит в компьютере карты есть - туда и гляньте. Ну у меня помошник помоложе - что-то там соображает, высмотрел, по датам чего-то нашел, вот, говорит - сюда. Ну мы районным, они - нам, суд да дело, говорят - едьте, есть ваши, трое, только вас нужно, без шуток говорят. Короче, нихрена не понять - мы группой туда. Оказалось - далековато ехать, глушь, лес там такой мрачный, по карте водила замучался выбираться, и проехать проблема - подвес не очень для тех мест. А с нами местный их был лейтенант. Как сел в машину, - здрасьте, мол, а бледный какой-то, молчаливый, - я говорю, да брось ты, не уж то мы прям из Москвы такие страшные? А он говорит - вы на месте ещё не были, - мы там не трогали ничего, товарищ майор, вы глянете, а там и поговорим. Ну я думаю - эка ты зелен ещё, братец. Ну проехали тот лес к середине дня, выезжаем на поляну, вид конечно открывается - мрачное место, - крест поломанный у дороги стоит, вдали церквушка виднеется - там деревня заброшенная была, по справкам так и не установили когда там последние жители были. Приехали, - избы обветшалые, крыши сгнили восновном, церковь деревянная только неплохо выглядит. Внедорожник стоит зелёный. Так что, говорю, где тут твоя жуть деревенская? А лейтенант, его Саша звали, говорит - пожалуйста за мной, товарищ майор. Ну мы за ним. Подходим к церкви, а она вблизи совсем мрачная - как нависает прямо.. Ты ж знаешь, я в эти дела не особо верю, но когда в городе - совсем другое чувство, а там как-то.. как-то глубже это всё, значимее. Так вот входим. Лежит один, лицом вниз, ногами к дверям. Ну эксперт наш то да-сё-фотографии, а как перевернули - тут что я, что он побелели, а лейтенант на улицу выбежал - блевать. Выражение лица - я такого на войне не видел, это не то, что страх, ужас.. я даже не знаю как описать. Ну, думаю, мало ли чего я не видел. Давай выяснять картину. Осматриваемся - церковь - пустота внутри, окна только, да тьма наверху, под куполом. Ничего больше нет - голые стены и пол каменный. Что, говорю, Никитич, что по трупу? А он трясётся.. Я говорю - Да что такое? Он говорит - у него кости дроблены.. Я говорю - чего?! Кости, говорит, дроблены - я у него ни одной целой кости не могу найти - даже череп по кускам - но в коже, и крови не видно нигде. И трясется. Я, говорит, покурить выйду.. Да тут кури, говорю. Как оно так возможно? - Не знаю, говорит, невозможно оно никак. Что дальше, говорю? Давай дальше! В левом кулаке нашли зажатый нательный крест, в кармане джинс - бумажник и карточки на имя Вадима Е. - это оказался сын заявившего о пропаже. больше никаких телесных повреждений, - только на подушках пальцев запёкшаяся кровь, как позже установлена - этого погибшего. Рядом были обнаружены куски здоровой чуть ли не балки, дубовой. Как позже выяснили - засова. Такое чувство, что погибший пытался укрыться от кого-то в церкви, закрыл двери на засов. А этот кто-то.. Ты знаешь, Коля, ты меня извини, буду говорить прямо так как думаю - а это что-то сломало засов.. На внутренней стороне дверей крест выцарапан - свежий, это его тот парень царапал - под ногтями грязь и древесина гнилая.. Я тогда ещё подумал - что же это с той стороны дверей должно быть, что бы своими ногтями по дубовой двери крест царапать? Как именно был умертвлён погибший ни я, ни эксперт, ни в лаборатории однозначно установить не смогли, позже переделали в "взрывной волной", хотя какая там волна. Налей, Коля. Ага, давай, за здоровье.

Так вот - вышли мы из той церкви, курим, да друг на друга смотрим. Что, говорю, Саня - ну к лейтенанту местному обращаюсь, - что думаешь то? А что думать, говорит, - крест видели при въезде сломанный? Знаете же что означает. Нет, говорю, откуда мне знать? Совсем, говорит, вы в Москве там от жизни оторвались - у нас каждый ребёнок знает, что это оберег, и если он сломан.. - Да погоди ты, Саня, говорю - обереги оберегами, а трупы - трупами. И мы с тобой не в лаборатории аномальных явлений работаем, а в органах. Тут убийство есть, и наша работа какая? Правильно, вот и давай займёмся работой.

Вокруг крыльца церкви всё обшарили - следов нет, - да какие там следы - трава да листья. Слева - могилы, кресты перекошены на некоторых, все заросли бурьяном и травой, надгробных камней почти не видно. Товарищ майор, - это уже мой лейтенат говорит - с другой стороны церкви - там могилы разрытые. Мы туда. Ну и зрелище - две разрытых могилы, в них кости, досок сгнивших обломки - гроб. Лопата рядом валяется, - и следы ботинок, два человека были. Ничего особенного вроде. И тут смотрю - а надписей на надгробиях нету. Кресты высечены, а надписей - нету. Отошел к церкви - глянул на другие - есть надписи, имя-отчество, - вернулся - говорю - тут же надписей нету! А Сашка мне - да ведь они за оградой похоронены. И что, говорю? Как что? - отвечает лейтенант, как думаете, товарищ майор, почему их не со всеми хоронили, а за оградой? Почему? говорю. А он - самоубийцы это или ещё чего. Вобщем, не при боге были. Все при боге, говорю, и давай вообще со своими этими штучками завязывай, хорошо, лейтенант? Володя, - меня Никитич окликнул - смотри что нашлось. - Подхожу - он в руках палку полусгнившую держит заточенную. Это отсюда, говорит, кол это, Вова. Тут мне холодеть начало, - я говорю - какой кол? Сажали на который? Нет, говорит, слишком короткий, что бы сажать на него. А лейтенант крестится рядом стоит. Товарищ майор, может поедем отсюда? Товарищ майор, плохое это место! Я говорю - замолчи, ты же на службе! Отставить панику! они хоть люди, Никитич? Тот смотрит на меня - ну вы даёте, а кто ж они? И я думаю - ну чушь спорол. А Никитич всё ж взял череп, повертел в руках, кости какие-то, - говорит - люди, кто ж ещё то? Мужчина, примерно тридцать лет.. Второй.. Ладно, говорю, ты давай тут смотри, а мы дальше пока.

Куда идём? - спрашиваю Сашку. Ко второму идём, товарищ майор. С машиной что? Машину смотрели - смотрели, ничего особенного. Своему лейтенанту говорю - иди машину глянь да давай ка мне версию думаю - что тут и почему так. Вернул к машине, а мы с Сашкой дальше пошли. К избе подходим - крыша почти целая, стены крепкими выглядят, - только замшелые все, - следов никаких не видно. Крыльцо резное, но полусгнившее уже. Я туда, - дверь толкаю - не идёт. Лейтенант говорит - в окно гляньте. Подошел, смотрю - висит. Тьфу ты, опять ерунда какая-то.. Двери почему не открываются, говорю? Засов.. - поперхнулся лейтенант, - не сломали, видимо. В окно пролезешь, откроешь? - Пролезу, говорит. Влез, открыл.. Зашли. За Никитичем пошли, говорю. А по дороге думаю - если туда лейтенант влез, - чего ж оно туда не влезло? Или от кого он запирался то? Когда их тела забирать будут? - Завтра. - Ясно. Никитич, там ещё сюрприз! Мы вышли за церковь - смотрю и не вижу Никитича. Никитич, кричу, ты где? Тишина. Алексей Никитич вричу уже громче! Никитич! Ору уже просто. Мобильный достал - связи нет. Прибегает мой лейтенант - говорю Никитича не видел? Нет, говорит - я у машины был. Ну, думаю, куда старый чёрт попёрся.. Следов нет.. Никитич, кричу! А сам думаю - ну что ж делать то? И стою растерянный как ребёнок.. ну представь, что делать то? Мобильный не ловит - как к нему? Никитич, кричим уже вместе. Вид глупый абсолютно - взрослые дядьки - а начинаем паниковать и теряться. Ну и думаю - надо же что-то делать! Стрелять - потом за патроны отчитывайся. Ну пошли по деревне искать - да там той деревни пара десятков домов.. - Походили, покричали - тихшина в ответ. Лейтенант говорит - там ружъе в машине есть - можем из него стрелять. Мы туда - два выстрела вверх дали - в ответ ничего. Я, Коля, ну пойми - не знаю что делать! Ну как так - пропал человек? Был только что тут - взрослый, трезвый, пропал - и даже по мобильному не позвонить! А кругом лес и эта чертовщина..

Даже и думать не знаем что - отошел бы недалеко - так выстрелы бы услышал - обязательно вернулся, а тут где-то был бы - тоже выстрелы бы услышал. Что делать!? И тут слышу лейтенанта - да вот он! Оборачиваюсь - вдалеке, метров триста стоит Никитич. Ну, думаю, напугал же. И где только лазил. А он разворачивается и обратно в чащу.. У меня крик на полуслове оборвался - только выдал "Ники.." и всё - стою, не могу сообразить. Думаю - может он нашел чего там? Ну мы туда, за ним - добежали, запыхались - на месте кричу - "Никитич", а в ответ тишина. Сашка крест нательный вытащил, - поверх формы висит, - и стоит бубнит молитву какую-то. Я кричу - "Никитич, твою мать, брось шутки, старый чёрт!" а в ответ - тишина. И тут, Коля, знаешь, такое чувство за горло взяло - безысходности, Коля. Что ничего я не могу поделать - ничего. Стою, а руки как скованы. Никитич, кричу.. но уже как-то сдавленно.. чуть не сквозь слёзы. Достал ПМ, передёрнул, и в чащу. А меня за рукав Сашка схватил и кричит - не ходите туда, товарищ майор, не ходите, это нечистый, товарищ майор! Думаю - да что за.. надо брать себя в руки. Возвращаемся, говорю, к машинам. Вернулись. Думаю - что ж делать?! Мобильный не ловит - нас сюда искать никто не поедет, а уже сумерки через пару часов. Ну, надеемся, что это у Никитича шутки такие.. и если через два часа его не будет - Сашка, берёш машину и гониш за подмогой - будем искать, прочёсывать, только за чертовщину ни слова - а то мало ли что подумают. А пока давай третьего глянем и подумаем над версиями произошедшего..

Давайте, глянем - как-то по-дурацки хихикнул лейтенант. Господи, а с тем что же - думаю. А с тем - ну его точно не нашли, но я думаю, что знаю где он. Идёмте. Привёл нас лейтенант за церковь, пробрались кустами - там, ага, холмик земли, следы - натоптано. Чьи следы, спрашиваю? Тех двоих, что мы уже видели. Ну что, копаем? говорю, - тащи лопату. А лучше стой, давай все туда пойдём - надо вместе держаться. Сходили за лопатой, ну начали копать осторожно.. Чуть сняли грунта - палка торчит.. обкопали - дальше тело. Ну я аккуратно разгребаю, - да, труп. Труп парня, третьего того. На животу лежит, Коля, а занешь что у него из спины торчит? Кол. Кол, самый настоящий кол, кровь запёкшаяся на одежде. У меня аж в глазах помутнело.. Бросил лопату, пошли на крыльцо церкви.. Сел на ступеньки, закурил. Смотрю на лейтенанта моего - белый весь, лицо мокрое - ну что, говорю, какие есть версии? - Убили - мямлит.. Убили его что бы не делить найденное, а труп решили закопать.. Я говорю - что ты мелешь? Его закопали, а сами - один повесился, а другой - тут я вспомнил про мешок с костями и замолчал.. Имеем - два трупа со следами насильственной смерти, одно самоубийство. Так, следов было двоих человек - значит первым погиб тот, что с колом. А почему он вниз лицом? А почему они его вообще закапывали? Ты себе представляешь - вбить кол в человека и его закапывать - лучше бы уезжали отсюда побыстрее! Ты машину проверял ихнюю - бензин есть, заводится? - Да, всё работает, говорит.. Да что ж в голове ничего не клеится, думаю.. - и тут слышу шёпот Сашки - "этот.. ваш.. Никитич".. вскакиваю, - смотрю - точно, Никитич на опушке - но уже с другой стороны..

Смотрю - стоит, в нашу сторону смотрит. У меня мурашки по коже. И не знаю - кричать не кричать.. Смотрю - приближаться начал. Я стою в растерянности - ну думаю, всё же надо в его сторону идти. А Сашка крестик снял, зажал в лейвой руке, в правой ПМ сжимает. Ну мы к Никитичу. Идём медленно - а он вроде как быстрее начал. Мы остановились - а он прям бежит к нам. Метрах в десяти остановился - стоит, дышит тяжело, мы стоим - у троих ПМы, уже чуть-ли не на Никитича направлены. Я говорю - Никитич, ты что ль? А он смотрит и молчит. У меня начинают нервы сдавать - я кричу - Никитич, твою мать, это ты? Он хриплым голосом - я это, Володя, я. И тут он опускается на одно колено и тяжело падает. Мы стоим - боимся пошевельнуться.. Лейтенант молитву читает - а я чувствую, что крыша уже дёргаться начинает и такое чувство, ну знаешь, Коля, как в книгах пишут - "будто это сон всё, будто не со мной" - вот так и кажется - ну что за ерунда, как-то всё несуразно.. Лейтенант мой к нему подошел - я с ПМом стою - пульс пощупал - живой говорит, но пульс слабый - ну тут мы подбежали, перевернули - глядишь он глаза открыл.. Володя, ты? - говорит. Я, кто ж ещё то? Вобщем, он просто в обморок упал, - подняли, дошковыляли до церкви - дали попить, он уже вроде в чувство пришел. Спрашиваю - где ты был то!? Говорит - осматривал я те могилы, - как смотрю - ты, Володя на опушке - у края леса - и рукой машеш. Думаю - ну чего там? Вроде в другую сторону ушел. Ну я к тебе. А ты всё машеш и отходиш вглудь леса - я за тобой - а ты опять дальше, шагов на пятьдесят отошел - я к тебе. А ты за дерево - и исчез. Мне похолодело - развернулся, обратно бежать - а не вижу обратной дороги. Бежал так минут пять - должен был уже выбежать обратно - нет, только смотрю - под ногами сыро становится - да ведь болото это. Вправо глянул - камень стоит огромный, чёрный. Чем-то на стол похож - квадратный такой, будто его кто сделал специально. Солнца нет - не знаю как ориентироваться - ну я обратно побежал - бегу-задыхаюсь, через пять минут прибегаю опять к тому же камню, но с другой стороны! Как так думаю - что за чертовщина - и уже паника начинается! А тут из-за камня ты выходишь.. и ко мне медленно приближаешься.. Я смотрю - а лицо у тебя такое мертвенно-бледное, ну не твоё - я оттуда побежал - не пойму куда - бегу и всё - ужас. Слышу - два выстрела - я на них. Прибежал опять к тому болоту с камнем - я уж и кричал - да вы не слышали, видимо.. бежал - и опять смотрю - камень этот проклятый и болото. У меня аж слёзы на глазах.. завыл.. стал молитвы вспоминать - а не помню ни одной - не крещёный же я. А смотрю краем глаза - ты, тоесть оно - опять ко мне приближается - я закричал - бегу и прошу господа как могу что бы избавил от наваждения - и тут выбежал на опушку - только не пойму куда.. - а смотрю - вдалеке ты и лейтенант - думаю, а пропади оно всё - и к вам. А дальше вы знаете..

И что ты, Коля, будешь делать? Массовый психоз? Галлюцинации? Может какие отравляющие вещества в войну тут применили.. Я говорю - давайте-ка отсюда собираться, хватит с нас этой ерунды - завтра надо брать солдат что-ли - прочёсывать район, документы какие-то по истории этой деревни поднять - да и может это вообще не наше дело, а другого министерства. Желания оставаться там естесственно ни у кого - быстро в машину - и оттуда. Как в город приехали - меня жена испугалась - говорит, Володя, что с тобой?! А яв зеркало глянул - даже волосы седые есть. Уснуть не мог - и чуть рассвело - я к начальству, так мол и так, он наорал - говорит - понапивались там что-ли? Иди, говорит, - пиши, и жди. А потом приехали двое из.. оттуда, Коля, куда раньше не желательно было даже раз попасть, попросили описать всё в деталях, подписал о неразглашении и больше, слава богу, даже вспоминать не хочу об этом деле. Версии у меня нет - есть только один вопрос - те двое сказали, что повешенного никакого не было обнаружено, а был обнаружен труп, со следами удушения и.. отсутствием внутренних органов. Живот был разорван - и печень, сердце - этого не было. А ещё Никитич говорит, что следов там от четверых человек было, Коля.. остался там кто-то, или поселился... упокой, господи, его душу.

Текст взят из таежных страшных историй: http://www.yaplakal.com/forum7/st/500/topic1506574.html

Когда солнце нехотя выкатилось из чахлого осинника, что торчал редкозубой гребенкой, тайга окончательно проснулась и запела разноголосым хором лесных обитателей.

Тимур Таракан (уж такая ему досталась неказистая фамилия ) бодро вышагивал по краю болота, высоко поднимая ноги. Старая одностволка болталась из стороны в сторону.

На эти болота Тимур забрел впервые. Бывалые охотники рассказывали небылицы о том, что в этих местах полно всякой чертовщины. Один старик поведал как-то, что много лет назад охотники-промысловики случайно вышли на поселение староверов. То, что они увидели, повергло их в смятение. Повсюду валялись растерзанные тела отшельников. Словно какая-то чудовищная сила рвала и кидала людей, не щадя ни женщин, ни детей. Побежали за подмогой, но, когда вернулись (путь не близкий), не было ни тел, ни домов - одни обгоревшие бревна. Только изба молельни чудом уцелела. С тех пор трясину, окружавшую островок с возведенным на нем убежищем староверов, прозвали именем нечистого…

Таракан в эти байки не верил и поспорил с соседом на два ящика пива, что проживет в заброшенном скиту неделю. А чтобы поверили, взялся принести крест, что над дверью молельни прибит.

К полудню Тимур добрался до мрачной чащи окруженного густым тёмным ельником озера, что с западной стороны острова. При помощи шеста переправился на неприветливый клочок суши. Вода в озере казалась черной до жути, оно было бездонным провалом. Лёгкий желтоватый туман курился над водой и расползался по окрестностям.

Тридцатилетний Тимур Таракан был материалистом. Тем не менее, прежде чем войти в молельню, зачем-то снял шапку, и, оглянувшись глуповато по сторонам, быстро перекрестился.

Вода была пригодна для питья. Побаловавшись чайком, Тимур достал из рюкзака топорик, оторвал большой крест от стены. Бросил трофей в мешок. Ухмыльнулся: «Ну, Санек, жаба тебя задушит пивко-то отдавать ».

Сумерки в начале октября, как незваные гости, приходят рано. Тимур принялся готовить ночлег и вдруг вздрогнул, схватил ружье. Это, как охотнику, ему было знакомо - чувство опасности. Осмотрелся - никого. Ещё крепче стиснул «двадцатку». Страх усиливался, накатывая волнами.

- Да ну вас, вашу мать, кто здесь? Мужики, вы?

Тишина. Злобная, страшная тишина. И тут, подняв голову, Тимур увидел на маковке молельни неподвижный большой силуэт с рогами.

- Тьфу ты, зараза, филин! - Но легче не стало. Страх не ушел.

- Пошел отсюда! - Не выдержав, в истерике выстрелил.

Когда пороховой дым рассеялся, на крыше никого не было. Обойдя дом, птицы так и не нашел. Войдя в молельню, размышлял: «На хрена мне тут спать? Никто не узнает. Заночую в шалаше на берегу, а то здесь жутковато… »

Где-то за полночь Тимур проснулся прямо с подскоком. Тревога юркой змейкой заерзала в груди. Было тихо. «Сдалось мне это пиво? Чуть рассветет - сваливаю! ». Таракан выполз из шалаша. Непроглядная тьма, казалось, не дает дышать. Страх вернулся. За спиной послышался сильный всплеск и хриплое сопение. Ничего не было видно. Деревья, птицы и вода замерли, словно парализованные. Выдыхаемый «им» воздух уже ветерком долетел до охотника, словно приросшего к месту. Но все же чувство самосохранения заставило Таракана сорваться с места и полететь к скиту. Лишь нащупав в темноте дверь молельни и оказавшись внутри, Тимур сообразил, что ружье и рюкзак с крестом остались у озера. Мысли хаотично переплетались. «Надо сделать из чего-то крест! » Он стал шарить руками по полу.

Но тут неведомая тварь с одного удара вышибла тяжелую дверь с такой силой, что она, с ветром пролетев мимо несчастного, рассыпалась, врезавшись в стену. С потолка посыпался вековой мусор. Тимур уставился шальным взглядом в проем. Судорога сдавила пересохшее горло, так и не дав вырваться крику…

Спустя неделю с небольшим, не дождавшись спорщика, сосед и двое местных егерей по первому снегу пришли на Чертово болото. В скиту они обнаружили раздавленное, словно сплюснутое, тело односельчанина. Завернув его в плащ-палатку и положив на сдвоенные лыжи, спешно покинули место трагедии.