Православная Церковь — структура иерархичная и консервативная. Функции управления в ней всегда принадлежали мужчинам — прежде всего епископату и духовенству. И тем не менее, в жизни Русской Православной Церкви женщины играли и играют вполне определенную роль.

. Текст: «Татьянин день»

В преддверии 8 марта мы попытались составить что-то вроде списка тех женщин, которые если и не принимают участие в процессе принятия решений в Русской Церкви, то, по крайней мере, выполняют некоторые управленческие функции.

Данный материал составлен по данным открытых источников и не учитывает целый ряд факторов, которые отражаются на степени влиятельности той или иной кандидатуры. Мы сознательно не употребляем слово «рейтинг» как термин, противоречащий церковному пониманию идей иерархичности и служения, которое опирается на слова апостола Павла: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван» (1 Кор. 7, 20).

Кроме этого, мы сознательно уходим от анализа влиятельности в церковных кругах женщин — супруг видных государственных чиновников, которые принимают активное участие в работе различных благотворительных организаций, оказывают поддержку церковным социальным проектам и т. д. Ярким примером такого влияния может служить, например, супруга главы российского правительства Светлана Медведева.

За рамками нашего внимания также останутся женщины, несомненно влияющие на повестку дня в церковном сообществе, но не принадлежащие к официальным церковным структурам. К таким персонам можно отнести, например, известных журналисток Елену Дорофееву (ИТАР-ТАСС) и Ольгу Липич (РИА «Новости»), специализирующихся на религиозной тематике, главного редактора сайта «Православие и мир» Анну Данилову, бывшего главного редактора «Татьянина дня», журналистку Ксению Лученко, а также Олесю Николаеву — поэтессу, писателя, лауреата Патриаршей литературной премии.

Сюда же можно было бы отнести руководителей «Союза православных женщин» — общественной организации, учрежденной в 2010 году: Нину Жукову и Галину Ананьеву, входящих также в состав Бюро Всемирного русского народного собора, а также Марину Белогубову, начальника Департамента аппарата Полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе.

Мы сознательно ограничим себя рамками официальных церковных органов управления и рассмотрим кандидатуры тех женщин, которые в этих органах состоят.

Вообще, степень влияния той или иной женщины в структурах церковного управления можно оценивать с двух точек зрения. Во-первых, с позиций строго иерархических. Для женщины-монахини высшее карьерное достижение — это игуменство в ставропигиальном (находящимся в непосредственном подчинении Патриарху) монастыре. Поэтому автоматически все настоятельницы ставропигиальных монастырей вошли в наш список. Во-вторых (и данный подход представляется более правильным), эту оценку можно производить с позиций сугубо функциональных, то есть с точки зрения причастности женщины к актуальной деятельности управленческих или совещательных структур Русской Православной Церкви. И именно по этой причине список не ограничивается игумениями крупных обителей.

Возможность лично посоветоваться с Патриархом в том или ином вопросе — привилегия, которой пользуются только наиболее авторитетные женщины в Церкви. Фото Патриархия.ru.

В последнем случае главным показателем будет являться участие женщин в работе Межсоборного присутствия — «совещательного органа, содействующего высшей церковной власти Русской Православной Церкви в подготовке решений, касающихся наиболее важных вопросов внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» (см. Положение).

В соответствии с Положением, «Межсоборное присутствие призвано к обсуждению актуальных вопросов церковного бытия, в частности относящихся к сфере богословия, церковного управления, церковного права, богослужения, пастырства, миссии, духовного образования, религиозного просвещения, диаконии, взаимоотношений Церкви и общества, Церкви и государства, Церкви и иных конфессий и религий». То есть в круг обсуждаемых вопросов входят практически все аспекты жизнедеятельности РПЦ.

В свете шагов по реорганизации системы церковного управления, инициированных в последние годы Патриархом Кириллом, именно участие в реальном процессе обсуждения актуальных вопросов церковной жизни (который, по замыслу Патриарха, и должен протекать в рамках деятельности Межсоборного присутствия) может являться показателем действительного влияния той или иной персоны.

Заметим еще раз, что далеко не всегда результаты выборки по этим двум параметрам совпадают, т.е. настоятельницы крупнейших ставропигиальных монастырей совсем не обязательно являются членами Межсоборного присутствия. Среди 11 женщин, входящих на сегодняшний день в состав этого органа, пятеро — настоятельницы монастырей (и лишь трое из них управляют ставропигиальными обителями), одна монахиня и пятеро мирянок.

Стоит отметить, что кроме Межсоборного присутствия — структуры, созданной не так давно, в настоящее время в Русской Церкви сохраняется система синодальных отделов. По понятной светскому читателю аналогии синодальные отделы, комитеты и комиссии принято приравнивать к «гражданским» министерствам. В структурах этих отделов также присутствуют женщины — преимущественно настоятельницы монастырей. Сложившаяся за последние годы практика — когда комиссии Межсоборного присутствия и синодальные отделы занимаются одними и теми же вопросами церковной жизни, а порой и называются почти идентично — вносит небольшую путаницу в данное исследование. Например, несколько женщин-настоятельниц монастырей входит в состав «профильной» комиссии Межсоборного присутствия, которая называется «Комиссия по вопросам организации жизни монастырей и монашества»; и параллельно почти все они плюс еще несколько игумений состоят членами Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству.

Но даже поверхностный взгляд на состав тех и других структур свидетельствует о том, что участие женщин в работе Межсоборного присутствия, несомненно, гораздо более представительное и активное, нежели их работа в церковных «министерствах». Поэтому мы и будем отталкиваться прежде всего от этого показателя.

По формальному статусу в рамках деятельности Межсоборного присутствия наибольший вес имеет игумения Иулиания (Каледа) , настоятельница московского Зачатьевского монастыря: она единственная монахиня — член Президиума Межсоборного присутствия. Кроме того, она исполняет обязанности секретаря Комиссии по вопросам организации жизни монастырей и монашества, а также входит в состав Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству.

Игумения Иулиания (Каледа)

В миру — Каледа Мария Глебовна. Родилась в 1961 г. в семье ученого-геолога Глеба Каледы, впоследствии священника, и Лидии Каледы (в девичестве Амбарцумовой), дочери священномученика Владимира (Амбарцумова). Принадлежит к известному священническому роду, двое ее братьев — священники.

Решением Священного Синода от 5 мая 1995 г. назначена настоятельницей Зачатьевского женского монастыря г. Москвы.

Особое место с учетом возложенных на нее служебных функций занимает Маргарита Нелюбова — секретарь Комиссии Межсоборного присутствия по вопросам организации церковной социальной деятельности и благотворительности и член сразу четырех Комиссий: по вопросам духовного образования и религиозного просвещения, по вопросам организации церковной миссии, по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества, по вопросам отношения к инославию и другим религиям.

Маргарита Нелюбова на протяжении долгих лет является сотрудником Отдела внешних церковных связей и руководителем программы «Круглый стол по религиозному образованию и диаконии (социальному служению) Русской Православной Церкви». Фактически она ведущий церковный специалист в области социального проектирования, причем она очень хорошо знакома и с зарубежным опытом организации церковного социального служения.

Маргарита Нелюбова

Родилась в 1962 г. в Москве. В 1984 г. окончила Московский государственный педагогический институт. С 1992 г. руководит программой «Круглый стол по религиозному образованию и диаконии (социальному служению) в Русской Православной Церкви». С 2001 г. координирует программу участия Русской Православной Церкви в профилактике и борьбе с распространением ВИЧ/СПИДа.

Членом четырех комиссий Межсоборного Присутствия также является игумения Серафима (Шевчик ), настоятельница одесского Свято-Архангело-Михайловского монастыря. Стоит отметить: игумения Серафима — несомненно, яркая и разносторонняя личность. Она — единственная в Московском Патриархате женщина, возглавляющая синодальный отдел. Это, правда, синодальный отдел Украинской Православной Церкви — «Церковь и культура», но в любом случае пока это единичный прецедент подобного рода. Кроме того, игумения Серафима — депутат Одесского городского совета.

Заметим, что общепринятый для Русской Церкви запрет для священнослужителей на участие в работе государственных органов и политических партий в данном случае не имеет значения, поскольку игумения — это не священный сан, а должность, занимаемая монахиней.

Игумения Серафима входит в состав Комиссий Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства, по вопросам организации жизни монастырей и монашества, по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества, по вопросам информационной деятельности Церкви и отношений со СМИ. При этом одесский монастырь не является ставропигиальным, и в формальной табели и рангах настоятельство в этой обители не слишком выделяло бы тамошнюю игумению из ряда других, если бы не изрядная загруженность в церковных управленческих органах.

Игумения Серафима (Шевчик)

Родилась 25 марта 1963 г. в Черкасской области. В монастырь Серафима пришла в 17-летнем возрасте. С 1995 г. — настоятельница Свято-Архангело-Михайловского женского монастыря.

Депутат Одесского городского совета, занимает должность зампредседателя комиссии по духовности и культуре.

В 2007 г. игумения удостоена премии «Женщина третьего тысячелетия». Годом раньше — «Лучший христианский журналист 2006 года». Автор 15 книг (в основном по истории православия и духовной культуры Украины). Своим главным трудом считает исследование истории Киево-Печерской лавры. При этом, как сама признаётся, не имеет высшего образования.

Игумения Серафима — один из основателей всеукраинской общественной организации «Путь православных имени Святого равноапостольного князя Владимира». Основала единственный на Украине музей — «Христианская Одесса».

Особняком в нашем списке стоит инокиня Ксения (Чернега) . Она не является членом Межсоборного присутствия и не участвует в работе синодальных учреждений, но в силу занимаемой должности — она руководитель Юридической службы Московской Патриархии и одновременно руководитель Юридической службы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества — имеет существенный вес в управленческих структурах Церкви. Кроме того, она входит в состав Ревизионной комиссии при Епархиальном совете г. Москвы.

Инокиня Ксения (Чернега)

Еще до принятия иноческого пострига исполнявшая обязанности юрисконсульта Московской Патриархии К. Чернега принимала участие в разработке многих документов, с которыми Церковь выступала в диалоге с государственной властью. Здесь были и имущественные вопросы, и проблемы, связанные с правовым регулированием статуса религиозных организаций в России, касающиеся системы церковного образования, вопросов взаимодействия Церкви и музеев, а также множества других.

В состав двух комиссий входит единственная среди одиннадцати женщин-членов Межсоборного присутствия монахиня — не настоятельница монастыря: монахиня Фотиния (Братченко) . Мать Фотиния — член Комиссии по вопросам организации жизни монастырей и монашества, а также Комиссии по вопросам церковного управления и механизмов осуществления соборности в Церкви. В первые годы патриаршества Патриарха Кирилла монахиня Фотиния занимала должность руководителя службы делопроизводства, являясь личным помощником Патриарха (распоряжение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла от 1 апреля 2009 года).

Еще четыре игумении входят в состав «профильной» Комиссии по вопросам организации жизни монастырей и монашества: игумения Сергия (Конкова), настоятельница Серафимо-Дивеевского женского монастыря, игумения Елисавета (Жегалова), настоятельница Стефано-Махрищского монастыря (Владимирская область), игумения Моисея (Бубнова), настоятельница Елеонского Спасо-Вознесенского монастыря в Иерусалиме, и игумения Феофила (Лепешинская), настоятельница Богородице-Рождественской пустыни в селе Барятино Калужской области.

При этом лишь игумения Елисавета управляет ставропигиальным монастырем.

Игумения Сергия (Конкова) , настоятельница Серафимо-Дивеевского женского монастыря — несомненно влиятельная и авторитетная фигура. Дивеевская обитель в настоящее является одной из неофициальных «кузниц кадров» для женских монастырей в России. Игумения Сергия управляет крупнейшим на сегодняшний день женским монастырем Русской Церкви: в обители насчитывается около 500 насельниц.

Игумения Сергия также входит в состав Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству.

Игумения Сергия (Конкова)

В миру — Александра Георгиевна Конкова. Родилась 26 мая 1946 г. Окончила стоматологический институт, работала заведующей зубоврачебным отделением больницы. В 1981 г. она поступила в Рижский Троице-Сергиев монастырь, через год была пострижена в рясофор, а в 1984 г. — в мантию с именем Сергия в честь преп. Сергия Радонежского. Вскоре была переведена на послушание благочинной в скит Рижской обители — Спасо-Преображенскую пустынь. 17 ноября 1991 г. поставлена игуменией возрожденного Дивеевского монастыря.

— настоятельница Свято-Троицкого Стефано-Махрищского женского монастыря. В обители — с первых дней возрождения в 1993 году. Возведена в сан игумении в 1997 году. В 2004 году монастырю придан статус ставропигии. Игумения Елисавета также член Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству.

Игумения Елисавета (Жегалова)

Родилась в г. Дмитрове Московской области. Воспитанница Пюхтицкого Успенского женского монастыря. 25 ноября 1997 г. Патриархом Алексием II возведена в сан игумении Свято-Троицкого Стефано-Махрищского женского монастыря.

Игумения Моисея (Бубнова) — настоятельница Вознесенского Елеонского монастыря в Иерусалиме. В обители располагается Духовная миссия Русской Православной Церкви заграницей.

Игумения Моисея (Бубнова)

Родилась в Германии во время Второй мировой войны, выросла в Бельгии. Воспитывалась под влиянием архиепископа Иоанна (Максимовича), с девяти лет пела и читала на клиросе. С 1975 г. на послушании в Гефсиманском монастыре в Иерусалиме. В 1977 г. пострижена в иночество, в 1992 г. — в мантию. С 1997 г. настоятельница Вознесенского Елеонского монастыря в Иерусалиме.

Известна своими литературными дарованиями, она автор известных книг «Дерзай, дщерь!», «Плач третьей птицы» и «Рифмуется с радостью».

Игумения Феофила (Лепешинская)

В состав Межсоборного присутствия также вошли известный публицист и общественно-политический деятель, президент Фонда изучения исторической перспективы Наталия Нарочницкая и президент Всероссийской ассоциации общественных объединений «Национальный Антинаркотический Союз» Юлия Павлюченкова.

Наталия Нарочницкая , как сказано на ее официальном сайте, — «православный идеолог». Тем не менее, для церковных управленческих структур она — «внешний» человек, независимый эксперт, не принадлежащий синодальным или патриархийным кругам. Хотя, разумеется, к ее голосу в Межсоборном присутствии не могут не прислушиваться: мало кто из членов Присутствия может сравниться с Наталией Нарочницкой, доктором исторических наук, автором множества серьезных научных работ, в плане интеллектуального багажа и научного базиса.

Наталия Нарочницкая

Н.А. Нарочницкая внесла весомый вклад в создание и деятельность значимых научных и общественно-политических движений, организованных при непосредственном участии РПЦ и оказывающих существенное влияние на общественную жизнь, — Всемирного русского собора, Императорского православного Палестинского общества, Фонда единства православных народов, Фонда «Русский мир».

Юлия Павлюченкова окончила Московский гуманитарный университет (бывшая ВКШ). Кандидат политических наук. Президент Всероссийской ассоциации общественных объединений «Национальный антинаркотический союз», председатель правления благотворительного Фонда поддержки православных инициатив, молодежных программ и проектов. Мать шестерых детей.

Юлия Павлюченкова

Екатерина Орлова — вторая, наряду с игуменией Иулианией (Каледа), женщина — член Президиума Межсоборного присутствия. Она входит в состав трех комиссий: по вопросам организации церковной миссии, по вопросам информационной деятельности Церкви и отношений со СМИ и по вопросам противодействия церковным расколам и их преодоления. Несмотря на то, что Екатерина Орлова вошла в состав Президиума Межсоборного присутствия, по всей видимости, ее участие в работе этого органа достаточно формальное: редактор издательства «Даниловский благовестник» Московского Данилова монастыря — фигура не столь известная в масштабах всей Церкви.

Екатерина Орлова

5.

Большинство из представленных в списке женщин-монахинь можно увидеть в дни больших праздников на патриарших богослужениях в храме Христа Спасителя. Если место справа на солее отведено для светских V.I.P. персон, то левую сторону на подобных службах традиционно занимают обладательницы игуменских крестов.

На богослужении в храме Христа Спасителя. Фото Патриархия.ru.

Игумения Георгия (Щукина) , настоятельница Горненского монастыря в Эйн-Кареме (близ Иерусалима). Пользуется большим духовным авторитетом, уже более 20 лет управляет Горненской обителью.

Игумения Георгия (Щукина)

Родилась 14 ноября 1931 г. в Ленинграде. В Великую Отечественную войну пережила блокаду, потерю родителей. В 1949 г. поступила в Свято-Успенский Пюхтицкий монастырь, где исполняла послушания казначея, регента хора.

В 1955-1968 гг. — насельница Виленского монастыря в Литве. Монашеский постриг приняла 7 апреля 1968 г. в Пюхтицах, где подвизалась до 1989 г. В 1989 г. получила назначение на восстановление монастыря святого праведного Иоанна Кронштадтского на Карповке в Санкт-Петербурге.

24 марта 1991 г. возведена в сан игумении. В 1992 г. направлена на игуменское послушание в Иерусалимский Горненский монастырь.

Игумения Рафаила (Хильчук) , настоятельница Свято-Троицкого Корецкого монастыря (Ровенская епархия УПЦ) — член Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству. Это вторая представительница Украинской Православной Церкви в нашем списке. Корецкий монастырь ведет свою историю с XVI века. Статус ставропигиального монастырь получил в 1984 году, еще во времена государственного атеизма.

Игумения Рафаила (Хильчук)

В миру — Хильчук Любовь Ивановна. Родилась в мае 1953 г. в с. Когильно Владимир-Волынского района Волынской области. В возрасте 22 лет в 1975 г. поступила в Корецкий монастырь послушницей. В 1978 г. пострижена в рясофор, в 1983 г. окончила регентское отделение при Ленинградской духовной семинарии. В 1991 г. пострижена в мантию. Возведена в сан игумении 26 июля 2006 г.

Игумения Филарета (Калачева) , настоятельница ставропигиального Свято-Успенского Пюхтицкого монастыря (Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата). Она входит в состав Коллегии при Синодальном отделе по монастырям и монашеству.

Игумения Филарета (Калачева)

Пюхтицы были на особом счету у покойного Патриарха Алексия II — с обителью Патриарха связывали воспоминания молодости. В советское время Пюхтицы — один из немногих не закрывавшихся женских монастырей — поставляли настоятельниц для женских обителей для всей РПЦ.

Выпускница Самарского университета, игумения Филарета — также женщина разнообразных талантов: так, например, в сентябре прошлого года в Таллине прошла выставка ее фотографий «Монастырь».

Игумения Серафима (Волошина) , настоятельница ставропигиального Иоанновского монастыря (СПб). Монастырь на Карповке — единственная ставропигиальная женская обитель в Санкт-Петербурге. Причем ставропигию монастырь получил едва ли не первым среди остальных женских обителей, открывшихся или возобновленных в постсоветское время — в декабре 1991 года.

Игумения Серафима (Волошина)

Родилась в 1956 г. Начало своей монашеской жизни положила в Пюхтицах. С 29 апреля 1992 г. — игумения Иоанновского ставропигиального женского монастыря.

Игумения Феофания (Мискина) , настоятельница ставропигиального Покровского женского монастыря (Москва). Покровский монастырь можно без всякого преувеличения назвать самым посещаемым монастырем столицы: здесь хранятся мощи святой блаженной Матроны Московской, пользующейся огромным почитанием в народе.

Игумения Феофания (Мискина)

В миру Мискина Ольга Дмитриевна. Воспитанница Свято-Троицкой Дивеевской обители. Настоятельницей возобновленного в 1994 г. Покровского монастыря назначена 22 февраля 1995 г. Возведена в сан игумении 4 апреля 1998 г.

Игумения Афанасия (Грошева) , настоятельница ставропигиального Иоанно-Предтеченского женского монастыря (Москва).

Игумения Афанасия (Грошева)

Родилась 28 июля 1939 года в городе Щербинка Московской области, в 1973 году поступила в Свято-Успенский Пюхтицкий женский монастырь, с 1998 года благочинная Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря, с 2001 года настоятельница Иоанно-Предтеченского монастыря.

11 сентября 2007 года Патриарх Алексий II возвел монахиню Афанасию (Грошеву) в сан игумении.

Настоятельница ставропигиального Богородице-Рождественского монастыря — одного из древнейших женских монастырей Москвы (основан в XIV в.).

Игумения Викторина (Перминова)

В миру Перминова Елена Павловна. Родилась в 1954 г.

Настоятельница ставропигиального Кресто-Воздвиженского Иерусалимского монастыря (Москва).

Игумения Екатерина (Чайникова)

В миру — Чайникова Екатерина Алексеевна. Родилась в Красноярском крае, с. Таштып. В 1976 г. семья переехала в Псковскую область, в город Печоры. В 1986 г. поступила послушницей в Пюхтицкий Свято-Успенский женский монастырь.

В 1990 г. в числе других сестер направлена в Москву нести послушание в патриаршей резиденции в Чистом переулке. Назначена на должность коменданта Московской Патриархии. Руководила реставрацией и строительными работами в патриаршей резиденции.

В 1991 г. приняла иноческий постриг. В 2001 г. принимает монашество с именем Екатерина.

С 2001 г. назначена настоятельницей Кресто-Воздвиженского Иерусалимского ставропигиального женского монастыря.

С 2006 года в дополнение к несомому послушанию назначена настоятельницей Подворья при храме Иерусалимской иконы Божией Матери за Покровской заставой г. Москвы с поручением забот по скорейшему воссозданию разрушенного храма.

Настоятельница ставропигиального Покровского Хотькова монастыря (Московская область).

Игумения Олимпиада (Баранова)

В миру — Баранова Наталия Владимировна.

Игумения Фаина (Кулешова) , настоятельница ставропигиального монастыря Троице-Одигитриевой Зосимовой пустыни (Москва).

Игумения Фаина (Кулешова)

В миру — Кулешова Светлана Владимировна. Родилась 1 апреля 1968 г. в поселке Мебельный Стерлитамакского района Башкирской АССР. В 1995 г. поступила послушницей в Свято-Троицкий Белопесоцкий женский монастырь города Ступино Московской области.

8 апреля 2008 г. пострижена в монашество. 8 июня 2011 г. назначена исполняющей обязанности настоятельницы Троице-Одигитриевской Зосимовой пустыни п/о Кузнецово Наро-Фоминского района Московской области.

Постановлением Священного Синода от 5-6 октября 2011 г. назначена настоятельницей Троице-Одигитриевской Зосимовой пустыни. 16 октября 2011 г. возведена в сан игумении.

Настоятельница ставропигиального Борисо-Глебского Аносина монастыря (Московская область).

Игумения Мария (Солодовникова)

Игумения Антония (Корнеева) , настоятельница ставропигиального Николо-Вяжищского монастыря (Новгород).

Воспитанница Пюхтицкой обители. С 30 июня 1990 г. настоятельница Николо-Вяжищского монастыря. Статус ставропигии обитель получила в октябре 1995 г. Монастырь небольшой, на сегодняшний день в нем числится полтора десятка насельниц.

В марте 2012 г. определением Синода при Синодальном отделе по монастырям и монашеству учреждена коллегия, в состав которой входят еще несколько игумений женских монастырей.

Игумения Варвара (Третьяк) , настоятельница Введенского Толгского женского монастыря.

Игумения Варвара (Третьяк)

Игумения Евдокия (Левшук) , настоятельница Полоцкого Спасо-Ефросиниевского женского монастыря (Белорусский экзархат).

Игумения Евдокия (Левшук)

Настоятельница Богородице-Смоленского Новодевичьего женского монастыря г. Москвы. Монастырь не является ставропигиальным, в нем располагается резиденция Патриаршего наместника Московской епархии митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия.

Игумения Маргарита (Феоктистова)

Игумения Параскева (Казаку) , настоятельница Параскевинского Хынковского женского монастыря, представительница Молдовы.

Игумения София (Силина) , настоятельница Воскресенского Новодевичьего монастыря г. Санкт-Петербурга.

Игумения София (Силина)

В списке отсутствует настоятельница ставропигиального монастыря Казанской Амвросиевской женской пустыни, потому что после кончины в 2012 г. игумении Никоны (Перетягиной) в обители пока есть лишь исполняющая обязанности настоятельницы монахиня.

6.

К нашему списку можно отнести еще несколько персон.

Игумения Николая (Ильина) , настоятельница Никольского Черноостровского женского монастыря. Обитель в Малоярославце известна своей работой с детьми: с 1993 г. при монастыре действует приют-пансион «Отрада» для девочек из семей с наркотической и алкогольной зависимостью. В нем проживает 58 воспитанниц. Приют «Отрада» стал своего рода образцово-показательным социальным проектом, реализованным монастырем при государственной поддержке и активном участии крупных благотворителей.

Редкий случай для епархиального монастыря: его посещали не только оба последних Предстоятеля Русской Церкви — Патриарх Алексий II (дважды: в июле 1999 г. и в августе 2005 г.) и Патриарх Кирилл (в октябре 2012 г.), но даже Патриарх Болгарский Максим — в 1998 г.

Игумения Николая (Ильина)

В миру — Ильина Людмила Дмитриевна. В мае 2012 г. указом президента РФ за большой вклад в благотворительную и общественную деятельность первой в стране награждена вновь учрежденным орденом Святой великомученицы Екатерины.

Согласно статуту ордена, им «награждаются известные своей высокой духовно-нравственной позицией и милосердием граждане Российской Федерации и граждане иностранных государств за выдающийся вклад в миротворческую, гуманитарную и благотворительную деятельность, сохранение культурного наследия».

Инокиня Ольга (Гобзева) . В прошлом известная актриса советского кино в настоящее время является председателем координационного совета женских благотворительных организаций при отделе по церковной благотворительности и социальному служению Московского Патриархата.

Инокиня Ольга (Гобзева)

Елена Жосул — советник председателя Синодального информационного отдела, заведующая кафедрой журналистики и PR Российского православного университета апостола Иоанна Богослова. Профессиональный журналист, Е. Жосул долгое время являлась корреспондентом ИА «Интерфакс», специализируясь на религиозной тематике. Перейдя на работу в церковные структуры, активно участвует в формировании информационной политики РПЦ, руководит программой региональных обучающих семинаров для сотрудников епархиальных пресс-служб.

Елена Жосул

За последние годы существенно активизировалась деятельность Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. Поэтому в наш список вошли несколько его сотрудниц, находящихся на ключевых постах и так или иначе координирующих социальную деятельность в масштабах Русской Православной Церкви.

Марина Васильева — заместитель председателя отдела, координатор и один из организаторов православной службы добровольцев «Милосердие».

Марина Васильева

Юлия Данилова — руководитель Издательско-информационного сектора в ведомстве епископа Пантелеимона (Шатова) и главный редактор сайта «Милосердие».

Юлия Данилова

Полина Юферева — руководитель направления организации помощи в чрезвычайных ситуациях Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, координатор службы «Милосердие». После событий в Крымске, где Церковь приняла активное участие в оказании помощи пострадавшим, Полина Юферева была награждена медалью МЧС России «За содружество во имя спасения» — «за вклад сестер милосердия в оказание гуманитарной помощи населению, попавшему в чрезвычайные ситуации, а также популяризацию профессии спасателей и пожарных».

Полина Юферева

Евгения Жуковская — специалист контрольно-аналитической службы Управления делами Московской Патриархии. Окончила отделение церковной журналистики Российского православного университета ап. Иоанна Богослова, в настоящее время учится в аспирантуре МГИМО. В Управделами работает с 2009 года, координирует целый комплекс вопросов, связанных со взаимодействием с епархиями РПЦ, в том числе, во взаимодействии с Синодальным информационным отделом — вопросы информационной деятельности епархий. Член Союза журналистов России.

Евгения Жуковская

7.

Подводя некий итог нашему исследованию, повторимся: оно не всеохватное и достаточно формальное. Например, в расчет не принимался такой фактор, как медийность персоны. В нашем случае этот параметр в подавляющем большинстве случаев стремится к нулю, т. к. преобладающие в списке монахини и настоятельницы монастырей не ищут пиара, не пытаются лишний раз попасть в кадр, выступая на первый план лишь тогда, когда этого требует необходимость. Впрочем, то же самое в полной мере можно отнести и к женщинам-мирянкам, поименованным в списке.

Да, женщины в Церкви находятся на вторых ролях. Но эти свои роли они исполняют достойно. Остается пожелать им сохранять и приумножать тот багаж опыта, знаний и талантов, который и позволил им занять то место, где каждая из них совершает свое служение.

Игумения Николая (Ильина)

Об опасности развить «самость» даже в послушании, искусстве пожаловаться на самого себя и о том, когда монаху нужно идти к людям, журнал «Монастырский вестник» беседует с настоятельницей Свято-Никольского Черноостровского монастыря игуменией Николаей (Ильиной).

Новый человек

Матушка, мне бы хотелось, чтобы наша беседа была обращена, в первую очередь, даже не к монашествующим, а к тем, кто только думает об этом пути. Вот сейчас, слава Богу, в нашей Церкви открыто множество монастырей, учреждаются новые обители. Все они наполняются людьми, которые чувствуют в себе монашеское призвание, или, по крайней мере, им кажется, что они это чувствуют. Кто-то в итоге остается, кто-то уходит. И вот здесь важно с самого начала понять, что такое монашество, чтобы у ищущих этого пути не было подмены понятий.

Господь сказал всем христианам: Возьми свой крест и по Мне гряди. И каждый из нас, христиан, понимает, что это значит. Но, скажем так, монахи идут за Христом в первых рядах, взяв свой крест. Наш старец говорил: «Человек не может стать монахом, если его сердце не уязвится любовью ко Христу». Любой христианин любит Христа, поэтому мы пришли в Православие. Но у монаха есть особая своя тайна – тайна любви к Богу. Эта любовь – она как призыв, то есть это как зажигается пламя в твоем сердце и ты, руководимый этим пламенем, должен к подобному прибежать. Поэтому пламя Божественной любви, когда оно зажигается в сердце, зовет к Богу, но и зовет к людям, которые так же, как и ты, возгораются этим пламенем.

Если нам после того, как мы получили этот огонек в своем сердце, удалось не потушить его, то он нас, как правило, приводит в монастырь. Мы приходим в монастырь не для того, чтобы стать бухгалтером, поваром, секретарем, портным. Мы приходим в монастырь для того, чтобы стать монахом.

Монах – значит «один», «одинокий». Значит, ты должен полностью освободиться, быть в единении с Богом. Только ты один стоишь перед Богом, и всё, что мешает этому единению, даже если это твои родные, даже если это твое образование, твоя работа, ты должен это всё оставить и прийти как бы нищим, встать перед Богом как нищий, чтобы обогатиться уже новым богатством, тем, которое Бог тебе даст.

Конечно, в миру часто не понимают этого, говорят, что монахи – они бездельники, они уходят от забот, они не трудятся (особенно так при советской власти говорили). Но это совсем не так. У монаха колоссальные труды. Я не говорю о физических трудах. Собственно, это и не очень правильно, чтобы в монастыре были большие труды в полях, огородах, на стройках. Но коль скоро мы получаем разрушенные обители, коль скоро мы получаем руины вместо зданий, мы должны их восстановить, мы должны их как-то обустроить и должны какую-то материальную базу иметь в виде коров, полей и прочего, чтобы монашеская жизнь монастыря восстановилась. Это заставляет нас физически много трудиться. Но по мере того, как монастырь потихонечку восстанавливается, монах должен отходить от этих внешних дел, сводя их к минимуму для того только, чтобы обеспечить жизнь монастыря, и всё более и более заниматься внутренним строительством, то есть стремиться к той цели, для которой нас призвал Господь. А какая это цель? Соединиться с Ним. Чтобы наше сердце соединилось с Богом. Чтобы тот огонь, о котором я говорила, выжег всё лишнее, ненужное, всё эгоистичное – всё то, что нам мешает. Чтобы всё это мирское ушло, и вот в этом огне родился новый человек – человек Христов. И тогда в такое очищенное сердце Господь приходит, человек соединяется с Богом и в этом исполняет свою монашескую цель.

Но прежде, чем достигнуть этой цели, надо пройти длинный тернистый путь...

Да, этот процесс достаточно сложный и долгий, и дай Бог, если к концу жизни мы всё-таки достигнем этой цели. Поэтому здесь мы даем Богу монашеские обеты. А обеты мы даем не сразу. Если мое сердце загорелось любовью ко Христу, я ищу то место, куда я приду, – скажем, монастырь.

Я прихожу в монастырь и тут я должна определиться, в первую очередь, мой ли это монастырь. Так ли я представляла себе монашескую жизнь? То, что я ищу, нашла ли я здесь? Для этого нам дается искус в течение трех лет, а для кого-то и еще больше, когда сестры называются послушницами. Интересно, что в Сербии, например, они называются искушенницы, – слово, которое даже более точно передает смысл этого подготовительного этапа. И ты в этот момент должна понять, во-первых, любишь ли ты так Христа, как это тебе казалось. Любишь ли ты Христа так, что хочешь потерпеть ради Него всё? Господь сказал: возьми свой крест – он тяжел, и мы не знаем, сможешь ли ты ради Божественной любви понести этот крест? Это первое испытание.

Второе испытание – твой духовный наставник, духовный отец, духовная мать и сестры, которые тебя окружают. Сможешь ли ты войти в эту семью? Твоя ли это семья? Всё ли подходит тебе для этого? В то же время сама семья тоже смотрит на тебя и решает другой вопрос: подходишь ли ты этой семье? Могут ли сестры принять тебя как свою родную сестру? Сможешь ли ты слушаться наставницу, которая потом, впоследствии, возьмет на себя ответственность на Страшном Суде отвечать за тебя? И это очень тяжело, это большая задача. Твоя духовная мать или твой духовный отец смотрит на тебя и определяет, может ли он ответить за этого человека, может ли он вымолить этого человека, помочь этому человеку. И вот этот вопрос решается за три года, и я еще раз добавлю: иногда и больше. Потом, когда ответы на все вопросы найдены, человек пишет прошение, и его только-только принимают в послушницы – пока он еще кандидат. Потом уже, когда тебя приняли в послушницы, одели в платочек, время подготовки продолжается – до иноческого пострига.

Вот так в нашей русской традиции. Греческая традиция иная, но, на мой взгляд, правильная всё-таки наша, когда около десяти лет послушница испытывается для того, чтобы принять иноческий постриг. А здесь уже решаются другие вопросы: насколько ты готов исполнить монашеские обеты. Ты пока только лишь примеряешься к ним, хотя, собственно, когда на тебя надели подрясник (а подрясник – это уже одежда послушания), ты уже тем самым даешь Богу как бы обещание быть послушным.

О дружбе в монастыре

Вот здесь можно поставить вопрос: для чего нужно быть послушным и что такое послушание? В миру, мы знаем, есть дисциплина.. .

Послушание – это очень серьезный монашеский обет, самый первый. Почему? Потому что мы тут подражаем Христу. Вся та жизнь, которую мы проводим в монастыре, она и есть подражание Христу, и Христос для нас является идеалом и источником вдохновения.

Сам приход Божиего Сына на землю, Господа нашего Иисуса Христа, – это послушание. Как Он Сам говорил: Я пришел исполнить не свою волю, но волю пославшего Меня Отца. Мы знаем, что Он Бог, Творец всей вселенной, Боговоплощенное Слово. Он приходит на землю как Послушник Своего Небесного Отца. Это главное.

Почему? Потому что всё проклятие этого мира, падение этого мира, начавшееся с Адама, происходило от непослушания человека. И поэтому Господь, дабы исправить человеческий путь к Богу, дабы вернуть человечество к Богу и показать путь исправления и покаяния, показывает путь, обратный преслушанию Адама: Он дает нам путь послушания Богу.

Но, конечно, послушание Богу – это тоже вопрос. Мы не можем слушаться Бога, как пишут святые Отцы, Которого не видим, но мы можем слушаться человека, которого видим. Поэтому здесь, в монастыре, нам дается наставник – духовник. В разных монастырях по-разному бывает, потому что много семей – много разных устоев. Но на самом деле для самого послушника всегда духовным наставником является непосредственно тот, кто в монашеских обетах называется старец или старица, – это тот, кому послушник вручается после пострига. Он уже становится монахом, и согласно установлению IV Вселенского Собора при постриге должен обязательно быть старец или старица, кому монах вручается.

И это первое послушание: ты слушаешь начальствующих. Тут есть, как сейчас модно говорить, вертикаль: например, вот сестра, я ее восприняла от пострига, и она слушает меня, и она мне послушна. В монашеских обетах при ней говорят: во всем повинися старице. В этом будет залог твоего спасения – во всем повинися старице и спасешися. А, помимо этого, она должна еще слушаться всех до самого младшего в монастыре.

То есть в послушании мы отсекаем свою волю, мы показываем, что та порочная человеческая воля, которая так мешала в миру, нам не нужна – нам нужна воля Божия. А волю Божию мы услышим, узнаем тогда, когда отсечем свою. И поэтому послушание очень важно. И оно важно не только послушнику. Можно задать вопрос: вот вы, матушка, стали игуменией – и что? А ничего. Точно так же продолжаю послушание своему старцу или старцу монастыря и, естественно, своему правящему Владыке. Вот когда мы образовывались только, тогда был еще жив наш старец схиархимандрит Михаил в Троице-Сергиевой лавре (Царство ему Небесное), он сразу же нас учил так: «Владыка – это ваш второй старец». Батюшку мы знали еще в миру. Потом милостью Божией все сестры стали приезжать к нему как к старцу и наши матушки игумении все стали его чадами. Но вот батюшка всегда так учил, что второй старец, правящий архиерей, более главный. Для нас это митрополит Климент. Поэтому игумения также в послушании, и сами старцы в послушании у своих старцев, Владыка в послушании у Патриарха и т.д. То есть вот этот принцип послушания распространяется на всю Церкви, потому что это самое главное в монашестве. И милостью Божией в нашем монастыре, когда батюшка отошел ко Господу и нам было трудно потерять старца, мы обрели не менее сильного старца – отца Власия из Пафнутиево-Боровского монастыря. Поэтому так и происходит: Владыка, старец, игумения, послушник – вот такая иерархия соблюдается, и все находятся друг у друга в послушании.

К чему готовиться послушнику / послушнице?

Конечно, когда ты послушник, тебе это очень трудно. Мы встанем утром не тогда, когда хотим, а когда нам скажут; мы пойдем в трапезную и поедим не то, что хотим, а то, что предложат; и делать мы будем не то, что хотим, а то, что скажут, – опять-таки послушание. В этом плане характерно то, что в монастыре послушания меняются. Как правило, есть иконописцы, преподаватели, пошивочная и тому подобное – одним словом, творческие послушания, на которых нужны особые способности. Но, чтобы человек, так сказать, не утверждал сам себя в этом делании (сейчас мы говорим о внешнем послушании), оно у него меняется. Поэтому мы все бываем на кухне: каждую неделю любая сестра выходит как повар, и так проходят все сестры. И есть другие послушания – на коровнике, где молодые сестры, которые тоже постоянно меняются своей чередой. Те, которые постарше, они на чистилке. Таким образом, послушания всё время меняются затем, чтобы сестры не привыкали, чтобы это было только подельем.

Внутреннее послушание тоже проверяется, потому что на своем послушании, в работе, ты должен читать молитву. Хотя мы сейчас, говоря о послушании, и перешли к вопросу внешнего послушания, но главным в монастыре является молитва, то есть общение с Богом. Молитва – это как воздух в монастыре. То есть мы просыпаемся – сразу идем в храм, просим Божией помощи. Из храма мы выходим и идем в келию – там у нас келейное правило Иисусовой молитвой осуществляется. Потом мы идем на Литургию, где продолжается молитва. После Литургии мы идем на трапезу. И на трапезе нам читают – как правило, у нас в монастыре это игумения читает – святых Отцов, растолковывают, обсуждают. Это тоже молитва. Потом бывает отдых небольшой, перерыв. Ну, кто-то просто отдыхает, а многие сестры обычно читают святых Отцов – и это тоже молитва. Потом после отдыха идут на послушания. На послушании (это является законом), если ты можешь, ты вслух читаешь Иисусову молитву. Если это группа сестер, то они тоже читают Иисусову молитву по очереди. И ты опять в молитве. Потом ты идешь на трапезу, где звучит чтение, – тоже молитва. Потом ты идешь в храм – и там тоже молитва: служба совершается. И далее ты вечером приходишь в келию, читаешь либо каноны, либо Псалтирь. И так день погружен в молитву полностью. И хочешь-не хочешь, присутствуя в монастыре, ты невольно погружаешься в это поле молитвы.

На это тоже надо настроить свое сердце. И, как правило, чтобы это не превращалось в рутину, в обыденность, как я уже сказала, сердце должно гореть любовью ко Христу. И тут можно спросить вообще: что, человек не живой что ли? Не может же человек без конца гореть – бывает, и потухает, бывает, ничего не хочется. Как погода: сегодня солнце – завтра дождик. Человеческий организм тоже изменчив. Но тут нужно смотреть в корень проблемы. Если ты любишь Христа, если ты чувствуешь эту любовь, то, значит, ты жив. А вдруг ты не чувствуешь этой любви? Значит, ты почему-то духовно болеешь, умираешь – как в миру.

Требуется срочное вмешательство в ход внутренней жизни.

Да. Достаточно опытный монах знает. Почему я болею, почему я сегодня не горю, почему я сегодня хочу спать и мне всё безразлично? И начинаешь расследовать себя, опускаясь в свое сердце: я, вероятно, что-то не то сделал. Как святые Отцы пишут, своя воля – это медная стена между человеком и Богом. То есть значит, что-то, какая-то медная стена загородила для тебя Солнце, если Его нет в твоей душе. В первую очередь, это «что-то» – своя воля. Значит, какое-то было преслушание или осуждение.

Ты исследуешь своё сердце. И у тебя есть средство его очищения – это исповедь. Ты обязательно рассказываешь это на исповеди, рассказываешь как о своих духовных внутренних проблемах. О своих, не о чужих! О чужих строго запрещается говорить. Даже если твои собственные грехи или проступки связаны с другими и ты хочешь рассказать об этом, ни в коем случае чужих трогать не надо! Цель такой исповеди – это рассказать о себе плохом, а не о другом плохом, не пожаловаться на другого, а пожаловаться на самого себя. Это как раз очень помогает сердцу снова очистить и тебе опять хочется молиться. Вот такой труд у монаха.

Важно сохранить свое сердце для молитвы, для общения с Богом и для общения друг с другом, потому что тут тоже есть своя тонкость. Например, есть такое выражение у святых Отцов: если монах встретил друга в монастыре, то он потерял Бога. Батюшка Ефрем Ватопедский лично нам говорил: сестры, вы друг другу – сестры, а не подружки. Потому что, когда начинается вот это человеческое душевное общение, мы уходим в него, в какие-то свои душевные переживания, в услаждение общением. То есть опять этот мирской дух приходит в сердце, опять перебивает твою связь с Богом. И поэтому считается, что дружба в монастыре – это неправильно. Еще святой Василий Великий писал: если два монаха дружат между собой, значит, кто-то из них уйдет. Или, как правило, уйдут двое, если игумен не вмешается и одного не отправит из монастыря. Это всё серьезно.

Поэтому, когда человек не понимает монашеской жизни, всё кажется странным. Странно: как это в монастыре нельзя дружить. Почему нельзя дружить? Потому что у тебя есть один-единственный настоящий Друг. Это Бог. А всё остальное уже, получается, как бы некоторая измена. И благодаря тому, что мы – сестры, здесь должна быть определенная доброжелательность, любовь. Да, любовь, именно она позволяет сохранять монашескую семью. Но наша любовь не в том, чтобы встретились, весело пощебетали друг с другом, что-то друг другу пожелали... Да, мы желаем друг другу всего доброго, но желаем, как правило, молитвенно. А наша любовь заключается в том, что я лучше промолчу и не буду смущать брата или сестру своими навязчивыми впечатлениями, своими какими-то излишними мыслями, навязывать их. Я просто лучше со своим мнением помолчу, а когда возникнет, ну... даже не спор, а разногласия по делам, лучше я уступлю. Есть такой замечательный пример, мы его очень любим. Это когда два старца, прожившие много-много лет в монашестве, решили поссориться:

– Почему люди ссорятся, а мы нет? Давай тоже поссоримся.

– А как мы поссоримся?

– Ну, вот видишь: стоит кувшин? Давай ты будешь говорить, что это твой, а я буду говорить, что это мой. И мы таким образом будем ссориться.

И начали. Один говорит, что это мой кувшин, а другой ему возражает: нет, это мой кувшин. Тогда тот говорит: ну, если твой – так возьми. По своей привычке так сказал. Вот надо, чтобы это было навыком, чтобы мы всегда могли уступить друг другу. И если это любовь не ко Христу, то ничего не получается. В первую очередь, мы любим Христа, через Христа мы уже любим друг друга. Конечно, новоначальным монахам тяжело, да и всем нам, может быть, далеко до этого.

Двери нараспашку

Как всё-таки выстраивать отношения с ближним в монастыре?

Вы помните преподобного Серафима Саровского, который каждого человека встречал искренне: «Радость моя!»? Радовался ему и любил его. Вот такая вселенская любовь достигается только любовью ко Господу. Для Бога мы все равны. Он любит всех нас, и, когда человек приближается к Богу, тогда он учится любить именно так. Если вспомнить авву Дорофея, у него есть такая схема: Господь – как солнышко, и от Него лучи, то есть пути шествия людей. И чем ближе люди к Богу, тем ближе они находятся друг ко другу. Это очень важно. Важно сохранить этику монашеских отношений, чтоб не было ссор. Достигается это тем, что ты стараешься всегда расположиться к сестре. И, даже если у тебя в душе на нее брань, ты должен ей улыбнуться, пожелать доброго дня или сказать что-то такое доброе, немного, но сказать для того, чтобы показать свое расположение. Старец Эмилиан так писал об этом: самое лучшее, что мы можем отдать брату или сестре, – наша улыбка, наше расположение. Самое худшее, что мы имеем, – это раздражение: мы должны оставить на дне своего сердца для исповеди.

Многие скажут, что это лицемерие...

Нет, это не лицемерие. Знаете, как говорят: ты сделай маленький шажок, а Господь доделает всё за тебя. И если ты ради Христа пойдешь и улыбнешься, как кажется, своему врагу, с кем ты только что поссорился, то всё остальное Господь доделывает. Потому что обычно бывает так: поссорились сестры, что-то неприятное сказали друг другу, а на следующий день одна идет, улыбается, просит прощения, а та ее уже ждет с этим. И таким образом все дьявольские козни разбиваются.

Если такой принцип любви есть в монастыре, тогда образуется большая дружная семья.

Если продолжать разговор об обетах, то обет целомудрия – это тоже подражание Христу. Это чистота. Когда Адам был изгнан из Рая, он мало того что оступился, преслушался, не послушал Бога. Когда Господь взывал к нему: «Адаме, где ты?» – он отвечает: «Нет, я не могу к Тебе выйти». Господь спрашивает: «Ты вкусил от Древа?» Тогда Адам не говорит: «Прости».

Господь спрашивает:

– Зачем ты это сделал?

– А это не я – это жена, которую Ты мне дал.

Тогда Господь спрашивает Еву:

– Зачем ты это сделала?

– А это не я – это змей, которого Ты послал.

Таким образом обличается наш человеческий порок самооправдания. Мало того что мы, как правило, оправдываемся всегда, когда нас обвиняют, не просим прощения, мы еще кого-то виним. Вот так же Адам. Он же не покаялся, и Господь на некоторое время для покаяния его отослал на землю, чтобы он потом вернулся, покаявшись. Но покаяния не было, потому что Адам, как пишет схиархимандрит Софроний (Сахаров), потеряв опору в Боге, стал делать подпорки. Первая подпорка – это я, я сам, гордыня. Вторая подпорка – это моя жена. Третья подпорка – мой дом. И как раз отец Софроний в этом слове говорит, что монашеские обеты разрушают эти подпорки Адама, нашего ветхого человека, с тем чтобы мы вновь обрели опору в Боге, чтоб мы видели Христа. Послушание разрушает эту гордыню, «самость». Целомудрие разрушает то, что называется женой, нестяжание разрушает мой дом, мое имущество.

У монаха нет ничего. Нам очень нравится такой афонский обычай (пытаемся тоже ему подражать): выходя из келии, оставлять ее раскрытой нараспашку – ведь ничего твоего нет, но, когда ты входишь в келию для молитвы, тогда ты закрываешься, чтобы тебе уже никто не мешал быть со Христом. Обет нестяжания выражается в этом.

Матушка, раз монахи в авангарде, они первыми и встречают «огонь неприятеля»...

Естественно, диавол ненавидит монашество – это ясно и понятно. Нам близок такой пример: немцы оккупировали территорию. И местное население деревни собирает яички, сало, им несут, и немцы их не трогают. Они вроде как «свои». Но стоит одному из этой деревни взять ружье и уйти в лес, сказать: «Я партизан», – то его сразу ищут, леса прочесывают, только бы его убить. То же самое происходит и здесь. Монах невидимо надевает на себя параман, говорит, что я язвы Господа на теле моем ношу, то есть всё, что претерпел Господь. Враг сразу старается настичь и эти язвы нанести ему. Конечно, эта борьба начинается с первых дней прихода в монастырь. Если приходит молодая девушка, приходит в чистоте, у нее борьбы меньше. Ее больше внутренними искушениями враг борет: унынием, тоской по дому. А если человек пожил в миру и имеет какой-то опыт своего служения греху, страстям, тут-то диавол сразу его не отпускает. И начинается очень тяжелая борьба. И собственно до смерти идет эта борьба, этот бой. Но с нами же Бог.

Когда начинается постриг, тебе, во-первых, от имени Господа говорится, что сейчас ты будешь давать обеты, и Господь, и Матерь Божия, и все святые невидимо присутствуют здесь. Очень глубокий смысл монашеских обетов и самого чина пострига. Потом на Страшном Суде тебя будут судить не так, как ты обещал, а как исполнил. И ты уже понимаешь смысл, значение всего этого. А далее тебе говорят, что ты будешь жаждать, будешь алкать, будешь гоним, будешь окружен скорбями. И только одно спрашивают: так ли ты это всё исповедуешь? Собираешься ли взять этот крест на себя? Перед этим как раз эти слова: кто хочет следовать за Мной, да возьмет свой крест и по Мне грядет. Ты, конечно, участвуя в этом таинстве, соглашаешься, и, собственно, ты, уже придя в монастырь, соглашаешься на это, но здесь эта важность обостряется – ты обещаешь это. И после того, как ты пообещал (как Господь сказал: «Я милости хочу, а не жертвы»), Он говорит: «Я буду стеной, которая тебя защитит, Я буду водой, которая тебя напоит, пищей, которая тебя накормит». И, действительно, если всё упование мы возлагаем только на Бога, как написано, всяк уповай на Тя да не постыдится вовек, то это упование нас в конце концов или избавляет от искушения, или же во благое претворяет это искушение.

Дары с Неба

Сейчас «модно» в светской среде обсуждать, насколько состоятельны материально монастыри, сколько средств к ним поступает...

Знаете, мы очень богаты, я не могу даже сказать, насколько мы богаты. Нищетою. Как наш святитель Николай, потому что он у нас спонсор, самый главный, – лучше спонсора, наверное, нет. И даже говорят, что все монастыри, которыми управляет святитель Николай, все всегда богаты.

Если спросите, где мы берем деньги, то я до сих пор не знаю. Мы обычно так и говорим: с неба падают. Вот, например, идет стройка. Сейчас мы строим храм Святителя Спиридона. Как мы его строим, я не знаю. Нужен купол? Сразу кто-то находится и оплачивает купол. То есть нет каких-то безумных счетов, каких-то жертв, но, когда нужно что-то, оно всегда находится. Это тайна. И это, пожалуй, самое главное чудо. Часто спрашивают о чудесах. Их, по-хорошему, много, но самое главное чудо – как мы живы. Иногда я задумываюсь. 120 сестер. Это значит: 120 кроватей, 120 подушек, 120 одеял, 120 одежек на каждый сезон. Плюс 50 детей. И то же самое. Откуда и как? Но как-то всегда это получается, причем очень таинственным способом. Стоит только подумать о том, что нужно бы вот это, как сразу это находится, если, действительно, оно нужно.

Мы сюда пришли: вода – на источнике, туалет – деревянный домик на улице, всё в руинах, денег нет. А тогда нам всё равно казалось, что мы живем во дворце. Нам так нравилось, мы так радовались этому. Самое-то главное, что сразу прибежало где-то около 30 молодых девчонок из Оптиной пустыни. Там какая-то реформа была, и их, послушниц, в монастырь прислали. Казалось, и жить негде, и крыша упала на нас, на дом единственный, в котором мы жили. Мы пришли 6 октября, а под Архангела Михаила крыша обрушилась, даже кого-то придавило, но милостью Божией легко отделались. Но это было единственное место, где можно было жить нормально. Сразу пришлось делать ремонты. Так это всё происходило.

Бог помогал. Во-первых, очень трудно было сделать отопление. Первые месяцы мы жили на электрическом отоплении. Немцы тогда помощь гуманитарную привозили в Калугу. Мы экономили. Например, только на ночь натопим комнату, чтобы заснуть, а утром встаешь – уже холодно. В келии сидеть нельзя, потому что холодно очень. И если сестры на послушании, так они радовались – на кухне везде тепло. А я сидела в тулупе и валенках, чтобы тоже не включать эти батареи. Стоило это очень дорого. Воды горячей не было долгое время. Всё это так прошло и проходило, ну, потому что мы любили Бога, наверное.

Но дети появились почти с первых дней.

Вот, кстати, о детях. Как совместима такая активная социальная работа с монашеством?

Понимаете, на самом деле, они, наверное, несовместимы. Монахиня должна объять весь мир своей молитвой. И ничего этой молитве мешать не должно. Но это, конечно, в идеале. В то же время святые писали – старец Иосиф Ватопедский про наше время писал, – что если в миру какая-то катастрофа, то монах участвует, выходит из своего затвора, идет к людям. То же самое – подвиг Осляби и Пересвета, когда преподобный Сергий Радонежский благословил их даже воевать.

Краткая справка

Игумения Николая (Ильина Людмила Дмитриевна), настоятельница Свято-Никольского Черноостровского монастыря, родилась 9 мая 1951 года в Орехово-Зуеве, в 1968 г. переехала в г. Москву.

Родители были участниками Великой Отечественной войны, и, видимо, поэтому Господь подарил им дочь в День победы.

Мать, Королькова Вера Васильевна (урожденная Воробьева 1925 г.р.), в военные годы была медсестрой в госпитале и не только привила дочери веру, любовь к милосердию, мужество и жертвенность, но и сама закончила свою жизнь в монастыре в иноческом чине с именем Вероника († 2011 г.).

Отец матушки Корольков Дмитрий Васильевич († 2005 г.) был танкистом Советской Армии, дошел до Берлина.

Игумения Николая получила два высших образования: в 1973 г. закончила МИИТ по специальности «электронно-вычислительные машины» и в 1984 г. закончила МИФИ по специальности «автоматическая обработка научно-экспериментальных данных».

Работала заведующей Лабораторией систем искусственного интеллекта во ВНИИ ПС, параллельно заканчивая аспирантуру (1987 г.).

Будучи прихожанкой Данилова ставропигиального мужского монастыря в Москве, матушка Николая приняла решение свою жизнь посвятить Богу в монашеском чине и по благословению своего духовника архимандрита Поликарпа ушла в только что открывшуюся (в 1990 году) Казанскую Амвросиевскую ставропигиальную женскую пустынь (Шамордино). Там несла послушание эконома.

В 1992 году митрополитом Калужским и Боровским Климентом (в то время архиепископом) была благословлена в Свято-Никольский Черноостровский монастырь для организации там женского монастыря. Решением Священного Синода 2 апреля был открыт Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь, а настоятельницей утверждена матушка Николая. В 1995 году, 28 апреля, в пятницу Светлой седмицы, в праздник иконы Божией Матери «Живоносный Источник», за усердное служение во благо Церкви Христовой постановлением Святейшего Патриарха Алексия II монахиня Николая возведена в сан игумении с вручением настоятельского жезла.

В Неделю прп. Иоанна Лествичника, 9 марта 2000 года, матушка Николая награждена наперсным крестом с украшениями.

За труды по восстановлению обители, дела милосердия, за заслуги перед Отечеством, за веру и добро игумения Николая награждена 15-ю наградами: девятью орденами (два из которых являются государственными наградами, а семь – церковными) и шестью медалями (три государственные и три церковные).

В 2012 году Президент России В.В. Путин наградил игумению Николаю первым восстановленным орденом Св. вмч. Екатерины «За дела милосердия».

29 августа 2012 года в Екатерининском зале Московского Кремля Президент России вручил государственные награды выдающимся гражданам России, среди которых летчики-космонавты, военные, деятели науки и культуры, представители рабочих специальностей.

«Символично, что сегодня здесь, в одноименном зале Кремля, впервые за многие десятилетия вручается возрожденная награда, существовавшая еще во время Российской империи, -- орден святой великомученицы Екатерины», -- отметил в своем слове на торжественной церемонии В.В. Путин.

По словам главы Российского государства, этим орденом будут отмечаться «миротворческие, гуманитарные, благотворительные заслуги».

За большой вклад в благотворительную и общественную деятельность орденом святой великомученицы Екатерины была награждена игумения Николая (Ильина), настоятельница Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря в г. Малоярославце Калужской области, сообщает официальный сайт Президента России.

Справка (по материалам сайта Калужской епархии)

Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь был создан в конце XVI в. на месте церкви, построенной князьями Оболенскими в XIV в. В начале XVII в. в Смутное время монастырь был разорен, и только к 1659 г. при старце Ипатии в нем возобновлена монашеская жизнь. В 1764 г. монастырь стал заштатным, а в следующем году по бедности обращен в приходскую церковь.

По ходатайству и на средства московского купца Целибеева, уроженца г. Малоярославца, в 1799 г. монастырь стал возрождаться. В 1809 г., когда наместником был назначен насельник Оптиной пустыни иеромонах Макарий (Фомин), началось строительство нового храма.

В 1812 г. территория монастыря стала местом решающего сражения в войне с Наполеоном. В этой битве погибло по разным оценкам от шести до восьми тысяч русских воинов. От военных действий монастырь, как и весь город, сильно пострадал. Все его здания были выжжены, и только сохранились главные врата, испещренные картечью, но написанный на них Нерукотворный образ Спасителя Божиим чудом остался невредим. За последующие 10 лет Свято-Никольский монастырь был полностью восстановлен. В 1817 г. он стал штатным третьеклассным монастырем «в память и в вечное благоволение Всевышнего, Отечеству нашему над врагами преславную победу под стенами его даровавшего». Трудами своих настоятелей, выходцев из Свято-Введенской Оптиной пустыни, на протяжении XIX и в начале XX вв. монастырь был благоустроен внешне и внутренне, в нем сложились традиции строгой монашеской жизни.

В 1918 г. монастырь был закрыт. С 1930 г. в монастыре размещался педагогический техникум. В 1939 г. в здании Никольского собора была открыта экспозиция музея 1812 г. После Великой Отечественной войны музей переместили в здание бывшей часовни, а монастырь заселили жильцами. В последующие годы в нем в разное время размещались педагогический и библиотечный техникумы, шахматный клуб, общеобразовательная и художественная школы, хлебозавод, строительные организации. Постепенно монастырь пришел в полное запустение: кроме храмов, из монастырских зданий уцелел только один корпус, в котором располагалась художественная школа.

20 августа 1991 г. монастырь был возвращен Церкви и открыт как мужской, но малочисленная братия разошлась по другим обителям, и в феврале 1993 г. Священный Синод постановил Никольскому Черноостровскому монастырю быть женским.

В настоящее время восстановлены все жилые здания монастыря, ведется строительство комплекса детского приюта на 80 человек. Во всех храмах совершаются богослужения.

Монастырь ведет благотворительную и просветительскую деятельность среди населения г. Малоярославца, принимает многочисленных паломников. С 1993 г. при монастыре действует приют-пансион «Отрада» для девочек из семей с наркотической и алкогольной зависимостью. В нем проживает 58 воспитанниц. Попечителем строительства комплекса детского приюта является благотворительный фонд «Связь поколений», который возглавляет генерал-майор А.И. Котелкин.

В июле 1999 г. обитель посетил , в 1998 г. -- .

В настоящее время в монастыре подвизается 75 насельниц.

29 января 2007 г. Правительство Российской Федерации передало монастырь в собственность Калужской епархии Русской Православной Церкви.

Патриархия.ru

Материалы по теме

Слово Святейшего Патриарха Кирилла в день памяти святителя Петра после молебна в Высоко-Петровском монастыре [Патриарх: Проповеди]

В Александро-Невской лавре молитвенно почтили память митрополита Никодима (Ротова)

В день памяти святителя Московского Петра Святейший Патриарх Кирилл совершил молебен в Высоко-Петровском ставропигиальном монастыре

Послушница Черноостровского монастыря рассказала о сектантстве под прикрытием Климента

Бывшая послушница Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря в Малоярославце Мария Кикоть рассказала в своей книге о реальных нравах в монастыре, который считается самым успешным среди женских монастырей в Калужской области, под руководством «самой эффективной игуменьи» Николаи. Послушница пишет о воссоздании культа личности игуменьи Николаи (Людмилы Ильиной) в монастыре, доносительстве и репрессиях против поверивших в идеалы монашеского служения при прямом благословлении митрополита Калужского Климента.

Мария Кикоть - бывший успешный московский фотограф, воцерковившаяся и затем по благословению старца Наума из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры приехавшая в Калужскую область, чтобы стать послушницей в одном из самых известных женских монастырей России. В своей книге «Исповедь бывшей послушницы» она рассказывает о том, как на самом деле устроена тоталитарная система монастыря. Мы приводим некоторые наиболее характерные цитаты из нашумевшей книги.

О «мамах»

Позже я узнала, что Харитина была «мамой», то есть, не сестрой монастыря, а скорее, чем-то вроде раба, отрабатывающего в монастыре свой огромный неоплатный долг. «Мам» в монастыре было довольно много, чуть ли не треть от всех сестер монастыря. Мать Косма тоже была когда-то «мамой», но теперь дочка выросла, и м.Косму постригли в иночество. «Мамы» - это женщины с детьми, которых их духовники благословили на монашеский подвиг. Поэтому они пришли сюда, в Свято-Никольский Черноостровский монастырь, где есть детский приют «Отрада» и православная гимназия прямо внутри стен монастыря. Дети здесь живут на полном пансионе в отдельном здании приюта, учатся, помимо основных школьных дисциплин, музыке, танцам, актерскому мастерству. Хотя приют считается сиротским, чуть ли не треть детей в нем отнюдь не сироты, а дети с «мамами». «Мамы» находятся у игумении Николаи на особом счету. Они трудятся на самых тяжелых послушаниях (коровник, кухня, уборка) не имеют, как остальные сестры, час отдыха в день, то есть трудятся с 7 утра и до 11-12 ночи без отдыха, монашеское молитвенное правило у них также заменено послушанием (работой), Литургию в храме они посещают только по воскресеньям. Воскресенье — единственный день, когда им положено 3 часа свободного времени днем на общение с ребенком или отдых. У некоторых в приюте живут не один, а два, у одной «мамы» было даже три ребенка.... Большинство «мам» попали сюда именно так, по благословению старца Боровского монастыря Власия (Перегонцева) или старца Оптиной Пустыни Илия (Ноздрина). Эти женщины не были какими-то особенными, многие до монастыря имели и жилье, и хорошую работу, некоторые были с высшим образованием, просто в сложный период своей жизни они оказались здесь. Целыми днями эти «мамы» трудились на тяжелых послушаниях, расплачиваясь своим здоровьем, пока детей воспитывали чужие люди в казарменной обстановке приюта.

Сколько угодно можно нахваливать приюты при монастырях, но по сути, это же все те же детские дома, как казармы или тюрьмы с маленькими заключенными, которые не видят ничего, кроме четырех стен. Как можно отправить туда ребенка, у которого есть мама? Сирот из обычных детских домов могут усыновить, взять в приемную семью или под опеку, особенно маленьких, они находятся в базах данных на усыновление. Дети из монастырских приютов этой надежды лишены - ни в одной базе их нет. Как вообще можно благословлять женщин с детьми в монастыри? Почему нет никакого законодательства, которое бы запрещало это делать горе-духовникам и старцам, а игумениям, как м.Николая, их с удовольствием эксплуатировать? Несколько лет назад вышло какое-то правило, запрещающее постригать в иночество или монашество послушниц, у которых дети не достигли 18 лет. Но это ничего не изменило. Они просто подолгу живут без пострига и все. В Свято-Никольском женском монастыре больше половины сестер - «мамы» или бывшие «мамы», если дети уже выросли и оставили приют.

О коллективном доносительстве

В основном почему-то эти занятия больше были похожи на разборки, где сначала Матушка, а потом уже и все сестры вместе ругали какую-нибудь сестру, в чем либо провинившуюся. Провиниться можно было не только делом, но и помыслом, и взглядом или просто оказаться у Матушки на пути не в то время и не в том месте. Каждый в это время сидел и с облегчением думал, что сегодня ругают и позорят не его, а соседа, значит пронесло. Причем если сестру ругали, она не должна была ничего говорить в свое оправдание, это расценивалось как дерзость Матушке и могло только сильнее ее разозлить. А уж если Матушка начинала злиться, что бывало довольно часто, она уже не могла себя удержать, характера она была очень вспыльчивого. Перейдя на крик, она могла кричать и час и два подряд, в зависимости от того, как сильно было ее негодование. Разозлить Матушку было очень страшно. Лучше было молча потерпеть поток оскорблений, а потом попросить у всех прощения с земным поклоном. Особенно на занятиях обычно доставалось «мамам» за их халатность, лень и неблагодарность. Если виноватой сестры на тот момент не оказывалось, Матушка начинала выговаривать нам всем за нерадение, непослушание, лень и т. д. Причем она использовала в этом случае интересный прием: говорила не Вы, а Мы. То есть как-бы и себя и всех имея в виду, но как-то от этого было не легче. Ругала она всех сестер, кого-то чаще, кого-то реже, никто не мог позволить себе расслабиться и успокоиться, делалось это больше для профилактики, чтобы держать нас всех в состоянии тревоги и страха. Матушка проводила эти занятия так часто, как могла, иногда каждый день. Как правило, все проходило по одному и тому же сценарию: Матушка поднимала сестру из-за стола. Она должна была стоять одна перед всем собранием. Матушка указывала ей на ее вину, как правило описывая ее поступки в каком-то позорно-нелепом виде. Она не обличала ее с любовью, как пишут святые отцы в книжках, она позорила ее перед всеми, высмеивала, издевалась. Часто сестра оказывалась просто жертвой навета или чьей-либо кляузы, но это ни для кого не имело значения. Потом особо «верные» Матушке сестры, как правило из монахинь, но были и особенно желавшие отличиться послушницы, по-очереди должны были что-то добавить к обвинению. Этот прием называется «принцип группового давления», если по-научному, такое часто используют в сектах. Все против одного, потом все против другого. И так далее. В конце жертва раздавленная и морально уничтоженная просит у всех прощения и кладет земной поклон.

О рассмотрении жалоб митрополитом Климентом

Это была просьба от лица всех сестер монастыря в патриархию защитить наш монастырь и Матушку от посягательств и лжи этой Пелагеи. Надо сказать, что Пелагея аж два раза пыталась переправить свой трактат в вышестоящие церковные организации, и оба раза это письмо оказывалось у м.Николаи. Сестры тоже вынуждены были два раза подписать прошение. Не подписаться было нельзя. Такие непослушные сестры не выгонялись из монастыря, нет, они просто отправлялись «на покаяние» на коровник без служб и отдыха, пока не исправятся. Все подписались, и я тоже, хотя в письме на мой взгляд не было ни капли лжи.

О культе личности игуменьи

Часто на праздниках раздавались матушкины фотографии, не понятно зачем, ведь Матушку мы видели почти каждый день. Потом я заметила, что некоторые сестры вешали эти фотографии в своих иконных углах, где они молились, рядом с иконами. Мне это показалось странным, а Дамиане — нет, у нее тоже висела большая матушкина фотография рядом с иконой Спасителя. Ни один концерт не обходился без «матушкиной песни»... Был еще один обычай, которого я нигде больше не встречала: если Матушка куда-то уезжала или приезжала, что бывало довольно часто, все до единой сестры должны были ее провожать, ну или встречать. Происходило это так: сестры выстраивались в два ряда вдоль дорожки, ведущей от монастырских ворот к храму и ждали, пока Матушка пройдет. Иногда игумения выезжала в аэропорт глубокой ночью, тогда сестер будили и выстраивали на улице, несмотря на поздний час, мороз или дождь. Не прийти было нельзя, всех проверяли по списку. Когда Матушка проходила между рядами сестер, нужно было радостно улыбаться и подобострастно выкатывать глаза, все так делали, показывая свою радость от встречи с Матушкой. Не улыбаться было опасно, Матушка могла что-то заподозрить, припомнить это на занятиях или просто подойти и гаркнуть что-нибудь обидное. Мне все эти порядки казались неестественными, все это напоминало какой-то культ личности, здесь даже молились Богу «матушкиными святыми молитвами», то есть не своими, грешными молитвами, а матушкиными, святыми. При упоминании Матушки стоило благоговейно осенить себя крестным знамением (за этим строго следили старшие сестры), а само слово «матушка» нужно было произносить только с придыханием и очень нежно, с любовью. Игумения даже не стеснялась говорить на занятиях, что для нас она не кто иной, как Матерь Божия, потому что (даже смешно это цитировать) «сидит на месте Богородицы».

О дружбе

Слово «дружба» вообще здесь не употреблялось, его заменяло слово «дружбочки», отдававшее чем-то уже неприличным. Считалось, что поговорить сестра может только с Матушкой, а других сестер нечего смущать своими помыслами. Любое общение между сестрами считалось блудом, духовным, но все же блудом. Если какая-то сестра видела двух других, болтающих между собой, она обязана была донести это Матушке, чтобы оградить их от блудного греха.

О тайном доносительстве

Сюда тоже следует добавить страх перед Матушкой и боязнь друг друга. Страхов у сестер накапливается так много, что совсем неудивительно, что многие, включая м.Николаю, принимают различные таблетки, в том числе и очень серьезные. Транквилизаторы, антидепрессанты, и даже таблетки, которыми лечат паранойю и шизофрению, не считаются тут чем-то особенным, напротив, это как-бы даже нормально, учитывая тяжесть монашеского подвига. Матушка Николая запросто дает благословения на прием таких лекарств, как амитриптилин, даже не снимая сестру с послушания, хотя чаще всего «крыша» может встать на место просто благодаря отдыху и смене образа жизни. Для тех, кто находится в кругу приближенных к игумении, таких, как м.Елисавета, уйти из монастыря еще сложнее. Ведь ощущение избранности, правильности и спасительности этого пути, а также власть, которая им дается над теми, кто ниже их по чину, делает их зависимыми от Матушки Николаи и от этого образа жизни. Неудивительно, что они сопротивляются всему, что заставляет их сомневаться в достоинствах Матушки и ее политики. Сестры легко могут оправдывать и не замечать те поступки игумении, которые в обычном человеческом понимании считаются просто чудовищными. Более того, они сами постепенно начинают проецировать подобное поведение по отношению к другим: если людей долгое время заставляют подчиняться, то при первой же возможности они начинают заставлять подчиняться других. Вообще, наблюдение за ближайшим кругом «верных» матушкиных сестер, проживших под ее началом 15-20 лет, дает понимание многого. Все они смогли добиться ее расположения исключительно благодаря лизоблюдству, лести, подхалимству, доносительству и привязанности к Матушке. Эти качества характеризуют «верность» и «надежность» сестры. Никакие другие человеческие качества не берутся в расчет. Смешно было слушать, как эти «приближенные к телу» монахини, перебивая друг друга, как дети, со слезами признавались Матушке в любви и верности, валяясь в ногах у ее трона и целуя ее руки, писали посвященные ей стихи и песенки, а также доносы и кляузы, порочащие друг друга.

О «лесбиянстве»

Однажды сбежали две взрослые девочки шестнадцати лет: Лена и Ника. На занятиях Матушка долго расписывала нам испорченность и развращенность этих молодых девиц (не понятно было, когда они успели так развратиться в приюте). Причиной их ухода по словам м.Николаи был блуд, другими словами они были лесбиянками, и эта страсть толкнула их на грех ухода из монастырского приюта. Все знали, что девченки были подружками. Они давно хотели уйти из приюта и из монастыря, просто потому, что не могли больше жить такой жизнью, но Матушка их не отпускала, как несовершеннолетних. Поэтому девчонки сбежали тайно, без документов, которые были в сейфе у игумении. Идти им было некуда, некоторое время они перебивались у Никиной знакомой на квартире, а потом все-таки вернулись, но не в монастырский приют, а в один из скитов. В монастыре я их больше не видела. Рассказывали, что через некоторое время Лена вышла замуж и родила ребенка, а как сложилась судьба Ники, не знаю. Никакими лесбиянками они разумеется не были, но Матушке нужно было весомое объяснение для милиции и сестер: почему две девочки сбежали из приюта. Интересно, что к такому пикантному объяснению ухода из приюта или из монастыря м.Николая прибегала почти всегда, если уходили двое. Также этим грехом клеймились все те, кто пробовал дружить друг с другом в стенах обители, и даже просто общаться. Я вообще никогда раньше не видела такого скопления «лесбиянок». Ну а как можно доказать, что ты не верблюд?

О здоровье

Вызвать скорую было еще большей проблемой, это было настоящим испытанием. Не знаю почему, но Матушка благословляла вызов скорой только в самом крайнем случае, если своими силами сестрам не удавалось справиться. Для этого нужно было звонить Матушке по внутреннему телефону, но ее часто не было на месте, или она отдыхала, или приступ случался ночью, и дозвониться до Матушки было невозможно. Потом нужно было долго уговаривать и просить Матушку дать благословение на вызов скорой. За все 3 месяца, пока я была с Пантелеимоной, скорую нам благословили вызвать всего 3 раза: два раза во время кровотечения и один раз для укола эуфиллина.

О коррупции

М.Дионисия занималась выдачей лекарств и одежды сестрам, и поводов «повредничать» у нее было достаточно. Выпросить у нее какую-нибудь таблетку, даже дешевые капли в нос, было просто невозможно, она придумывала целый миллион причин, чтобы не давать. То же самое и с одеждой. Поэтому сестры втайне от Матушки доставали себе лекарства, одежду и обувь на стороне. Обычно все самое необходимое привозили родственники. Матушка об этом знала, но такая ситуация позволяла ей экономить на многом, и она делала вид, что не замечает ни вредности м.Дионисии, ни того, что сестер обеспечивает не монастырь, где они трудятся, а родные.

О шмонах

Свои лекарства иметь сестрам Матушка не благословляла, и их приходилось надежно прятать в келье или носить с собой в кармане. Кельи у нас не закрывались, уходя, дверь следовало оставить приоткрытой, нельзя было даже не захлопывать. Такой обычай Матушка видела в одном греческом монастыре, и он ей понравился. Ей казалось, что это очень по-монашески. Но в принципе, большого значения не имело — захлопнуть дверь или оставить приоткрытой, все равно в любой момент келью могла обыскать благочинная м.Серафима, пока сестра была на послушании, это разрешалось по уставу. Как правило, она делала это аккуратно, сестры этих вмешательств часто не замечали. Редко когда она со своими помощницами переворачивала все вверх дном, забирая все, что иметь в келье не благословлялось. На такой особый «шмон» нужно было личное благословение Матушки. Это бывало, если сестра сильно в чем-то провинилась или подозревалась в каком-либо «заговоре» против Матушки и монастыря в целом.

О клонировании культа

Старшие сестры старались подражать во всем Матушке. Без всякого рассуждения они считали ее образцом духовности и даже любви, в «духовном» ее понимании. Сестры, достигшие каких-либо вершин в этой иерархии, ставшие игумениями в подшефных Матушке монастырях по всей России, даже до Хабаровска, копировали м.Николаю полностью, даже до мелочей. В своих монастырях, этих клонах Черноостровского монастыря, они вводили такой же устав, как в Малоярославце, с откровением помыслов и слежкой, проводили занятия и по всем вопросам советовались с м.Николаей.

О том, как Ильина стала игуменьей

Игумения Николая (Людмила Ильина), хоть и говорила, что имеет большой опыт монашеской жизни, сама никогда не жила в монастыре. В миру она получила два высших образования, вышла замуж и родила сына. Через некоторое время она разошлась с мужем и стала ходить в храм. Она часто ездила в Оптину Пустынь, общалась с батюшками, молилась. Потом ее духовник благословил ей поступить в монастырь в Шамордино. Там за ее организаторские способности ее сразу назначили экономом. Как она сама рассказывала, в монастыре она практически не бывала, все время проводила с рабочими на стройке, в поле или в машине. С игуменией Никоной у нее не сложились отношения, и через некоторое время игумения отправила м.Николаю в епархию поваром, подальше от себя. Не знаю, сколько времени м.Николая была на этом послушании, но потом Митрополит направил ее в мужской тогда Свято-Никольский Черноостровский монастырь, помогать братьям за свечным ящиком. Монастырь только начинал возрождаться, храмы и корпуса были разрушены, а в этих руинах подвизалось шесть монахов, среди которых были и о.Тихон, нынешний наместник Тихоновой пустыни. Матушка Николая не теряла времени за ящиком. Используя свои связи в Оптиной Пустыни она стала набирать женскую общину. Знакомые батюшки-иеромонахи присылали ей в помощь сестер. Довольно быстро она набрала двадцать человек. Жили они все в полуразрушенном корпусе, где сейчас устроена богадельня, все в одной комнате, без водопровода и других удобств. Постепенно число сестер возросло, и Владыка Климент решил сделать Свято-Никольский монастырь женским, а братьев благословил в Тихонову Пустынь и в Боровский монастырь. Здесь Матушка проявила свои управленческие способности в полной мере: нашла спонсоров, быстро увеличила количество сестер до пятидесяти, взялась за восстановление храмов и корпусов. За двадцать лет своего правления она восстановила весь монастырский комплекс, построила детский приют и подняла из руин несколько скитов. Все это было бы замечательно, если бы м.Николая занималась только строительством зданий и административным руководством, в которых она хорошо понимала. Но Матушка решила попутно взять на себя роль «старицы» и спасительницы душ, объявив себя святой и даже «Матерью Божией». Не имея никакого опыта монашеской и духовной жизни, она все черпала из книг, как правило современных греческих «старцев», которые к тому же часто противоречили друг другу. Стиль ее правления можно назвать оригинальным, нигде в книгах о таком, например, извращении, как обязательное откровение помыслов в письменном виде нет. В уставе монастыря постоянно что-то менялось, порой кардинально, в зависимости от того, какого «старца» Матушка чтила на тот момент.

Понятие «старицы», которое Матушка применяла к себе — тоже было какое-то новое, даже на слух. «Старицами» были и воспитательницы приюта для своих маленьких подопечных. Дети тоже должны были писать им свои помыслы в отдельной тетради, а потом сдавать. Иногда этим «старицам» не было и тридцати лет. Свое маленькое королевство Матушка создала сама, с нуля и по своему вкусу, это был ее личный бизнес-проект. Очевидно, церковным властям и Митрополиту было весьма выгодно иметь у себя в Епархии еще один процветающий и прибыльнейший женский монастырь, пусть даже откровенно сектантского типа. Власть Матушки над сестрами в этом мирке была абсолютной, пожаловаться на нее сестры никому не могли, просто было некому. Да и вообще, существует ли хоть какие-то инстанции, защищающие сейчас права монашествующих, регулирующие их взаимоотношения с начальством? Никаких. Монашествующие в наше время, как и много веков назад, при рабовладельческом строе, не имеют никаких человеческих прав. Они полностью принадлежат своему начальнику, пока верят в то, что это спасительно. Вообще интересно, как сестры оправдывали Матушку во всем, что она делала и говорила. Игумения часто лгала на занятиях, чтобы скрыть какие-то вещи, что-либо приукрасить, а часто и для того, чтобы нас в очередной раз «попугать». Никто из сестер ее не осуждал, эта ложь воспринималась как должное.

О питании митрополита Климента и игуменьи Николаи

Раз в неделю к м.Марии приезжал Митрополит Климент. В таком случае нам с м.Феодорой нужно было накрыть «чай» в комнате м.Марии.... Как только нам сообщали о его приезде, мы спускали стол, покрывали его розовой скатертью и бежали на сестринскую кухню к м.Антонии, матушкиному повору, которая для этого случая готовила «архиерейскую» закуску. Обычно она готовила несколько изысканных блюд, как в дорогих ресторанах, множество видов пирожков, рулетиков, каких-то замысловатых шашлычков, тортиков и т. д. Часто все это у нее оставалось после матушкиных трапез, которые тоже можно было бы назвать «архиерейскими». Все это нужно было в должном порядке расставить на столе. Мне как-то не доводилось до монастыря ходить по действительно дорогим ресторанам, поэтому такому уровню обслуживания меня пришлось учить. Непросто было сервировать стол таким множеством вкусностей и фруктов, а потом тащиться в сестринскую трапезную и есть свою кашу с сухарями и холодным несладким чаем, утешаясь тем, что совершаешь этим богоугодный подвиг. Хотя ко всему привыкаешь. Продукты для сестер были только те, которые жертвовали магазины, часто просроченные, даже испорченные — в этом тоже был своего рода «монашеский шик» - прямо настоящий аскетизм. Сахар на столы не ставился, чай был несладкий. Хлеб был пожертвованный Калужским хлебозаводом, тот, который уже не могли продавать ввиду его срока годности, и то, разрешалось съесть 2 куска белого и столько же черного. Фруктов и свежих овощей не было практически никогда, только если совсем испорченные или по праздникам. Большинство этих просроченных и полуиспорченных продуктов нам жертвовали не для людей, а для коров и кур. Как-то нам в Карижу привезли несколько ящиков полугнилых нектаринов для коров. Мы были очень этому рады. У коров была свежая трава, а мы уже успели забыть, когда в последний раз ели фрукты. Из всей этой кучи набрался хороший тазик фруктовых кусочков, который мы съели за вечерним чаем. Чай состоял в основном из сухарей и варенья, иногда был творог, что было большой радостью - при монастырских нагрузках мне всегда очень хотелось есть. Как-то раз в монастырь пожертвовали несколько десятков коробок соков, просроченных почти на полгода, и сестры и приютские дети с удовольствием их пили. А как-то даже привезли полгрузовика консервированного зеленого горошка в ржавых банках и истлевших коробках, срок годности которого закончился более пяти лет назад. Матушка благословила его съесть. Несколько месяцев этот горошек, который кстати был совсем не плох, добавляли почти во все блюда, даже в суп. Рыба, молочные продукты и яйца были роскошью. Хотя в монастыре имелся коровник, почти весь творог и сыры Матушка раздавала спонсорам и знакомым в виде подарков.

Все, что жертвовалось или покупалось более менее приличного, складывалось в специальные «матушкины» холодильники на нужды игумении и ее гостей, а также на «чай» для Митрополита. Такое положение дел считалось вполне нормальным: ведь игуменское и архиерейское служение так тяжелы, что предполагают усиленное питание. Игумения Николая приобрела такой практикой поистине угрожающие размеры, ее вес превышал уже сто двадцать килограммов, хотя она все это списывала на сахарный диабет и гипертонию. Честно говоря, при таком личном поваре, как м.Антония, никто бы не смог сохранить фигуру. Особенно нелепо выглядело то, как Матушка, сетуя на свой диабет и уплетая кусочек осетра со спаржей, политой каким-то розовым соусом, со слезами на глазах жаловалась нам, что не может по состоянию здоровья есть ту же еду, что и мы.

Об одобрении культа священнослужителями

Мы с батюшкой спорили, а дядя Володя слушал, ему, как верующему человеку, все это было интересно. Я пыталась доказать батюшке, что все то, что м.Николая выдает за высокую духовную монашескую жизнь — это видимость, красивая упаковка, под которой скрываются всего лишь ее корыстные интересы, непомерное властолюбие и гнусные методы контроля и подавления людей. Любая власть над людьми, когда она становится абсолютной и никем не контролируемой, чревата злоупотреблениями, тем более, если эта власть в руках человека не духовного и святого, а страстного, властного и беспринципного. Я рассказывала батюшке про всю эту жуткую систему доносов и слежки, наказаний и привилегий, лжи и притворства. Все эти методы, которыми Матушка пользуется для контроля власти, используют секты и всякого рода мошенники. И вообще, как она может называть себя «старицей», говорить, что сам Господь и Его Пречистая Матерь возвещают свою волю ее устами, если сама не имела даже опыта монашеской молитвенной жизни?

У батюшки на все мои аргументы были ответы. Ничем невозможно было его смутить. Не получается жить в монастыре — значит плохо слушаешься, не смиряешься. Не нравится Матушка — укоряй себя за это, говори себе, что другой игумении не достойна по грехам. Не нравится устав монастыря — терпи и смиряйся - получишь прощение грехов награду на Небесах. Доносы, ябеды и интриги — это совершенно нормально для любого коллектива, особенно женского. Нету сил терпеть — молись, проси Бога, и Он поможет. На любой мое недоумение он отвечал красивыми фразами, сдобренными, как солью, цитатами из книг.