Рубен Ибаррури — герой Сталинградской битвы. Семь героев сталинграда

27.09.2019

Судьба - легендарной испанской революционерки, отдавшей все свои силы борьбе с фашизмом, тесно связана с СССР. Здесь она вынуждена была долгие годы жить в иммиграции, здесь, защищая нашу землю, погиб ее сын Рубен .

Люди старшего поколения хорошо помнят Пламенную Долорес, страстную обличительницу фашизма, ее знаменитый афоризм: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях" . В основу высказывания легли слова из речи Долорес Ибаррури, произнесенной в Париже еще в 1936 году: "Если позволить фашистам продолжать преступления, которые они совершают в Испании, агрессивный фашизм обрушится и на другие народы Европы. Нам нужна помощь, нужны самолеты и пушки для нашей борьбы… Испанский народ предпочитает умереть стоя, чем жить на коленях". Предостережениям не вняли. Коричневая чума поглотила Европу, а ковровая бомбардировка мирного баскского городка Герники в апреле 1937 года стала прологом чудовищной трагедии, коснувшейся каждого.

Долорес Ибаррури Гомес родилась 9 декабря 1895 в городке Гальярта (провинция Бискайя) в семье горняка баскского происхождения. С 1917 года Долорес начала выступать в рабочей печати под именем Пассионария (Пламенная), а через несколько лет вступила в компартию Испании. Шесть раз коммунистку подвергали арестам и тюремному заключению, но эти испытания не сломили ее, лишь подтвердив правильность избранного ею пути. Во время Второй мировой войны Ибаррури активно боролась за объединение испанцев в едином национальном фронте, чтобы помешать испанскому диктатору Франко втянуть испанский народ в войну на стороне фашистской Германии. Участвовала в международном антифашистском движении.

Страничка из дневника генерала Александра Родимцева. В 30-е годы он был советским военным советником во время Гражданской войны в Испании.

"Мне довелось познакомиться со многими бойцами республиканских боевых соединений. Как правило, это были молодые люди. Запомнился особенно один из них. Мы познакомились. Юношу звали Рубен. Выяснилось, что это сын знаменитой испанской антифашистки Долорес Ибаррури. Я сказал Рубену, что восхищен его боевыми делами: в семнадцать лет быть капралом и иметь богатый опыт борьбы и командования - не каждому дается. Он смутился только на минуту и с той же непринужденностью, которая проскальзывала в любом его действии, ответил:

Вы сказали о моей молодости. Очевидно, вы считаете, что мне еще рано воевать? Как мог я не быть среди бойцов за свободу? Моя кровь, моя жизнь принадлежат моему народу, моей Испании.

Еще мальчиком, в 1935 году, когда полиция бросила Долорес Ибаррури в тюрьму и дети оставались одни, Рубен с сестрой и другими испанскими детьми приехал в нашу страну. Веселый и общительный, Рубен быстро сроднился с новыми для него людьми. Особенно много друзей у него появилось среди рабочих московского автозавода, куда он поступил учеником.

Дух товарищества, взаимопомощи, любви к своей профессии, тяга к знаниям, царившая в цехах завода, - все нашло отклик в душе Рубена. Он во всем старается быть похожим на новых своих товарищей. Он много читает, участвует в общественной жизни. Фашистский мятеж прервал учебу и работу Рубена. Скрывая свое имя и возраст, он возвратился в Испанию и вступил в ряды республиканской армии. Командование направило его рядовым в горную роту. Отважного воина, Рубена Руиса Ибаррури за мужество, находчивость и умение, проявленные в боях с мятежниками, производят в капралы, а затем в сержанты - чин по тому времени большой. Три года войны - и вот Ибаррури снова в Советском Союзе".

Продолжаем листать страницы дневника Александра Родимцева.

"Конечно, я тогда не думал, что в скором времени нам с Рубеном придется вести еще более жестокую и тяжелую борьбу с фашизмом. И вот наступил грозный 1941 год, когда фашистская Германия напала на СССР. Опьяненный успехом на Западе, враг рвется к Москве, Ленинграду, Киеву. На фронт ушли многие мои друзья. Ушел и Рубен Руис Ибаррури.

В начале июля в Белоруссии, вблизи города Борисова, на реке Березине, где в 1812 году Наполеон закончил свой бесславный поход на Россию, советскому лейтенанту Рубену Руису Ибаррури с небольшой группой храбрецов поручили прикрывать вынужденный отход подразделений полка.

Шесть часов подряд гремел неравный бой, и шесть часов отважные пулеметчики Рубена Руиса Ибаррури удерживали мост, не давая противнику переправиться через Березину. За это время подразделения полка отошли на указанный рубеж, подготовились встретить фашистов. Когда фашисты уничтожили последний пулемет, Рубен с группой оставшихся в живых пулеметчиков, вооружившись гранатами, бросился на фашистские танки.

Первый танк показался Рубену огромным, наверное, потому, что солнце уже зашло за горизонт. Это было последнее, что он видел на Березине…

Он, испанец, свою первую награду - орден Красного Знамени - получил на русской земле, обороняя мост через реку Березину. Я, русский, первым таким же орденом был награжден в Испании, отстояв от неприятеля мост на реке Мансанарес!

Тяжелое ранение, полученное под Борисовом, требовало длительного лечения, и Рубен очень страдал от вынужденного бездействия.

"Всего больше меня удручает то, что мне пришлось покинуть фронт, - пишет он матери из госпиталя 8 июля 1941 года, - ибо у меня безумное желание уничтожить этих разбойников.Еще раз говорю тебе, мама, что считаю для себя счастьем и гордостью иметь возможность сражаться в рядах великой и непобедимой Красной Армии против жандарма человечества. Я уверен, что здесь он сломает себе зубы…"

И снова фронт, жестокие бои, изнурительные походы по нелегким дорогам, продолжает Александр Родимцев.

Шел 1942 год. Немецко-фашистские войска, имея превосходство в технике и вооружении, стремительно рвались к Волге. 13-й гвардейской стрелковой дивизии, которой я командовал в то время, приказали остановить врага. Предстояли жестокие бои. За несколько дней до переправы через Волгу я, адъютант и начальник артиллерии дивизии выехали в район Сталинграда для изучения местности на западном берегу реки.

Пробираться по фронтовым дорогам трудно. Беспрерывно, колонна за колонной, двигались машины с продовольствием, боеприпасами, автоцистерны с горючим. Шли танки, артиллерия, пехота. Обгоняя колонны, наша машина на одном из разъездов недалеко от станции Котлубань на большой скорости сползла в кювет. Мы выскочили и стали помогать шоферу. Но как ни старались, результаты были плачевными. Я вышел на дорогу, остановил одно из подразделений и попросил молодого лейтенанта помочь. Увидев меня, он четко бросил руку к козырьку фуражки и… его черные, как смоль брови, поползли вверх.

Товарищ, генерал, это вы?

Мы крепко обнялись, расцеловались. Бойцы пулеметной роты окружили нас и с большим удивлением смотрели на меня и своего командира. Многие думали, что генерал просто благодарит командира за то, что его продырявленную "эмку" вытащили на дорогу.

Я поздравил Рубена с высокой правительственной наградой, звал к себе в 13-ю гвардейскую дивизию.

Благодарю, - ответил Рубен. - Я привык к своим бойцам, а там дело командования.

Это был уже не тот юный Рубен, которого знал раньше. Заметно повзрослевший, возмужавший. Лицо его было осунувшимся и бледным.

Много прошагали? - спросил я его.

Да уже скоро сутки, как идем. Осталось немного - пятнадцать, двадцать километров.

Как твоя рана?

Рана-то заживает, - улыбнулся он веселой и такой знакомой улыбкой. - Однако, товарищ генерал, не заживет боль от утраты боевых друзей. Много хороших парней схоронили. Вот и в роте, которой мне поручено командовать, самому старшему двадцать. Но они идут в бой с полной решимостью, со знанием дела, а если потребует обстановка - и жизни не пожалеют. И он заговорил о зверствах, чинимых фашистами.

Хочется скорее в бой, руки чешутся. Так бы и схватился с этими разбойниками.

Желание у вас хорошее, но не торопитесь. Война теперь не та, что была в Испании. Гитлер сосредоточил сейчас против нас экономику, технику и вооружение всей Европы. Хочет в мире установить "новый европейский порядок".

- "Новый порядок", - он хмыкнул. - Расстрел женщин, стариков, детей - это "новый порядок"? Сожженные города, деревни - это "новый порядок"? Нет! Это варварство, обдуманное, заранее спланированное и потому более страшное. И мы должны навсегда покончить с фашистами. Он обвел взглядом своих солдат. - И мы навсегда покончим. Силища у нас неимоверная.

Это была последняя встреча генерала Родимцева и Рубена Ибаррури. Вот строки из фронтового донесения, составленного вскоре.

В конце августа 1942 года сложилась тяжелая обстановка в районе станции Котлубань. Прорвавшиеся немецкие танки угрожали отрезать Сталинград от наших основных войск. Для ликвидации этой угрозы 23 августа 1942 года в тот район был направлен передовой отряд, в состав которого входила пулеметная рота под командованием Рубена Ибаррури. Отважными действиями отряда и мощным огнем пулеметной роты продвижение противника было остановлено. В этом бою пал смертью храбрых командир передового отряда. Рубен Ибаррури принял командование на себя. Фашисты превосходящими силами продолжали непрерывные атаки. Только за одну ночь передовой отряд под командованием Ибаррури отразил шесть атак противника. Врагу был нанесен большой урон. На поле боя фашисты оставили свыше сотни убитых солдат и офицеров, были захвачены большие трофеи. В этом бою Рубен Ибаррури был смертельно ранен.

За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками славный сын испанского народа Рубен Руис Ибаррури посмертно удостоен звания Героя Советского Союза" .

О Герое Советского Союза Рубене Ибаррури у нас знают больше, чем в родной Испании. Ведь он погиб на сталинградской земле и похоронен на площади Павших Борцов. Краевед Тамара Башлыкова недавно открыла несколько новых страниц о жизни и смерти раненного под Котлубанью командира пулеметной роты Ибаррури. Газета «АиФ»– «НП» продолжила начатое ею расследование и нашла людей, которые утверждают, что испанца хоронили три раза, а смертельную рану он нанес себе сам.

Тамара Башлыкова работает в Волжском институте экономики, педагогики и права. Ректор здесь Галина Ушамирская. Её отец, Фёдор Паращук , воевал с Рубеном в одной роте, ранили их тоже в один день – 24 августа 1942 года, когда наши положили сотню вражьих солдат и не дали немецким танкам прорваться в Сталинград. После войны Паращук стал начальником станции Арчеда и писал лидеру испанских коммунистов Долорес Ибаррури о том, как сражался её сын. Фёдора пригласили в Испанию, он отказался.

– На какие шиши было ехать-то? – удивляется Ушамирская . – И кто бы дал загранпаспорт человеку с допуском номер один?

Часть воспоминаний «сверхсекретного» Паращука напечатали в областной газете в 1985 году. Вот абзац о том, каким нашли Рубена после схватки под Котлубанью: «Тяжело раненный в живот, он с пистолетом в одной руке и ножом в другой лежал лицом к врагу и был без сознания». Директор Среднеахтубинского музея Надежда Абазова делает вывод, что испанец скончался от харакири:

– Он был ранен в спину и боялся попасть в плен, поэтому вспорол себе живот. Иначе зачем нож в руке? Характер был бешеный, да и ранение соответствовало.

Умер Рубен в одном из госпиталей, которыми служили почти все общественные здания. Председатель районного совета ветеранов Татьяна Волкова показала мемориальную доску на здании комитета бюджетно-финансовой политики – прежнем кинотеатре. Надпись говорит, что здесь провёл последние дни Рубен Руис Ибаррури.

Волкова уверена, что с колотой раной живота Рубена спасти было невозможно: лекарств никаких, на весь посёлок один врач, и тот детский. Одна из тех, кто провел последние дни и часы с Рубеном, была санитарка Мария Ткачёва. Она рассказывала, что тогда в госпитале лежали двое: русский лётчик и испанец. Медицинская помощь ограничивалась перевязками, но Ибаррури стонал лишь тогда, когда терял сознание. Любил взять Машу за руку и смотреть в окно – очень нравился вид. Особенно бездонное небо, как в Испании. Оба офицера умерли третьего сентября, хоронили их ночью вместе.

До сих пор все дружно утверждали, что Рубена схоронили сразу в сквере перед райкомом партии. Татьяна Волкова даже место показала: в 1948 году, когда ей было семь лет, останки Героя отсюда перевезли на площадь Павших Борцов. Рассказ продолжает Клавдия Фроленкова из Волжского. Её отец до войны служил в Средней Ахтубе в НКВД, умер там и похоронен на местном кладбище. К 1942 году она окончила семилетку и помнит всё до мелочей. По её словам, Рубен лежал в кинотеатре, там и скончался. А похоронили на кладбище. Ночью, никто не видел.

– Недалеко была могила отца, я всё время мимо проходила, видела деревянную пирамидку с надписью, что здесь лежит Рубен Ибаррури, – вспоминает Клавдия Ивановна.

Первый раз его перезахоронили, уверена пожилая женщина, перед приездом матери. Это она тоже помнит в деталях:

– В тот день я шла в магазин мимо кинотеатра. Смотрю, перед райкомом толпа народу. В почётном карауле стояли комсомольцы. На пароме из Сталинграда приплыли первый секретарь обкома Чуянов, Долорес Ибаррури в чёрном с дочерью Амайей в красном платье. Мама как подошла к могиле, так и упала на неё, волосы по цветам рассыпались. Поминать поехали к первому секретарю Шарову.

Директор Среднеахтубинского музея считает, что пожилая женщина что-то путает. На кладбище умерших тогда некому было возить – так много их было. Хоронили в братской могиле в центре села, здесь теперь мемориал.

Вскрывали могилу десять допризывников. Эксгумацией руководил старший лейтенант Михаил Кириллов. Он живёт в Волжском и впервые решил рассказать нашей газете, как было на самом деле:

– Сначала его похоронили на общем кладбище, раньше это все знали, а уж потом – в сквере перед райкомом. Сохранился он плохо, всё было чёрное. Останки переложили в цинковый гроб и увезли на райкомовской машине в Сталинград.

Но всё это теперь уже неважно. Главное, героя-испанца у нас уважали при жизни – любят и сейчас.

09.01.1920 - 03.09.1942
Герой Советского Союза

Даты указов

22.08.1956

Памятники

И баррури Рубен Руис - командир пулемётной роты учебного батальона 35-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии Сталинградского фронта, гвардии старший лейтенант.
Родился 9 января 1920 года в посёлке Соморростро семье знаменитой революционерки, Председателя Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури. Испанец. С раннего возраста участвовал в политической борьбе.
В 1935 году приехал в Советский Союз. Работал на заводе, затем учился в военной авиационной школе. В 1936 году вернулся в Испанию, где участвовал в революционной войне против фашистов и интервентов.
В 1939 году вновь приехал в Советский Союз. Окончил военное училище имени Верховного Совета РСФСР. Служил в 1-й Московской Пролетарской дивизии.
С первых дней Великой Отечественной войны на фронте. Боевое крещение получил в начале июля 1941 года в боях на реке Березине, где был ранен. За мужество и отвагу, проявленные в этих боях, был награждён орденом Красного Знамени.
Исключительную храбрость проявил в боях летом 1942 года под Сталинградом, командуя пулемётной ротой. В конце августа 1942 года сложилась тяжёлая обстановка в районе станции Котлубань. Прорвавшиеся немецкие танки угрожали отрезать Сталинград от наших основных войск. Для ликвидации этой угрозы 23 августа 1942 года в район станции Котлубань был направлен передовой отряд 35-й гвардейской стрелковой дивизии, в состав которого входила пулемётная рота под командованием Ибаррури. Отважными действиями передового отряда и мощным огнём пулемётной роты продвижение противника было остановлено. В этом бою погиб командир передового отряда. Рубен Ибаррури принял командование на себя. Фашисты превосходящими силами продолжали непрерывные атаки. Только за одну ночь передовой отряд под командованием Ибаррури отразил 6 атак противника. Врагу был нанесён большой урон. На поле боя фашисты оставили свыше сотни убитых солдат и офицеров, были захвачены большие трофеи. В этом бою Рубен Ибаррури был смертельно ранен и 3 сентября 1942 года умер.
Похоронен на площади Павших борцов в городе-герое Волгограде.
З а проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками славный сын испанского народа Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 августа 1956 года посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Имя Героя выбито на памятном знаке "Они были артековцами", установленном на территории Международного детского центра "Артек" (Крым). В Москве на здании школы, в которой он учился, установлена мемориальная доска.

9 января 1920 года в посёлке Соморростро, что находится в стране басков на севере Испании, в семье шахтёра-коммуниста родился сын – Рубен Руис Ибаррури. В возрасте 10 лет он уже охранял сходки подпольщиков, распространял листовки, газету «Рабочий мир». В 14 лет во главе пионерского отряда участвовал в восстании астурийских горняков.
Но восстание было жестоко подавлено. На пролетарских вожаков, и, прежде всего, на семью Рубена, обрушились преследования. Месяцами Ибаррури ждал выхода из-под ареста родителей, сам побывал в тюрьме в качестве заложника. В школу ходил босиком, писал на старых газетах. А однажды пришлось даже организовать стачку учеников в защиту учителя.
В 1935 году Рубена вместе с сестрой Амайей отправили в Советский Союз, в страну, где побывала мать – Долорес Ибаррури, гость XVII съезда Коммунистической партии.
Он жил в семье старых большевиков Пантелеймона Николаевича и Ольги Борисовны Лепешинских, дружил с сыном легендарного революционера Фёдора Андреевича Сергеева, известного в подполье под именем Артёма. У советских рабочих учился токарному делу в инструментальном цехе автозавода. С ними же обсуждал события в Испании. Осенью 1935 года Ибаррури поступил в авиационную школу в Сталинграде.
Однако Рубену не удалось стать лётчиком. В Испании разгорелось пламя гражданской войны. Шестнадцатилетний Рубен рвался в бой за свою любимую родину. Под чужим именем он вернулся в Испанию и долго добивался разрешения на участие в боевых действиях. Он обратился с письмом лично к республиканскому генералу Хуану Модесто Гильото, и был, наконец, направлен рядовым бойцом в горную роту.
Юный республиканец героически сражался в Каталонии и на рубежах реки Эбро. За подвиги он был произведен в капралы, а затем в сержанты, назначен командиром разведывательного подразделения.
Не пал Ибаррури духом даже тогда, когда пришлось покидать растерзанную фашистами родину, уходить от озверевших фалангистов через Пиренеи во Францию. Он сохранил мужество и в лагере Аржерес, куда интернировали республиканцев. Не зная языка, он сумел бежать и пройти через всю Францию, чтобы в советском посольстве заявить о желании снова поехать в Советский Союз.
Здесь Ибаррури самым серьёзным образом взялся за изучение военного дела. Успешно окончив военное училище имени ВЦИК (имени Верховного Совета РСФСР), младший лейтенант Ибаррури принял под командование пулемётный взвод 175-го стрелкового полка 1-й Московской Пролетарской дивизии. Тут он и встретил июнь 1941 года...
В июле 1941 года пулемётчики лейтенанта Рубена Ибаррури в течение полусуток удерживали переправу через Березину в районе города Борисова. 4 подбитых вражеских танка замерли перед их позицией: 2 подорвались на минах, 2 подбили артиллеристы. Несколько мотоциклистов, более сотни солдат уничтожили наши бойцы. Рубен сам не раз ложился за пулемёт, подменяя раненых наводчиков. Гитлеровцам так и не удалось сломить сопротивление горстки бойцов. В бою Ибаррури был ранен и вывезен в тыл танкистами.
Высоко оценила Советская страна мужество испанца. В сентябре, когда Рубен вышел из госпиталя, Михаил Иванович Калинин вручил ему орден Красного Знамени. Принимая награду, Рубен, ещё не оправившийся от тяжёлого ранения, просил М.И.Калинина отправить его снова на фронт. Но Михаил Иванович сказал, что врачам виднее, может ли Рубен сражаться. Пришлось Рубену уехать в город Куйбышев на отдых. Неоднократно он подавал рапорты с просьбой отправить его на фронт.
Однажды знакомый по боям в Испании генерал пообещал Рубену взять его в свою дивизию, которая отправлялась под Сталинград. И вот уже командир учебного батальона 100-го гвардейского полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии капитан Лустин представлял пулемётной роте нового командира - старшего лейтенанта Рубена Ибаррури.
23 августа 1942 года гитлеровцы возобновили наступление, стремясь выйти к Волге севернее Сталинграда. 35-я гвардейская дивизия находилась в это время в районе Самофаловки и Котлубани. Ей было приказано ударом на Большую Россошку остановить продвижение врага.
Для обеспечения развертывания полков дивизии выбросили на автомашинах авангард в составе стрелкового батальона и пулемётной роты старшего лейтенанта Ибаррури. К вечеру отряд был уже на рубеже и с ходу вступил в бой.
Только потом стало известно, что на этом участке фронта действовали основные силы 6-й гитлеровской армии – 14-й армейский корпус! Бойцы мужественно встретили лавину вражеской пехоты и танков. Шквал огня обрушили на гитлеровцев пулемётчики. Враг замешкался. Загорелся один танк, затем другой. Тем временем основные силы дивизии успешно развернулись в боевой порядок и вступили в ночную схватку с противником.
24 августа 1942 года авангард получил новую задачу - прикрыть правый фланг наших частей у хутора Власовка, что возле «разъезда 564». И в этот критический момент, когда гитлеровцы могли обойти дивизию, ударить ей с тыла, был убит командир батальона. Командир пулемётной роты Рубен Ибаррури принял командование на себя. Его можно было видеть то на левом, то на правом фланге, на НП и в гуще боя. Корректировал огонь пулемётчика Николая Струкова, на позиции красноармейца Глущенко, показывая пример, бросил связку гранат прямо под гусеницу танка, готового раздавить окоп. Танк окутался дымом.
В пылу боя Рубен не заметил, что левая рука в крови. Он продолжал командовать и не знал, что сейчас на его поредевший батальон навалилось свыше полка вражеской пехоты! Фашисты прорвались в окопы. Началась рукопашная схватка. Рубен выхватил кинжал и бросился на одного из захватчиков. Примеру командира последовали бойцы. В разгар схватки рослый гитлеровец выстрелил в упор в героя. Пуля попала в живот...
За спиной гвардейцев уже гудели моторы наших танков. Хутор Власовка был отбит. Рубен был доставлен в госпиталь. Еще десять дней стойко боролся он со смертью. Друзья навещали его, и он находил в себе силы подбадривать их, заверять в скорой победе над фашистами...
Умер Рубен Ибаррури 3 сентября 1942 года. Он похоронен в центре Сталинграда, о нём сложены легенды и песни.
Биография дополнена Валерием Воробьёвым

Встреча в Испании

Перед отъездом (из Испании) еще раз зашел к Листеру, Пока сидел у него, в комнату вбежал высокий паренек в военной форме. Черный как цыган, с ослепительной улыбкой и веселыми глазами. Всматриваясь в черты его лица, я заметил что-то знакомое, ранее виденное, но где? Парня я никогда не встречал, это я знал точно. Но у кого-то уже были такие же глаза, улыбка-Паренек едва успел закрыть за собой дверь, как сразу бросился в объятия Листера. Они долго обнимались, хлопали друг друга по спинам, пожимали друг другу руки, и со стороны казалось, что встретились отец с сыном. Но у Листера не было детей.

(Э. Листер - Командир знаменитого "Пятого коммунистического полка" республиканской Испании)

— Павлито, — сияющее лицо Листера обернулось в мою сторону. — Это сын нашей Пасионарии, — кивнул Листер на пришельца, — капрал Рубен Руис Ибаррури.

Так вот почему этот юноша показался мне знакомым! Он был очень похож на свою мать. Мы крепко пожали друг другу руки. Веселый и общительный, он без умолку говорил. Его юношеский задор захватил и меня и Листера. Хотелось так же смеяться, так же размахивать руками и так же убежденно рассказывать, как это делал Рубен.

Ординарец принес вино, бутерброды, лимонад, апельсины, и Листер пригласил нас выпить по рюмке. За мой отъезд, как он выразился, и за нашу встречу.

Я сказал Рубену, что восхищен его боевыми делами: в семнадцать лет быть капралом и иметь богатый опыт борьбы и командования — не каждому дается. Он смутился только на минуту и с той же непринужденностью, которая проскальзывала в любом его действии, ответил:

— Вы сказали о моей молодости. Очевидно, вы считаете, что мне еще рано воевать? Как мог я не быть среди бойцов за свободу? Моя кровь, моя жизнь принадлежат моему народу, моей Испании.

— Не удивляйся, Павлито, уже в тринадцать лет, когда Рубен с матерью приехал в Мадрид, он продавал подпольную партийную газету на улицах города и в рабочих кварталах, обманывая полицию, охотившуюся за газетой.

Он мельком взглянул на Рубена.

— С детских лет, — продолжал Листер, — он участвовал в демонстрациях. Вместе со старшими товарищами на могиле рабочих, убитых полицией, он клялся мстить душителям свободы. И вот ты видишь перед собой сержанта Ибаррури, сознательного борца за республику.

Он снова взглянул на Рубена.

— Выше голову, мой мальчик! — и хлопнул его по плечу. — Не стесняйся, старина. Побольше бы таких орлов, лак ты, как наш Павлито, и коричневая чума задохнется в бессильной злобе. Вы знаете, ребята, что делает скорпион, когда чувствует опасность? Он убивает себя своим же ядом. Так будет и с коричневой чумой, если все народы и их правительства встанут на ее пути. Но для этого нужны хорошие, боевые парни, много таких парней, как вы, друзья.

Он на минуту замолк и подошел к моему стулу.

— Вот почему, Павлито, мне искренне жаль расставаться с тобой, — в его словах была теплота и грусть, которые до глубины души тронули меня. — За несколько месяцев, что ты был у нас, мы здорово полюбили русских, камарада...

— Как? — удивился Рубен. — Вы уезжаете?... В такое время... — Его сердитый взгляд останавливался то на мне, то на Листере. — Да ведь это...

— Нет, это не то, о чем ты подумал, мой мальчик, — перебил его Листер. — Это приказ командования.

— Приказ... — медленно произнес Рубен. — Простите, Павлито! — Ваш Суворов, — Рубен тронул меня за руку, — правильно сказал: «Не научившись повиноваться — не научишься повелевать». Это я запомнил еще с того времени, когда был у вас, в Союзе. На всю жизнь!... Я вам желаю всего хорошего.

— Благодарю вас.

Листер и Рубен провожали меня до вестибюля.

— Вам надо учиться, Рубен, — сказал я ему на прощанье, — обязательно учиться. Получив военные знания, вы станете сильнее во сто крат. — Мы крепко пожали друг Другу руки. — Надеюсь встретить вас прославленным командиром, Рубен.

Встреча в Москве

В 1940 году по долгу службы мне пришлось побывать в училище имени Верховного Совета РСФСР, которое я окончил в 1932 году. Захожу в Комнату славы. На стенде первых выпускников училища увидел себя. Мы были сфотографированы в 1930 году вместе с командиром и начальником училища на фоне кремлевской стены. Потом зашел в один из классов, где курсанты изучали станковый пулемет «максим».

Я слушал ответы курсантов. Мне и самому не терпелось подключиться к занятиям: хотелось взять в руки пулемет, который долгое время был для меня верным другом в Испании. На столе лежал разобранный замок пулемета. И тут я не выдержал. Собрал его, спустил курок.

— А кто может собрать «максим» с закрытыми глазами? — спросил я курсантов.

Наступила тишина. Чувствовалось, что ребята растерялись. Возможно, их смущало наше присутствие. Никому не хотелось ударить лицом в грязь.

— Кто же? — повторил вопрос преподаватель.

— Разрешите мне.

Из-за самого дальнего стола поднялся и замер по стойке «смирно» высокий стройный курсант. Взоры устремились на смельчака. Смуглый и черноволосый, он пристально смотрел на меня.

Я не верил своим глазам. Курсант сделал чуть заметное движение в мою сторону.

— Рубен, — закричал я и, не обращая внимания на недоуменные взоры окружающих, бросился к нему.

Мы обнялись. Нас обступили курсанты.

Это была наша вторая встреча.

Поистине земля тесна. Оба мы были удивлены и в то же время обрадованы неожиданной встречей. Вспомнили оборону Мадрида, Гвадалахару. Я поинтересовался, как он попал в училище.

— Это длинная история, товарищ Павлито, — задумчиво улыбнулся Рубен.

.................

Нелегко было на сердце у юноши, когда под натиском вооруженных до зубов интервентов он покидал истекавшую кровью испанскую землю. Перейдя границу Франции, Рубен был интернирован и попал в один из французских концентрационных лагерей . Много бедствий и лишений перенес он, пока ему удалось совершить побег и пробраться в Советский Союз, который стал для него второй родиной.

Еще мальчиком, в 1935 году, когда полиция бросила Долорес Ибаррури в тюрьму и дети оставались одни, Рубен с сестрой Амаей и другими испанскими детьми приехал в нашу страну. Веселый и общительный, Рубен быстро сроднился с новыми для него людьми. Особенно много друзей у него появилось среди рабочих Московского автозавода, куда он поступил учеником.

Дух товарищества, взаимопомощи, любви к своей профессии, тяга к знаниям, царившая в цехах завода, — все нашло отклик в душе Рубена. Он во всем старается быть похожим на новых своих товарищей — творцов и строителей счастливого будущего. Он много читает, участвует в общественной жизни.

Фашистский мятеж прервал учебу и работу Рубена. Скрывая свое имя и возраст, он возвратился в Испанию и вступил в ряды республиканской армии. Командование направило его рядовым в горную роту. Отважного воина, Рубена Руиса Ибаррури за мужество, находчивость и умение, проявленные в боях с мятежниками, производят в капралы, а затем в сержанты — чин по тому времени большой. Три года войны — и вот Ибаррури снова здесь, в Советском Союзе. Все это я узнал позднее, а пока мы стоим рядом в классе училища ВЦИКа.

— Какую специальность избрал?

— Пулеметчик! — гордо прозвучал его ответ.

— Молодец!

Конечно, я тогда не думал, что в скором времени нам с Рубеном придется вести еще более жестокую и тяжелую борьбу с фашизмом.

Первые дни Войны.

И вот наступил грозный 1941 год...

В начале июля в Белоруссии, вблизи города Борисова, на реке Березине, где Наполеон закончил свой бесславный поход на Россию, лейтенанту Рубену Руису Ибаррури с небольшой группой храбрецов поручили прикрывать вынужденный отход подразделений полка.

Томительные минуты ожидания. Гитлеровцы прекратили огонь, они рассчитывали на легкий успех. Молчали и пулеметчики прикрытия.

Но вот из-за поворота дороги, скрытого пригорком, показались вражеские бронированные машины.

То, что Рубену случалось прежде слышать о танковых атаках от опытных, бывалых офицеров, не было похоже на этот бой. Взгорок танки перемахнули быстро, прошли на большой скорости поле. Заградительный огонь артиллерии не нанес им вреда. Но когда две машины неожиданно напоролись на мины, движение всей группы приостановилось. Командир танковой группы явно хитрил, и неспроста он маневрировал у нашего переднего края. Он старался прикрыть свою пехоту, которая бежала за машинами, но и броня ненадежно прикрывала солдат, и они понимали — промедление смерти подобно. Так оно и случилось. Замешкались, и еще две машины подбиты бронебойщиками роты.

В траншее дважды раздавался победный крик, кто-то замысловато и весело ругался, кто-то громко смеялся.

В первом расчете был убит пулеметчик, и Рубену пришлось его заменить. Новенький «максим» работал послушно и четко. И когда у подбитого танка, в сотне метров от выступа траншеи, засуетилась группа вражеских солдат, Рубен накрыл их длинной очередью и впервые услышал в этом бою солдатскую похвалу. Но он понимал, что кульминация боя впереди. Танковую атаку на «пятачке» у моста немцы готовили открыто и довольно тщательно, мало маскируясь, то подтягивая пехоту, то перестраивая боевой порядок машин. Бой предстоял показательный, спланированный по минутам. За ним следили генералы, прилетевшие на специальном самолете из ставки Гитлера. Полсотни танков и два батальона мотопехоты, прикрываемые бомбардировочной авиацией и артиллерией, должны были завершить операцию за час. Офицеры и унтер-офицеры, командиры машин перед боем получили новенькие хронометры. Трудно понять, что это было: тонко продуманный психологический ход или действие от избытка самоуверенности.

Хронометры отсчитывали время, как и положено. Однако в этой громоздкой, задымленной машине отказала одна деталь — люди. Стрелка бежала по кругу, обгоняя график, а пехота и танки стояли.

Рубен четко представлял себе эту атаку. Накануне разведчики принесли новенькие хронометры, найденные у танкистов, подбитые машины которых остались на нейтральной полосе. Теперь хронометры лежали перед Рубеном на разломанном ящике из-под галет рядом с телефоном, но отсчитывали другое время, его время.

Рубен ждал атаки, как схватки с тайфуном. На деле все оказалось проще. События развивались так быстро, что он не уловил переломного момента в ходе боя, а немцы почему-то стали отходить. Сначала растерялась пехота противника: отрезанные огнем пулеметов от машин солдаты пытались залечь, окопаться, отыскать укрытия. Склон берега был гол и накатан: ни выемки, ни кустика, ни бугорка. Солнце уже поднялось над фермами моста, и отлогий склон, покрытый выцветшей, порыжелой травой, был ярко освещен. А станковые пулеметы, установленные в траншее, работали безотказно.

На выручку отходящей пехоте немцы просили самолеты.

На западе, над синеватой каймой леса появилась растерзанная туча. Она росла внизу водянисто-серая, а вверху почти черная. Перекаты грома, казалось, возникали в ней. Но туча была далеко, а гром все накатывался и тяжелел, встряхивая и уплотняя воздух, а потом над землей, в пасмурном небе разошлись какие-то стрелы и хлынул гремучий сухой поток...

Такого количества самолетов, одновременно поднятых в небо, Рубен не видел никогда. Они шли огромным клином, острием нацеленным на мост, неуловимо прикрепленные друг к другу. Незримые опоры едва удерживали эту тяжесть, и солнце сверкало на их плоскостях.

Взрывная волна ударила наискось по траншее, схлестнулась с другой, встречной, закружилась лохматым смерчем и минуту, а может быть больше, Рубен не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он не испугался за себя, наверное, не успел, он боялся за мост: именно здесь, на его рубеже немцы могли смять оборону и пробраться к мосту.

Наконец-то он смог оттолкнуться от стенки. Ноги завязли в рыхлой осыпи, он споткнулся и упал. Рука нащупала что-то округлое, мягкое. Плечо?... Да, плечо и вот лицо. Он отдернул руку. Щека была холодна и тверда, а шелковистые волосы струились сквозь пальцы.

Он протолкнулся в щель и подтянулся к пулемету. Землю снова рвануло. Солдат у пулемета лег на бок, уступая рядом с собой место Рубену.

— Карусель... Чертова карусель!... Слышал я про такое. Точно так же они бомбили Мадрид, — едва успел сказать Рубен.

Приподнявшись на груду отброшенной глины, Рубен огляделся вокруг. Траншея исчезла. От дальнего поселка и до реки беспорядочно громоздились отвалы земли и чернели ямы. Берег был сплошь изрыт воронками. За увалом выросли островки. На воде беспорядочно метались щепки, взлохмаченные ветки, стебли камыша. У каменной опоры моста крупные хлопья пены были похожи на огромные льдины.

Мир изменился. Стал он печальней и строже. Тишина простерлась над землей. И неожиданно Рубен услышал голоса и смех из обваленной траншеи.

— Э, старик, да ведь тебя бомба пожалела, спасла, словно мать младенца! Перепеленала землей и... выручила. Ты, голубчик, господину Круппу благодарствие напиши...

Было чему удивляться: убитых в роте оказалось лишь трое, а раненых — семеро. Все пулеметы уцелели, боеприпасов было пока достаточно, связисты быстро нашли и стачали обрыв провода.

— Как там у тебя? — спросил комбат.

— Согласно приказу...

Комбат почему-то усмехнулся.

Рубен лежал у пулемета и смотрел на дальний лес, на синюю тучу в росплесках света и думал о том, что нечто подобное когда-то было: такой же предгрозовой вечер, настороженный шорох волны, ощущение близкой опасности и сознание неизбежности ее, смутное томление сердца. Где это было? На Эбро? Нет. И не в Мадриде. Он вспомнил: это было в концентрационном лагере Аржелось, на самом берегу Средиземного моря, во Франции, когда он готовился к побегу и ему помогла... гроза. А сейчас в прицеле Рубен увидел серо-зеленые шинели фашистов.

Они лезли без устали.

«Далековато», — подумал Рубен и громко крикнул:

— Спокойно, ребята! Без команды не стрелять!

Пыль, поднятая мотоциклами, не давала возможности определить силы противника, а неизвестность — самая неприятная вещь. Рубен осмотрел линию своей обороны: позиции отрыты добротно, люди и материальная часть укрыты и замаскированы хорошо, два правых пулемета дают возможность вести сосредоточенный фланговый огонь.

Порыв ветра отогнал пыль, и Рубен успел заметить четыре мотоцикла и три автомашины с гитлеровцами. Это были передовые разведывательные подразделения.

Километрах в трех-четырех за ними шла более сильная колонна противника. Враг направлялся на мост через Березину.

«Не торопись, подпусти ближе, — шептал сам себе Рубен, — ближе, ближе... еще ближе...»

Уже отчетливо виден первый мотоцикл. Водитель в большой квадратной каске с рожками сосредоточенно глядел вперед. Широко расставленные и согнутые в локтях руки уверенно держат руль. Этот заморыш чувствует себя завоевателем мира. Еще более самоуверенный и наглый вид у второго немца, сидящего в коляске. Без каски, с закатанными по локоть рукавами френча, оп, развалясь на сиденье, лениво смотрит по сторонам, попыхивая сигаретой. Его рыжая шевелюра ярко горит на солнце. Вот его подбросило на ухабе, он что-то сказал водителю, и они засмеялись.

В мысли Рубена назойливо вплелись слова из фашистской песни, слышанные им еще в Испании: «Мы идем, четко отбивая шаг, пол-Европы у нас под ногами...»

«Еще ближе... еще... сейчас мы покажем вам «Европу под ногами».

В сторону вражеской колонны взвилась красная ракета.

— Огонь! — крикнул Рубен. В эту команду он вложил всю свою ненависть к захватчикам.

Огонь пулеметов и винтовок слился. Слева ударила пушка. И первое, что увидел Рубен, — это перевернутый мотоцикл с бешено вращающимися колесами. Гитлеровцы разбегались, ища укрытия, падали и многие уже не поднимались. Горела одна из автомашин.

Вражеские солдаты были ошеломлены. Более тридцати трупов валялось у дороги, а уцелевшие «завоеватели», беспорядочно отстреливаясь, побежали назад. Но не тут-то было! От пулеметного огня далеко не уйдешь. Меткие очереди настигали беглецов. «Дранг нах Остен» для этого подразделения не состоялся.

Но Рубен знал, что это только начало. Уже видно было, как с ходу разворачиваются в боевые порядки подходящие подразделения. На наших позициях с воем захлопали мины.

Со стороны противника раздался басистый клекот крупнокалиберного пулемета. А вот и новые цепи атакующих. Они приближались, не стреляя.

— Огонь! — снова подал команду Рубен, и снова заговорили «максимы».

Рубен приподнялся. Совсем рядом роем метнулись искры, и он успел подумать: пулемет. Случайной такая очередь быть не могла.

Впрочем, особого вреда очередь не принесла. На Рубене рвануло гимнастерку, обожгло плечо. Он выбросил вперед руку; боли не было, значит, царапина, главное, чтобы не задело кость...

Сержант Аставский рядом ругнулся и сказал обиженно:

— Ухо продырявили, шельмы! Ну, я за ухо... повытрясу мозги!

И тут же увидели надвигающиеся танки: один, два... десять... тридцать...

Первый танк показался Рубену огромным, наверное, потому, что солнце уже зашло за горизонт. Это было последнее, что он видел на Березине...
................

— Раненый не приходил в сознание?

Пожилая сестра приподнялась, пошатнулась и села: было тесно, и вагон резко покачивало на стыках.

— Он бредил, — сказала сестра. — Все время вспоминал какую-то девушку.

Доктор улыбнулся:

— Не ново... В соседнем купе солдат вспоминает Вареньку, в другом — Наташу. Наполнение пульса улучшилось. Значит, любимая видится ему к добру. Нужно еще раз перелить кровь.

Рубен пришел в себя.

— Девушка, — повторил он. — Какая девушка. Это был мой друг. Почему он молчит? Он ушел?

Рубен почувствовал, как медсестра в белом халате медленно стала расплываться, и вскоре ее очертания исчезли. Вместо нее он увидел голубое-голубое небо и родительский домик, старенький, обветшалый.

Было раннее утро, когда он вышел за калитку. Соседи сначала громко разговаривали в переулке, а потом умолкли. Рубен понял, они умолкли потому, что он вышел и они заметили его.

— Смотрите, вот вышел Рубен Руис, — сказала бабушка Хосефина, та самая, что постоянно вязала на крылечке чулок и курила.

— Он еще совсем малыш и не знает, что такое — тюрьма.
...........

Теперь Рубен вспомнил, что накануне ночью в комнате кто-то плакал. Он спросил у мамы: кто это? И она сказала — ветер...

И он представил себе отца. Он увидел отца таким, каким он был каждый день дома, когда возвращался с работы. Лицо, руки, кожаная фуражка, брезентовая куртка — все покрыто угольной пылью. Он смотрел на сына внимательно, с едва приметной улыбкой, которая замирала в уголках губ.

— Они били тебя, папа? — Он наклонил голову и промолчал.

— Почему ты не взял меня в тюрьму? Они бы не тронули тебя. — Отец усмехнулся и поманил Рубена пальцем.

Он не заметил, как выбрался из-под стола. Зачем же вызвал его отец. А, понятно, он не хотел, чтобы увидела мама. Он всегда говорил сыну мягко и строго: «Мы с тобой мужчины, Рубен». Сколько раз он напоминал ему об этом! «Ты ушибся, Рубен? Мужчины не плачут». «Тебя ударил мальчик? Мужчины не дают сдачи». Да, он не хочет, чтобы мама увидела это, а сын мог видеть, потому что Рубен — мужчина, он не заплачет, не закричит.

И мальчик не заплакал. Кровь стекала по отцовским подстриженным усам, по уголкам губ, и Рубен смотрел, как она брызгала на брезентовую куртку, и не мог оторвать глаз...

Вскоре арестовали маму, и они остались одни в доме.

Когда мама возвратилась из тюрьмы после первого ареста, в доме все стало, как прежде, как всегда бывает, если после долгой разлуки возвращается мать.

Прошла неделя, не прошла — промелькнула, они сидели за ужином, гостей в тот вечер не было. Весело тараторила Амая о своих маленьких делах, а мать слушала се, улыбаясь глазами. Она посмотрела на сына, и взгляд ее стал серьезным:

— Я хочу попросить тебя, Рубен... Вот что, поедем со мной в Мадрид.

.................

— Когда же мы поедем, летом?

Мать ответила просто, как говорят: завтра пойдем на рынок.

— Завтра, — сказала она.

Было отчего заплясать и волчком завертеться! Когда на следующий день Рубен попал в Мадрид, он прежде всего заметил группу мальчишек с газетами в руках и пошел к ним.

Через минуту они окружили его шумной стайкой, бойкие, задиристые, сорвиголовы, и стали рассматривать как диковинку.

Кто-то надвинул ему на лоб шапку, а рыжий вихрастый забияка осторожно протянул руку и ущипнул.

Рубен развернулся и влепил ему затрещину. Парнишка отлетел на кучу мусора и сел, пораженный таким оборотом дела.

— Ну, деревня, сейчас будет бой!...

— Не деревня, а шахта, — сказал Рубен, — Давай один на один, остальные в сторону.

Рыжий встал, веснушчатое лицо его дрожало от злости, сплюнув сквозь зубы, спросил:

— Шахта. Что за шахта? Ладно, прежде чем я выбью из тебя спесь, разберемся. Откуда такой прилетел, — выкладывай.

— Приехал с матерью. Из Бискайи. Она коммунистка. Вот и все.

Ребята переглянулись, кто-то засмеялся: «Ну и влетело тебе, Рыжик!» Но Рыжик нисколько не обиделся, его ярость будто рукой сняло: он потрогал скулу, посмотрел на пальцы и грозно закричал на ребят:

— Ну, что уставились. Может, хотели, чтобы мы сразу целоваться начали. Эх, лопухи. — Он положил ему на плечо руку, слегка повернул, остался доволен.

— Шахтеров уважаю. Будешь работать с нами.

— Что делать?

— «Мундо Обреро» распространять. Заметь, я не говорю: продавать газеты. Торговцы, те продают, а мы распространяем.

— Конечно, буду, — обрадовался Рубен.

Рубен очнулся, когда поезд остановился на каком-то полустанке. Он вспомнил последний бой у Березины.

Здесь, у моста, Рубен был тяжело ранен. Один из танков, подошедших на помощь, подобрал его и вывез.

За этот подвиг в сентябре 1941 года Михаил Иванович Калинин вручил молодому лейтенанту Рубену Руису Ибаррури орден Красного Знамени.

Он, испанец, свою первую награду получил на русской земле, обороняя мост через реку Березину. Я, русский, первым таким же орденом был награжден в Испании, отстояв от неприятеля мост на реке Мансанарес!

«Всего больше меня удручает то, что мне пришлось покинуть фронт, — пишет он матери из госпиталя 8 июля 1941 года, — ибо у меня безумное желание уничтожить этих разбойников.

Еще раз говорю тебе, мама, что считаю для себя счастьем и гордостью иметь возможность сражаться в рядах великой и непобедимой Красной Армии против жандарма человечества. Я уверен, что здесь он сломает себе зубы...»

В такие минуты мать всегда была для него Лучшим советчиком. Рубен многое передумал. Мир, жизнь виделись ему теперь по-иному. Мать с нетерпением ждала от сына очередного письма. И оно приходило.

«... Я рад, — писал он в другом письме матери, — что из нашей дивизии тебе сообщили мой новый адрес. Вот уже несколько дней все собираюсь написать тебе письмо, но сначала решил увериться в своем здоровье, а теперь, когда убедился, что здоров и снова смогу воевать, — пишу тебе в полном душевном спокойствии.

Так сложились обстоятельства, мама, что из Москвы я уехал на Запад, на славную реку Березину, но это письмо ты получишь с Востока, из древнего уральского города Уфы, где столько зелени и солнца!

Меня окружают хорошие люди, внимательные и добрые, а в палате со мной находится мой фронтовой товарищ, учитель-белорус, человек глубокий, простой и откровенный.

Вижу, что много времени было потрачено напрасно. Ты всегда старалась заинтересовать меня книгами, а меня тянуло к ребятам, на шахты, в горы. Впрочем, ты сама знаешь, что книги, кроме библии, в наших шахтерских семьях были редки и ученостью у нас не хвалились. Теперь совсем другое дело: только отвоююсь, начну учиться. Есть у меня тайная, хорошая мечта: стану механиком. Знаю, что это не легко, но у меня достаточно упорства, изучу, десятки машин, гору учебников перечитаю, а своего добьюсь.

Ты представляешь, какое это увлекательное дело — управлять очень сложной машиной, даже серией машин, вслушиваться в биение их железного пульса, знать, что происходит в каждом узле и узелке, и, главное, помнить, все время сознавать, какую громадную работу вместе с нею, с машиной, ты исполняешь за сотни, за тысячи людей.

Рубен не мог больше оставаться в тылу. С еще не зажившей раной он уезжает из Уфы в Москву за назначением.

И снова фронт, жестокие бои, изнурительные походы по нелегким дорогам.

===================

Встреча Под Сталинградом

Шел 1942 год. Немецко-фашистские войска, имея превосходство в технике и вооружении, стремительно рвались к Волге. 13-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии, которой я командовал в то время, вместе с другими соединениями 62-й армии приказали остановить врага. Предстояли жестокие бои. За несколько дней до переправы через Волгу я, адъютант и начальник артиллерии полковник Барбин выехали в район Сталинграда для изучения местности по западному берегу реки.

— Есть, товарищ генерал! На руках вашу красавицу вынесем. — И он отдал приказание. Рослые ребята, оставив пулемет, быстро вытащили машину.

— Эге-ге... Где это, браток, вашу «эмку» дуршлагом сделали? — отряхивая глину, спросил один из солдат шофера.

— Восемьдесят пять пробоин, как есть, — ответил наш водитель. — Это визитные карточки фрицев.

— Омбре, кэ киерес ту? (исп. — Человек, что ты хочешь?) — вдруг услыхал я за спиной и обернулся: какой-то лейтенант о чем-то по-испански говорил с сержантом.

Увидев меня, он четко бросил руку к козырьку фуражки и... его черные как смоль брови поползли вверх.

— Омбре, товарищ генерал, это вы?

Я поздравил Рубена с высокой правительственной наградой, звал к себе в 13-ю гвардейскую.

— Благодарю, — ответил Рубен.? — Я привык к своим бойцам, а там дело командования.

Это был уже не тот юный Рубен, которого я знал раньше. Заметно повзрослевший, возмужавший. Лицо его было осунувшимся и бледным.

— Много прошагали? — спросил я его.

— Да уже скоро сутки, как идем. Осталось немного — пятнадцать, двадцать километров.

— Как твоя рана?

— Рана-то заживает, — улыбнулся он веселой и такой знакомой улыбкой. — Однако, товарищ генерал, не заживет боль от утраты боевых друзей. Много хороших парней схоронили. Вот и в роте, которой мне поручено командовать, самому старшему двадцать. Но они идут в бой с полной решимостью, со знанием дела, а если потребует обстановка — и жизни не пожалеют.

— Хочется скорее в бой, руки чешутся. Так бы и схватился с этими разбойниками.

— Желание у вас хорошее, но не торопитесь. Война теперь не та, что была в Испании. Гитлер сосредоточил сейчас против нас экономику, технику и вооружение всей Европы. Хочет в мире установить «новый европейский порядок».

Я поблагодарил Рубена за помощь, пожал руку и сел в машину. Мы расстались.... на долгое время.

..................

Четвертая встреча с Рубеном Ибаррури состоялась весной 1965 года. Я пришел к нему в мирные дни, после митинга, посвященного разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом. На мраморной плите величавого памятника была закреплена фотография. Ниже подпись: «Герой Советского Союза Рубен Руис Ибаррури, погиб смертью храбрых под станцией Котлубань».
.....

Прошлым летом у меня состоялась интересная встреча. По телефону позвонила незнакомая женщина.

— Мария Тузикова, — представилась она. — Я работала санитаркой в госпитале под Сталинградом. У меня на руках умер Рубен Руис Ибаррури.

Через несколько дней она сидела у меня дома и рассказывала о последних часах Рубена.

Его привезли в маленький госпиталь, который располагался в Ахтубе. Рубен был без сознания. Его положили в отдельную комнату. По опыту она знала, что ранение его смертельно. Лейтенант метался. Черные волосы слиплись. Пересохшими губами он все время повторял: «Мама... мама... жизнь, пить хочу».

Это были его последние слова. Не приходя в сознание, он скончался.

2 февраля Россия отмечает 71 годовщину победы в Сталинградской битве, изменившей ход Великой Отечественной войны, а вместе с ней - истории всего ХХ века. Официально он называется Днем воинской славы России. Медалью "За оборону Сталинграда" было награждено почти 760 тысяч человек. 125 воинов за боевые подвиги во время Сталинградской битвы удостоены звания Героя Советского Союза. Именами многих из них названы улицы в современном Волгограде. Рассказать о каждом из них в одной статье невозможно. Но среди них были представители самых разных национальностей. "РГ" вспоминает семерых героев - сынов разных народов.

1. Яков Павлов, русский

Все, кто когда-либо был в Волгограде или читал о Сталинградской битве, знают про легендарный "Дом Павлова". Дом-крепость, дот-твердыня, ставший одним из символов города. Он и сегодня стоит в центре Волгограда - обычная четырехтажка, в которой по-прежнему живут обычные люди... Одним торцом он вписан в ансамбль площади Ленина, украшен рельефом. Другим выходит на улицу Советскую. Там находится мемориальная табличка с именами 24 защитников дома, принявших участие в обороне. Но по воспоминаниям одного из них, лейтенанта Ивана Афанасьева, одновременно в "гарнизоне" дома было не больше 15 человек.

Четырехэтажка на улице Пензенской в Сталинграде, в нескольких сотнях метров от берега Волги, была "господствующей высотой" в этом районе, тактически важной и для немецкого, и для советского командования - он был "ключом к Волге", как назвал его Иван Афанасьев. Перед гвардейцами 13-й дивизии генерала Родимцева стояла задача любой ценой захватить его и удерживать. Штурмовать его пошла целая рота, в живых осталось только четверо. Четверо бойцов отражали атаки, пока к ним не подошло подкрепление.

Долгое время считалось, что дом Павлова обороняли 24 героя девяти национальностей. 25-го - калмыка Горю Бадмаевича Хохолова - "забыли", вычеркнули из списка защитников после депортации калмыков. Все свои военные награды он получил после войны и после депортации. А его имя как одного из защитников Дома Павлова было восстановлено только 62 года спустя.

Из защитников того дома звание Героя Советского Союза получил только сержант Яков Павлов.

История "Дома Павлова" легла в основу сюжета фильма Федора Бондарчука "Сталинград".

2. Михаил Паникаха, украинец

Героя Советского Союза Михаила Паникаху называют "Сталинградским Данко". Он воевал в 193-й стрелковой дивизии. По воспоминаниям командира дивизии Смехотворова, их позиции "атаковали одновременно больше 70 немецких танков. Семь из них прорвались к переднему краю 883-го полка и стали крутиться над окопами". Тогда рядовой Паникаха, бывший морпех, взял бутылки с зажигательной смесью и пополз к головному танку, и уже замахнулся для броска, когда бутылку разбила случайно попавшая в нее пуля. Воспламенившаяся жидкость облила бойца - голову, плечи, грудь.

По воспоминаниям очевидцев, Паникаха горел, как факел. Он все-таки догнал немецкий танк, прыгнул на него и разбил вторую бутылку над двигателем машины. Танк загорелся. Паникаха погиб.

За этот подвиг он был награжден орденом Отечественной войны первой степени. Звание Героя Советского Союза ему присвоили только в 1990 году, к 45-летию Победы в Великой Отечественной войне. Как раз успели до развала Союза...

3. Нуркен Абдиров, казах

Нуркен Абдиров родился в безымянном степном ауле в Карагандинской области в Казахстане, позднее семья перебралась в Караганду, отец и старшие братья стали шахтерами. Окончил школу, работал счетоводом в книжном магазине - тянулся к книгам. В то время большой популярностью у молодежи пользовались аэроклубы. В таком клубе Нуркен и стал пилотом.

В армию его призвали в 1940 году, а когда началась война, отправили в военно-авиационную школу в Чкалове (ныне Оренбург). Он стал летчиком-штурмовиком. Штурмовиков на фронте называли "смертниками". Даже штурмовые самолеты строили с запасом прочности не больше, чем на 50 вылетов - больше просто не имело смысла. Нуркен Абдиров успел совершить 16 боевых вылетов, в ходе которых уничтожил несколько танков и десятки немецких автомобилей.

Последним боевым заданием Нуркена Абдирова было в составе группы из четырех "ИЛов", которой командовал Борис Алексеев, уничтожить немецкие позиции на рубеже Боковская - Пономаревка. Формально это территория Ростовской области, но она входила в границы Сталинградской битвы. Когда самолет Нуркена подбили, он направил свою горящую машину в колонну немецких бензовозов.

Нуркен Абдиров похоронен в хуторе Коньково Вешенского района Ростовской области, а на Мамаевом кургане есть мемориальная плита в память о нем.

4. Ханпаша Нурадилов, чеченец

Чеченец Ханпаша Нурадилов в армию был призван в 1940 году, попал в легендарную дивизию Котовского - ездовым кавалерийского расчета. На фронте оказался с первых дней войны. После отступления с территории Украины "переучился" на пулеметчика. В конце августа 1942 года воевал на подступах к Сталинграду.

В биографии Нурадилова есть пробелы. Так, по одним данным, он погиб в бою 28 августа у станицы Букановской на Дону за высоту 220, которая была господствующей на всем фронте. По другой версии, погиб 12 сентября у города Серафимовича. Но нет сомнений в его подвиге: командир пулеметного взвода, будучи тяжелораненным, Ханпаша не оставил свою позицию и продолжал поливать пулеметным огнем противника, который бросил против него три минометные батареи...

Боевой счет пулеметчика Нурадилова: "920 убитых фашистов, 12 плененных, семь захваченных вражеских пулеметов", - говорится в наградном листе, подписанным Константином Рокоссовским, тогда - командующим войсками центрального фронта.

5. Рубен Ибаррури, испанец

Те, кто "родом из СССР", хорошо знают фамилию Ибаррури. Долорес Ибаррури - лидер коммунистической партии Испании, с 1939 по 1975 год жила в Москве. Рубен Ибаррури, Герой Советского Союза, ее сын, погибший в Сталинграде в 1942 году в возрасте 22 лет.

Рубен оказался в эмиграции раньше матери, в 1935 году, после ее ареста в Испании. Его приютила семья большевиков Лепешинских. На фронт ушел с первых дней войны.

Летом 1942 года лейтенант Ибаррури командовал пулеметной ротой. 23 августа немецкая танковая группировка в районе железнодорожной станции Котлубань (ныне - Городищенский район Волгоградской области) угрожала отрезать Сталинград от основной группировки советских войск. Сдерживать натиск танков выдвинули стрелковый батальон и пулеметную роту, позже должны были подтянуться части 35-й дивизии. Когда погиб комбат, Рубен взял командование на себя, поднял солдат в контратаку. Вражеские силы удалось отбросить. Но Ибаррури был ранен. Его эвакуировали в левобережный госпиталь в Ленинск, там он умер и первоначально был похоронен. Позднее его перезахоронили на Аллее Героев в центре Волгограда.

Звание Героя ему присвоили в 1956 году. Долорес Ибаррури не раз приезжала на могилу сына в Волгоград.

6. Хафиз Фаттяхутдинов, татарин

Капитан Хафиз Фаттяхутдинов, татарин по национальности, вместе с русским летчиком Владимиром Каменщиковым и испанцем Рубеном Ибаррури покоится в Волгограде на Аллее Героев, в самом центре города.

Хафиз Фаттяхутдинов, учитель русского и татарского языков по образованию, на фронт ушел добровольцем. В Сталинград попал уже в звании капитана. Он погиб в бою 14 января 1943 года. За этот последний бой его представили к награде - званию Героя.

"За то, что он в бою под Басаргино, действуя в составе наступавшей XV гвардейской стрелковой дивизии 14 января 1943 года по своей инициативе, взяв с собой орудие и пулемёт с расчётами, всего 10 человек, проехал на фланг, а затем в тыл противника, истребил до 400 вражеских солдат и офицеров, выдержав получасовой бой с силами, превосходившими его силы в 70 раз, положил начало разгрому группировки, угрожавшей остановить наступление советской армии", - написано в наградном листе. Но Героя так и не дали, решили - ордена Ленина будет достаточно.

Указ Президиума Верховного Совета о награждении есть, от 19 июня 1943 года, но саму награду родным так и не вручили. И все равно - герой...

7. Максим Пассар, нанаец

Пожалуй, из всех героев Сталинградской битвы судьба Пассара - самая необычная. Дело в том, что звание Героя и заслуженная награда нашла его, а точнее, его родственников, только в 2010 году. Указ о присвоении звания посмертно подписывал тогдашний президент Дмитрий Медведев. Но присвоить Пассару звание Героя несуществующей страны - СССР - разумеется, было невозможно, поэтому он стал Героем России.

Пассар по-нанайски означает "меткий глаз". Он ушел на фронт добровольцем в 1941 году. Но потомственный рыбак и охотник мечтал о снайперской школе. Его отправили учиться снайперскому делу в 1942 году. После окончания снайперской школы оказался в 117 стрелковом полку 23 стрелковой дивизии 21 армии, с 10 ноября 1942 года переименованной в 65 армию, 71 гвардейскую дивизию.

О Максиме сразу же пошла слава в полку. Он прекрасно видел в темноте, как кошка. Мог часами, не шелохнувшись, сидеть в укрытии. Однажды за две минуты уложил семерых фашистов. С развитием снайперского движения в сентябре 1942 года его назначили командиром отделения снайперов. К октябрю 1942 года Пассар был лучшим снайпером Сталинградского фронта и восьмым в списке лучших снайперов всей Красной Армии.

Максим Пассар погиб 22 января 1943 года. К этому моменту на его счету было 234 убитых фашиста. Немцы называли его "дьяволом из гнезда чертей", издавали обращенные лично к нему листовки с предложением сдаться в плен.

"С утра 22.01.1943 года Пассар в числе других снайперов находился в резерве командира батальона, но когда продвижению нашей пехоты мешали засевшие справа немецкие снайперы, Максим Пассар, не сказав никому ни слова, выдвинулся вперед на "охоту", уничтожив двух немецких снайперов. Максим сам погиб от вражеской пули. Тело Максима было вынесено и установлено в палатке санитарной части", - говорится в донесении начальника политотдела дивизии.

Максим Пассар был награжден двумя орденами Красной Звезды, Героя, несмотря на ходатайства командиров, в войну ему не дали. А в 2009 году старшеклассники средней школы села Найхин - родового села Пассара, написали письмо президенту страны Дмитрию Медведеву о нанайском герое, попросили присвоить ему звание посмертно. Член Общественной палаты журналист Ирина Полникова на одной из встреч с президентом передала ему эту просьбу. Звание Героя России Максиму Пассару было присвоено в апреле 2010 года.