В наше время каждый должен знать, что такое полевой госпиталь. ВОВ - скорбная страница в истории нашей страны. Наравне с теми, кто героически стоял на защите рубежей, одержал драгоценную победу, а также с теми, кто трудился в тылу, стоят и работники медицинской службы. Ведь их заслуг ничуть не меньше. Зачастую, находясь в непосредственной близости к местам боевых действий, эти люди должны были сохранять спокойствие и по мере возможностей оказывать помощь раненым, бороться с эпидемиями, заботиться о подрастающем поколении, следить за здоровьем рабочих на оборонных предприятиях, а еще необходима была медицинская помощь для простого населения. При этом условия работы были очень сложными.
Главная функция полевых госпиталей
Трудно представить, но статистика говорит о том, что именно медицинская часть спасла и вернула в строй более 90 процентов тех, кем и была достигнута победа. А если точнее, то это целых 17 миллионов человек. Из 100 раненых только 15 возвращались в строй благодаря работникам тыловых госпиталей, а остальные приходили в форму при военном госпитале.
Стоит знать и то, что во время Великой Отечественной войны не было крупных эпидемий и инфекций. Фронт просто не знал о них в эти годы, удивительная ситуация, ведь эпидемиологические и инфекционные заболевания, как правило, вечные спутники войны. Военные госпитали трудились днем и ночью, чтобы очаги подобных болезней душить сразу же в зародыше, это также спасло тысячи человеческих жизней.
Создание военных госпиталей
Наркомздрав СССР сразу же очертил главную задачу в военное время - спасение раненых, а также их восстановление, для того чтобы человек, преодолев травму, снова смог вернуться в строй и продолжал сражаться. Именно потому еще в сорок первом году начинает возникать множество эвакогоспиталей. Об этом говорила принятая сразу же после начала войны правительственная директива. План по созданию данных учреждений был даже перевыполнен, потому как каждый в стране понимал всю важность выполняемой ими функции и опасность, коей грозила встреча с врагом.
Было создано 1600 госпиталей для лечения примерно 700000 раненных бойцов. Было принято решение задействовать здания санаториев и домов отдыха, для того чтобы там разместить военные госпитали, так как там можно было создать необходимые условия для ухода за больными.
Эвакогоспитали
Сложно было работать медикам, но в сорок втором году в строй из госпиталей вернулись 57 процентов раненых, в сорок третьем - 61 процент, а в сорок четвертом - 47. Данные показатели говорят о продуктивной работе врачей. Те люди, которые из-за полученных ранений не могли продолжать сражаться, были демобилизованы или отправлены в отпуск. Лишь 2 процента из тех, кто попадал в госпитали, умирали.
Существовали и тыловые госпитали, в которых трудились гражданские врачи, ведь и тыловикам необходимо было медицинское обслуживание. Все подобные учреждения, как и иные виды госпиталей, находились в ведении Наркомздрава СССР.
Но все это так называемые эвакогоспитали. Интереснее изучить, как же приходилось тем, кто спасал больных буквально на передовой, то есть узнать про полевые военные госпитали.
Полевой госпиталь
Недооценивать труд тех, кто работал при них, ни в коем случае нельзя! Благодаря этим людям, которые, к слову, и сами рисковали своими жизнями, потери раненых бойцов советских войск после сражений были минимальны. Что же такое полевой госпиталь ВОВ? Фото в исторических хрониках отлично показывают, как спасали тысячи и тысячи жизней, и не только военных, но и тех, кто оказался вблизи полевых действий. Это огромный опыт лечения контуженных, осколочных ранений, слепоты, глухоты, ампутации конечностей. Место это точно не для слабонервных.
Сложности работы
Конечно, и врачи зачастую попадали под снаряды, персонал погибал. И сохранилось множество воспоминаний о том, как совсем молодая медсестра, таща на себе раненого бойца с поля боя, падала от вражеских пуль, или же как талантливый хирург, медперсонал и раненые умирали от взрывной волны и осколков снаряда. Но до последнего каждый из них выполнял свое нелегкое дело. Даже подготовка в медперсонал зачастую шла под огнем, но кадры были крайне нужны, дело Пирогова и Дарьи Севастопольской должно было быть продолженным. Что такое полевой госпиталь? Это место концентрировало в себе настоящий гуманизм и самопожертвование.
Мало сохранилось описаний того, как был оборудован полевой госпиталь, как выглядит это место, можно проследить лишь по редким фотографиям и видеохроникам военного времени.
Описание военного госпиталя
Как же выглядел полевой госпиталь? Хоть название этого учреждения и звучит достаточно солидно, по сути своей, это чаще всего были лишь несколько крупных палаток, которые легко раскладывались или же собирались, чтобы госпиталь смог последовать за бойцами. Полевые госпитали имели свой автотранспорт и палатки, что наделяло их маневренностью и возможностью размещаться вне населенных пунктов и входить в состав баз армий. Были и иные случаи. К примеру, когда госпиталь базировался в школе или же крупном жилом доме в поселении, близ которого проходили бои. Все зависело от обстоятельств.
Отдельных операционных по понятным причинам не было, все необходимые хирургические манипуляции врачи проводили тут же, ассистировали им медсестры. Обстановка была крайне простая и мобильная. Часто из госпиталя доносились крики боли, но ничего не поделаешь, здесь людей спасали как могли. Так и функционировал полевой госпиталь 1943 года. Фото ниже, к примеру, представляет необходимые медицинские инструменты медсестры.
Вклад в Победу
Трудно представить, насколько велик вклад советских медицинских работников в то, что в 1945 году в мае каждый гражданин СССР ликовал со слезами на глазах, ведь трудно поверить, но победили. Это был повседневный труд, но он сравним с истинным героизмом: возвращать к жизни, дарить здоровье тем, кто уже и не надеялся. Именно благодаря госпиталям военного времени численность войск оставалась на должном уровне в это скорбное время. Полевой госпиталь - место, где трудились настоящие герои. Великая Отечественная война стала тяжелейшим испытанием для всей страны.
Воспоминания очевидцев
История хранит очень много воспоминаний послевоенного времени, многие из которых были написаны работниками полевых военных госпиталей. Во многих из них, кроме описаний того ада, что творился вокруг, и рассказа о трудном быте и тяжелейшем эмоциональном состоянии, имеются обращения к молодому поколению с просьбами не повторять войн, помнить о том, что случилось в середине 20 века на территории нашей страны, и ценить то, ради чего трудился каждый из них.
Для того чтобы показать гуманное отношение всех тех, кто работал в военных госпиталях, хочется вспомнить то, что во многих случаях помощь оказывалась не только советским гражданам или представителям союзных войск, но и раненым воинам вражеской армии. Пленных было много, и часто в лагерь они попадали в плачевном состоянии, приходилось помогать и им, ведь они тоже люди. К тому же, сдавшись, немцы сопротивления не оказывали, а труд медиков уважали. Одна женщина вспоминает полевой госпиталь 1943 года. Она была двадцатилетней медсестрой в пору войны, и ей пришлось единолично оказывать помощь более чем сотне бывших врагов. И ничего, все они сидели смирно и терпели боль.
Гуманизм и самоотверженность важны не только в военное время, но и в нашей повседневности. И примером этих прекрасных душевных качеств служат те, кто боролся за человеческие жизни и здоровье в полевых госпиталях в период Великой Отечественной войны.
Подвиг медицинских работников в годы войны вызывает восхищение. Благодаря труду врачей было спасено более 17 миллиона бойцов, по другим данным - 22 миллиона (около 70% раненых были спасены и вернулись к полноценной жизни). Следует помнить, что в военные годы медицина столкнулась со множеством трудностей. Не хватало квалифицированных специалистов, мест в госпиталях, медикаментов. Хирургам в полевых условиях приходилось работать круглосуточно. Врачи рисковали жизнью наравне с боевыми товарищами, из 700 тысяч военных медиков погибло более 12,5%.
Боец морской пехоты Н.П. Кудряков прощается с врачом госпиталя И.А. Харченко, 1942 год
Требовалась срочная переподготовка специалистов, не каждый гражданский доктор мог быть «полноценным полевым врачом». Для медицинского военного госпиталя необходимо минимум три хирурга, но в годы начала войны это было невозможно, на обучение врача требовалось более года.
«Руководящий состав военно-медицинской службы, начиная с начальника медицинской службы дивизии и кончая начальником медицинской службы фронта, кроме специальных медицинских знаний должен обладать и военными знаниями, знать природу и характер общевойскового боя, методы и средства ведения армейских и фронтовых операций. Таких знаний наш руководящий медицинский состав не имел. Преподавание военных дисциплин в Военно-медицинской академии ограничивалось главным образом пределами соединений. К тому же большинство врачей окончили гражданские медицинские институты. Военно-оперативная подготовка их оставляла желать много лучшего» - писал генерал-полковник медицинской службы Ефим Смирнов.
«В июле 1941 года началось дополнительное формирование эвакогоспиталей на 750 000 коек. Это составляло примерно 1600 госпиталей. Кроме того, с начала войны по 1 декабря 1941 года были сформированы 291 дивизия с медсанбатами, 94 стрелковые бригады с медико-санитарными ротами и другими медучреждениями усиления. В 1941 году, если не считать медико-санитарных рот стрелковых полков и семидесяти шести отдельных танковых бригад, их было сформировано более 3750, каждое из которых должно было иметь минимум от двух до трех хирургов. Если взять минимально среднюю цифру - четыре хирурга на учреждение, нам потребовалось бы их 15 000. В связи с этим для нас было недопустимой роскошью иметь даже по три хирурга на учреждение, так как они нужны были еще и для проводившегося в 1942 году формирования медицинских учреждений. Ведь для подготовки хирурга требуется минимум полтора года».
Полевая медицина и первая помощь бойцам
В стихах и прозе воспет подвиг отважных девушек-санитарок, которые выносили раненых с поля боя и оказывали первую медицинскую помощь.
Как писала Юлия Друнина, служившая санитаркой:
«Измученный, седой от пыли,
Он к нам, хромая, подошел.
(Мы под Москвой окопы рыли,
Девчонки из столичных школ).
Сказал впрямую: "В ротах жарко.
И много раненых: Так вот -
Необходима санитарка.
Необходима! Кто пойдет?"
И все мы "Я!" сказали сразу,
Как по команде, в унисон».
«Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть "НЕ смей!"
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
"Сестрица!"
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит»
«Придя на передовую, мы оказались выносливее тех, что постарше. Я не знаю, чем это объяснить. Таскали на себе мужчин, в два- три раза тяжелее нас. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь … Идешь за следующим… И так раз пять- шесть раз за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов- балетный вес. Просто не верится, как это мы могли...» - писала военный фельдшер Стрелкова А.М.
О тяготах войны и труде санитарок очень ярко сказано в стихах Юлии Друниной, эти строки надо перечитывать. За удивительный талант говорить о войне в стихах Юлию называли «связной между теми, кто жив и кто отнят войной».
Четверть роты уже скосило:
Распростёртая на снегу,
Плачет девочка от бессилья,
Задыхается: "НЕ могу!"
Тяжеленный попался малый,
Сил тащить его больше нет:
(Санитарочке той усталой
Восемнадцать сравнялось лет.)
Отлежишься, обдует ветром,
Станет легче чуть-чуть.
Сантиметр за сантиметром
Ты продолжишь свой крестный путь.
Между жизнью и смертью грани -
До чего ж хрупки они..
Ты приди же, солдат, в сознанье,
На сестренку хоть раз взгляни!
Если вас не найдут снаряды,
Не добьёт диверсанта нож,
Ты получишь, сестра, награду-
Человека опять спасешь.
Он вернется из лазарета-
Снова ты обманула смерть,
И одно лишь сознанье это
Всю-то жизнь тебя будет греть.
Согласно правилам, доставка раненого в полевой госпиталь не должна была превышать шести часов.
«С самого детства боялась крови, а тут пришлось справиться со страхом и перед кровавыми ранами, и перед пулями: Холод, сырость, костров разводить нельзя, много раз спали на мокром снегу, - вспоминала санитарка Анна Ивановна Жукова. - Если удавалось переночевать в землянке - это уже удача, но все равно никогда не получалось как следует выспаться».
От первой помощи, оказанной санитаркой, зависела жизнь раненого.
Смирновым была сформулирована система: «Современное этапное лечение и единая военно-полевая медицинская доктрина в области полевой хирургии основываются на следующих положениях:
все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;
единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;
большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;
раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз».
Отважным санитаркам полагались награды: «за вынос 15 раненых - медаль, за 25 - орден, за 80 - высшая награда - орден Ленина».
Спасенных раненых врачи оперировали в полевых условиях. Полевые госпитали располагались в палатках в лесу, землянках, операции могли проводится под открытым небом.
Врач Борис Бегоулев вспоминал: "Волнующие чувства переживаем в эти дни мы, военные врачи. Доблестные красные воины, как львы, дерутся с врагом, отстаивая каждую пядь священной советской земли. Зорко охранять здоровье и жизнь бойцов и командиров, самоотверженно бороться с нависшей над ранеными смертью - вот к чему зовет нас Родина. И, зов этот мы принимаем, как боевой приказ"
Полевые хирурги работали обычно по 16 часов в день. При большом потоке раненых могли оперировать двое суток без сна. Во время ожесточенных боев в полевой госпиталь поступало около 500 раненых.
Медсестра Мария Алексеева писала о подвиге своих коллег:
"Лиза Камаева пришла в нашу Добровольческую дивизию, только что окончив 1-й Медицинский институт. Она была молода, полна энергии и удивительного мужества. Главной частью медсанбата была так называемая санитарная рота, и главной в ней была перевязочная палатка. В ней делали операции на внутренних органах, т.е то, что не требовало общего наркоза. Хирург работал на трех столах: 1-й стол – раненых готовили к операции; 2-й стол – непосредственно проводилась операция; 3-й стол – перевязывали сестры и уносили раненого.
В период боя в медсанбат поступала до 500 человек, которые приходили сами или их привозили из санитарных частей полков. Врачи работали без перерыва. В мою задачу входило посильно им помогать. Лиза работала так: кровь всегда была, но в один момент не оказалось нужной группы крови под рукой, тогда она сама легла рядом с раненым и сделала прямое переливание крови, встала и продолжила дальше делать операцию. Увидев, что она пошатнулась и еле стояла на ногах, я подошла к ней и тихо шепнула на ухо: «Разбужу через два часа». Она ответила: «Через час». И тут же, прислонившись к моему плечу, заснула."
Танкист Ион Деген вспоминал «К стене, стоя, прислонился высокий хирург. Не знаю, стар он был или молод. Все лицо закрывала желтоватая марлевая маска. Только глаза. Знаете, какие у него были глаза? Я даже не уверен, что он заметил меня. Он молитвенно сложил руки в резиновых перчатках. Он держал их чуть ниже лица. А спиной ко мне стояла [...] девушка. В первое мгновение, когда из-под халата хирурга она извлекла стеклянную банку, я еще не понимал, что она делает. Но пока она поправляла его халат, я увидел, что в банке моча.
Десять минут необходимо хирургу, чтобы помыть руки перед операцией... Так рассказал нам когда-то батальонный фельдшер.»
По воспоминаниям раненого фронтовика Евгения Носова:
«Оперировали меня в сосновой рощице, куда долетала канонада близкого фронта. Роща была начинена повозками и грузовиками, беспрестанно подвозившими раненых… В первую очередь пропускали тяжелораненых…
Под пологом просторной палатки, с пологом и жестяной трубой над брезентовой крышей, стояли сдвинутые в один ряд столы, накрытые клеёнкой. Раздетые до нижнего белья раненые лежали поперёк столов с интервалом железнодорожных шпал. Это была внутренняя очередь - непосредственно к хирургическому ножу…
Среди толпы сестёр горбилась высокая фигура хирурга, начинали мелькать его оголенные острые локти, слышались отрывисто-резкие слова каких-то его команд, которые нельзя было разобрать за шумом примуса, непрестанно кипятившего воду. Время от времени раздавался звонкий металлический шлепок: это хирург выбрасывал в цинковый тазик извлеченный осколок или пулю к подножию стола… Наконец хирург распрямлялся и, как-то мученически, неприязненно, красноватыми от бессонницы глазами взглянув на остальных, дожидавшихся своей очереди, шёл в угол мыть руки…»
По воспоминаниям доктора Ярцевой Н.С.:
«Когда началась война, я была еще студенткой Ленинградского медицинского института. Просилась на фронт несколько раз – отказывали. Не одна, с подругами. Нам по 18 лет, первый курс, худенькие, маленькие... В районном военкомате нам сказали: вас убьют в первые пять минут. Но все же дело для нас нашли – организовывать госпиталь. Немцы быстро наступали, раненых становилось все больше... Под госпиталь приспособили Дворец культуры. Мы, голодные (с едой уже начались перебои), кровати железные, тяжеленные, а таскать их приходилось с утра и до ночи. В июле все было готово, и в наш госпиталь начали поступать раненые.
А уже в августе приказ: госпиталь эвакуировать. Подогнали деревянные вагоны, и мы опять стали грузчиками. Это был почти последний эшелон, который смог уехать из Ленинграда. Дальше все, блокада... Дорога была жуткая, нас обстреливали, мы прятались кто куда. Выгрузились в Череповце, ночевали на перроне; лето, а ночи холодные – кутались в шинели. Под госпиталь выделили деревянные бараки – там раньше содержали заключенных. Бараки были с одинарными окнами, в стенах дыры, а впереди зима. И это «впереди» наступило в сентябре. Пошел снег, мороз... Бараки далеко от станции, мы таскали раненых на носилках в метель. Носилки, конечно, тяжелые, но это не страшно – страшно смотреть на раненых. Мы же хоть и медики, но без привычки. А тут все окровавленные, еле живые... Некоторые умирали по дороге, мы их даже до госпиталя не успевали донести. Тяжело было всегда…»
Хирург Александра Ивановна Зайцева вспоминала: «Сутками стояли у операционного стола. Стояли, а руки сами падают. У нас отекали ноги, не вмещались в кирзовые сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть. День и ночь работали, были голодные обмороки. Есть что поесть, но некогда…»
Тяжело раненые отправлялись на лечение в городские эвакуационные госпитали.
Эвакуационный госпиталь
По воспоминаниям врача Юрия Горелова, работавшего в эвакуационном госпитале в Сибири:
«Несмотря на все усилия медиков, в наших госпиталях смертность была высокой. Также был большой процент инвалидов. Раненые к нам поступали в очень тяжелом состоянии, после страшных ранений, некоторые с уже ампутированными конечностями или нуждающиеся в ампутации, несколько недель проведшие в пути. А снабжение госпиталей, как мы уже говорили, оставляло желать лучшего. Но, когда чего-то не хватало, медики сами занимались изобретательством, конструированием и рационализаторством. Например, подполковник медслужбы Н. Лялина разработала аппарат для заживления ран - дымоокуриватель-фумигатор.
Медсестры А. Костырева и А. Секачева изобрели особую каркасную повязку для лечения ожогов конечностей. Майор медслужбы В. Марков сконструировал электрозонд для определения местоположения осколков в организме. По инициативе старшего инспектора отдела эвакогоспиталей Кемеровской области А. Транквиллитати на предприятиях Кузбасса начали выпускать ею разработанную аппаратуру для лечебной физкультуры. В Прокопьевске медики изобрели особую раскладную кровать, сухожаровую дезкамеру, бинты из ветоши, витаминные напитки из хвои и многое другое».
Госпиталям помогали горожане, приносили из дома вещи, продукты, лекарства.
«Все отбирали на нужды армии. А госпиталям доставалось то, что оставалось, т. е. практически ничего. И организация их была жесткой. С октября 1941 штатная обслуга госпиталей лишилась военного довольствия. Это первая военная осень, когда не было нормально работающих подсобных хозяйств при госпиталях. В городах действовала карточная система распределения продуктов.
В придачу ко всему осенью 1941 года медицинская промышленность выпускала менее 9% необходимых лекарств. И их начали изготавливать на местных предприятиях.
Большую помощь оказывали простые кузбассовцы. Домохозяйки приносили в эвакогоспитали молоко от своих коров, колхозники поставляли мед, овощи, школьники собирали ягоды, комсомольцы собирали дикоросы и лекарственные растения.
Кроме того, был организован сбор вещей у населения. Кто чем мог, тем и помогал - посудой, бельем, книгами. По мере развития подсобных хозяйств уже стало легче прокормить и себя, и раненых. При самих госпиталях выращивали свиней, коров и быков, картошку, капусту, морковь. Причем в Кузбассе было больше посевных площадей, больше голов скота. Соответственно, и питание раненых было лучше, чем в других районах Сибири».
Заботу о раненых проявляли дети. Приносили подарки, разыгрывали сценки из спектаклей, пели, танцевали.
Вспоминает Маргарита Подгузова, навещавшая солдат: «С подругой бегали в госпиталь, хотя учились в четвёртом классе. В госпитале лежали раненые и больные, их привозили в Котлас на выздоровление. Брали бинты, приносили домой, мамы выпаривали их, мы относили обратно. Больным песенку споём, стихи расскажем, газетку почитаем, как могли, отвлекали больных от болей, грустных мыслей, они ждали нас, подходили к окну. Нам с подружкой жалко было совсем молоденького танкиста, он горел в танке, ослеп. Ему мы уделяли особое внимание. А однажды пришли и увидели заправленную пустую кровать нашего подшефного. Потом всех боль ных куда-то увезли, закончилась наша “актерская” деятельность»
«Когда училась в 8-ом классе, мы с однокласс никами ходили в госпиталь № 2520, он находился в “Красной школе”, выступать. Ходили мы группой (человек 10-15): Кетя (Кресткентия) Черемискина, Римма Чижова, Римма Кустова, Нина и Валя Подпругины, Женя Кононова, Боря Рябов... Я читала стихи, любимое моё произведение - поэма “О двадцатом”, кто пел песни, ребята играли на баяне. Раненые военнослужащие принимали нас всегда тепло, радовались каждому нашему приходу».
«Бытовые условия лечившихся и персонала госпиталя были крайне стесненные. Элек троосвещения в ночное время, как правило, не было, отсутствовал и керосин. Оказывать помощь в ночное время было очень трудно. Опрашивали всех тяжелобольных и готовили им индивидуальные блюда. Женщины Котласа приносили в госпиталь со своих грядок зеленый лук, морковь и прочую зелень». (Здыбко С. А. Котласский эвакогоспиталь).
Доклад о работе эвакогоспиталя №2520 с 1 августа 1941 года по 1 июня 1942 года раскрывает статистику успехов врачей войны: «Всего произведено 270 операций. В том числе: удаление секвестров и осколков - 138, ампутация пальцев - 26. Терапевтических больных всего поступило 485 чел., в том числе с Карельского фронта 25 чел. По характеру заболеваний большинство терапевтических больных относятся к двум группам: заболевания органов дыхания - 109 чел., и тяжелая форма авитаминоза - 240 чел. Такой большой прием терапевтических больных в госпиталь объясняется тем, что в апреле 1942 года по приказу УРЭП-96 было принято сразу 200 больных эстонцев из рабочих колонн местного гарнизона.
…ни один больной, поступивший с карельского фронта, в госпитале не скончался. Что касается гарнизонных больных, то из общего числа поступивших возвращено в строй 176 чел., оказалось негодными к несению военной службы - 39 чел., уволено в отпуск - 7 чел., находится на 1 июня в госпитале - 189 чел., умерло - 50 чел. Причины смерти, главным образом, туберкулез легких в стадии декомпенсации и общее истощение на почве тяжелой цинги»
Госпиталь блокады
О буднях городских больниц в воспоминаниях ленинградского врача Бориса Абрамсона, работавшего хирургом в дни блокады. Врачи, чтобы не думать о голоде, погружались в работу. В трагичную блокадную зиму 1941-1942 года, когда в городе не работали водоснабжение и канализация, больницы представляли собой особенно гнетущее зрелище. Оперировали при свечах, почти на ощупь.
«…Работа в клинике носит покуда мирный характер - «доделываем» плановые операции, идут острые аппендициты, немного травмы. С середины июля начинают поступать эвакуированные раненые, обработанные кое-как.
Августовские дни особенно тяжелы - нажим на Ленинград усиливается, в городе чувствуется растерянность, эвакуация, объявленная обязательной, фактически невозможна - все дороги от Ленинграда, в том числе и Северная, отрезаны врагом. Начинается блокада города.
Продовольственное положение в городе еще сносное. По карточкам, введенным с 18 июля, выдается по 600 гр. хлеба, работают коммерческие магазины, рестораны. Уже с 1 сентября нормы уменьшаются, коммерческие магазины закрыты…
… 19 сентября тремя огромной силы бомбами разрушен Дмитровский переулок. По счастливой случайности уцелела Маня. Мало пострадала и квартира сестры.
В клинике начинаются массовые поступления пострадавших от бомб. Ужасающая картина! Тяжелейшие комбинированные травмы, дающие огромную смертность.
…А между тем в клинике идут нормальные учебные занятия, регулярно читаю лекции, однако без обычного подъема - аудитория полупуста, особенно в вечерние часы, перед «обычной» тревогой. Кстати, звук сирены, уже такой знакомый, до сего дня кажется невыносимым; в такой же степени приятна музыка отбоя… И жизнь идет своим чередом - возобновились концерты в Филармонии, театры и в особенности кино переполнены..
…Сказывается голод! В октябре, а в особенности в ноябре я его остро чувствую. В особенности болезненно переживаю недостаток хлеба. Мысли о еде не оставляют меня днем и особенно ночью. Стараешься побольше оперировать, время идет быстрее, голод не так ощущается… К дежурствам через день уже в течение двух месяцев привык, всю тяжесть хирургической работы выносим мы с Николаем Сосняковым. Обеды через день в больнице дают намек на насыщение.
Голод всюду…
Ежедневно в больницу поступает 10–15 истощенных людей, погибших от голода. Запавшие застывшие глаза, осунувшееся землистое лицо, отеки на ногах...
…Вчерашнее дежурство было особенно тяжелым. С двух часов дня подвезли сразу 26 раненых, пострадавших от артиллерийского обстрела - снаряд попал в трамвай. Очень много тяжелых ранений, преимущественно раздробления нижних конечностей. Тяжелая картина. К ночи, когда закончились операции, в углу операционной - груда ампутированных человеческих ног…
… Сегодня очень холодный день. Ночи темные, страшные. Утром, с приходом в клинику, еще темно. И там часто нет света. Приходится оперировать при керосине и при свечах или при летучей мыши…
…В клинике леденящий холод, очень трудно стало работать, хочется поменьше двигаться, хочется погреться. А главное все же голод. Это чувство почти невыносимо. Беспрестанные мысли о еде, поиски еды вытесняют все другое. Мало верится в близость коренного улучшения, о чем изголодавшиеся ленинградцы много говорят… В институте с серьезным видом готовятся к зимней сессии. Но как она может пройти, если студенты более двух месяцев почти не ходят на практические занятия, очень плохо - на лекции и вовсе не читают дома! Занятий фактически нет, но Ученый совет собирается аккуратно, через понедельник, и слушает защиту диссертаций. Все профессора сидят в шубах и шапках, все осунулись и все голодны…
…Вот и начался 1942 год…
Встретил его в клинике, на дежурстве. К вечеру 31 декабря начался жестокий артобстрел района. Привезли раненых. Обработку закончил за пять минут до начала нового года.
Начало это безрадостно. Видимо, уже близится предел человеческих испытаний. Иссякли все мои дополнительные источники питания - вот он, настоящий голод: судорожное ожидание тарелки супа, притупление интереса ко всему, адинамия. И это ужасающее равнодушие… Как безразлично все - и жизнь, и смерть…
Все чаще вспоминается екатеринбургское предсказание о моей смерти на 38-м году жизни, то есть в 1942 году…
…Несчастные окоченевшие больные лежат, прикрывшись шубами и грязными матрацами, кишмя кишат вшами. Воздух пропитан гноем и мочой, белье грязное до черноты. Воды нет, света нет, уборные забиты, в коридорах вонь от неслитых помоев, на полу полузамерзшие нечистоты. Их не выливают вовсе или сбрасывают тут же, у входа в хирургическое отделение - храм чистоты!.. И такая картина во всем городе, так как повсюду с конца декабря нет тепла, нет света, воды и канализации. Всюду видны люди, таскающие воду из Невы, Фонтанки (!) или из каких-то скважин на улице. Трамваи не идут уже с середины декабря. Привычными уже стали валяющиеся на улицах трупы полураздетых людей, мимо которых с равнодушием проходят пока еще живые. Но все же более страшное зрелище - грузовики-пятитонки, доверху груженые трупами. Кое-как прикрывши «груз», машины свозят их на кладбища, где экскаваторами роются траншеи, куда и сбрасывают «груз»…
…И все же ждем весны, как избавления. Проклятая надежда! Неужели она и сейчас нас обманет!»
Доктор упоминает о ценах на вещи в дни блокады, на еду менялось всё: «дорогие рояли и пианино можно свободно купить за 6–8 рублей - 6–8 кгр. хлеба! Прекрасную стильную мебель - за ту же цену! Отец приобрел неплохое осеннее пальто за 200 гр. хлеба. Зато в денежном выражении продукты крайне дороги - хлеб снова 400 руб. кгр., крупы 600 руб., масло 1700–1800 руб., мясо 500–600 руб., сахарный песок 800 руб., шоколад 300 руб. плитка, коробок спичек - 40 руб.!»
К первому мая в блокадном Ленинграде горожане получили подарки, настоящие пиршество: «Настроение у ленинградцев явно повысилось. К празднику выдали очень много продуктов, а именно: сыра 600 гр., колбасы 300 гр., вина 0,5 л, пива 1,5 л, муки 1 кгр., шоколада 25 гр., табаку 50 гр., чаю 25 гр., сельдей 500 гр. Это помимо всех текущих выдач - мяса, крупы, масла, сахара»
«Вообще я рад пребыванию в Ленинграде, и если бы нынешнее положение не ухудшалось в военном и бытовом отношении - я готов оставаться ленинградцем до конца войны и ждать возвращения своих сюда» - пишет несломленный врач.
Медикаменты в годы войны
«Без медикаментов нет практической медицины»
- отмечал Ефим Смирнов.
Владимир Терентьевич Кунгурцев рассказывал о военных лекарствах-обезболивающих: "Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и в госпитале раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ".
"Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали – на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается воспаление брюшины – перитонит".
"У неопытного наркотизатора больной под эфиром долго не засыпает, и может проснуться во время операции. Под хлороформом же больной заснет обязательно, но может не проснуться" - писал врач Юдин.
В годы войны раненые умирали чаще от заражения крови. Были случаи, когда из-за нехватки лекарств для предотвращения гангрены раны перевязывали бинтами, смоченными в керосине, что предотвращало заражение.
В Советском Союзе знали об изобретении английского ученого Флеминга – пенициллине. Однако согласование на использование лекарства требовало времени. В Англии к открытию отнеслись с недоверием, и Флеминг продолжил свои опыты в США. Сталин не доверял союзникам-американцам, опасаясь, что лекарство может быть отравлено. Опыты Флеминга в США продолжались успешно, но патентовать изобретение ученый отказался, утверждая, что лекарство создано для спасения всего человечества.
Чтобы не терять время на бюрократию, советские ученые взялись за разработку аналогичного лекарства-антибиотика.
«Устав от напрасного ожидания, весной 1942 года я с помощью друзей стала собирать плесени из самых различных источников. Те, кто знал о сотнях неудачных попыток Флори найти свой продуцент пенициллина, относились к моим опытам иронически» - вспоминала Тамара Балезина.
«Мы стали использовать метод профессора Андрея Львовича Курсанова по выделению спор плесени из воздуха на очистки картофеля (вместо самого картофеля - по военному времени), смоченные медным купоросом. И лишь 93-й штамм - споры, выросшие в бомбоубежище жилого дома на чашке Петри с очистками картофеля, - показал при испытании методом разведений в 4–8 раз большую активность пенициллина, чем флеминговский».
К концу 1941 года советский пенициллин начал применяться для лечения. Опыт нового лекарства был поставлен на 25 умирающих раненых, которые постепенно пошли на поправку.
«Невозможно описать нашу радость и счастье, когда мы поняли, что все наши раненые постепенно выходят из септического состояния и начинают поправляться. В конце концов все 25 были спасены!» - вспоминала Балезина.
Широкое промышленное производство пенициллина началось в 1943 году.
Будем помнить о подвиге героев-медиков. Они смогли сделать невозможное. Спасибо этим отважным людям за победу!
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий сорок первый год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ
Из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,
Я не привыкла, чтоб меня жалели,
Я тем гордилась, что среди огня
Мужчины в окровавленных шинелях
На помощь звали девушку -
Меня...
На носилках, около сарая,
На краю отбитого села, санитарка шепчет, умирая:
- Я еще, ребята, не жила...
И бойцы вокруг нее толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать - это восемнадцать,
Но ко всем неумолима смерть...
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! - Был и есть у России Вечной прочности великий запас.
(Юлия Друнина)
Эвакогоспитали во Владимире 1941-1945 гг.
Нападение фашистской Германии на нашу, страну в июне 1941 года потребовало колоссальных усилий всего народа по мобилизации сил на отпор врагу.Для нашего города, где не было военных действий, развертывание военных эвакогоспиталей было, наверное, одним из самых запоминающихся событий.
В городе, население которого составляло чуть более 60 тыс. человек, было развернуто 18 госпиталей и принято не менее 250 тыс. раненых.
Уже на следующий день после сообщения о нападении фашистской Германии на СССР началось развертывание госпиталей. Этой работой руководил местный эвакуационный пункт. Во Владимире одновременно начали мероприятия по мобилизационным планам четыре госпиталя.
О том, какие именно мероприятия пришлось провести в каждом из них, мы можем узнать на примере госпиталя 1890.
Из сохранившихся документов мы узнаем, что приказ о развертывании был издан 23 июня, по мобилизационному плану госпиталь был рассчитан на 200 коек, ему отводилось здание 4-й средней и 3-й начальной школ, располагавшихся в одном здании по ул. Луначарского, 13а (), площадью 1200 кв. метров.
До 15 июля был произведен ремонт здания, побелено почти все помещение изнутри, отремонтированы и подготовлены главные помещения госпиталя: операционная и перевязочная, где должна была поддерживаться стерильность, организовано подсобное хозяйство за городом, построены свинарники, оборудованы склады вещевой и аптечный, создан санпропускник на 50 человек с поточной системой приема раненых, оборудована суховоздушная камера на 50 комплектов обмундирования, в нижней части здания оборудован пищеблок с раздаточной, моечной и разделочной комнатами. Оборудованы кабинеты физиотерапии, лечебной физкультуры, зубоврачебный, лаборатория, общежития сестер и хозкоманды на 50 человек. В бывшем школьном зале был оформлен клуб, являвшийся при необходимости резервом для размещения раненых.
Его начальником стал Николай Константинович Воронин. Личный состав разместился на частных квартирах. В отчете написано, что медицинским и хозяйственным инвентарем госпиталь на этом начальном этапе был обеспечен нормально, очевидно, сказывалась предвоенная подготовка и наличие, резервов. Сложнее было с кадрами, из шести врачей четверо - врачи дерматологи-венерологи, один, терапевт и один педиатр, правда через месяц штат врачей пополнился двумя хирургами, один из которых имел опыт самостоятельной работы. Большинство медсестер - молодые девушки, в 1941 году окончившие медтехникум, имели лишь небольшой стаж работы в медицинских учреждениях Владимира.
«В условиях работы медицинских учреждений и, в частности, госпиталей, большое значение имеет строгая экономия перевязочных материалов. между тем, у нас часто такой экономии нет. Тысячи метров бинтов, например, бросаются и сжигаются, тогда как бинты могут проходить 5-6 стирок и несколько раз снова попадать в перевязочные. Наш госпиталь стиркой бинтов занимается с августа 1941 года. Обработка их – стирка, глажение и катание, после этого стерилизация,- проходила ручным способом. Работа очень медленная и обходится дорого. Чтобы выйти из положения, мною сконструирован прибор, который я назвал утюгобинтоскатыватель. Прибор состоит из двух стоек с укрепленным между ними неподвижным барабаном, внутри которого находится спираль электрообогрева, затем съемной оси для намотки бинтов, электромотора с редуктором, нажимного ролика, двух коленчатых рычагов, трех связей. При ручной работе обработка 1000 метров бинтов (глажение, катание) требует затраты 52 часов и стоит 78 рублей. На моем же станке обработка требует только 4 часов и стоит 6 рублей. Нет сомнени, что предложенный мною станок найдет широкое применение в медицинских учреждениях. Он может принести миллионы рублей экономии.
Начальник госпиталя К. Воронин» («Призыв», 7 июля 1942 г.). Над госпиталем было организовано шефство , к концу июля «коечность» была доведена до 500, и 23 июля 1941 года госпиталь приступил к приему раненых. Всего их за оставшиеся пять месяцев года было принято 2,5 тысячи.
А вот как об этом периоде вспоминает Любовь Яковлевна Гаврилова, бывшая медсестра: «В 11 вечера 22 июня принесли мобилизационное предписание. Ночью сшила вещевой мешок, собралась. На комиссии мне сказали, что у меня отсрочка, и 30 июня направили работать в госпиталь 1888 в Доме офицеров. Мы готовили оборудование, и 20 июля поступили первые раненые. Это было ужасно, они поступали без обработки, с осколочными ранениями, в ранах земля, кусочки ткани, у многих гангрена. Внизу, где обработка была, долго стоял трупный запах, весь госпиталь был им пропитан. До зимы мы не выходили из госпиталя, столько было раненых».
Самоотверженная работа по развертыванию госпиталей и приему первых эшелонов раненых смогла в какой-то мере смягчить катастрофу начального этапа войны, достаточно вспомнить, что за период с начала войны по конец 1942 года было убито 2,5 и ранено 5 миллионов человек. Уполномоченным Владимирского куста эвакогоспиталей был известный нам врач-инфекционист, позднее - почетный гражданин Владимира, майор медицинской службы Сергей Павлович Белов, возглавлявший одновременно и один из самых крупных госпиталей, располагавшийся в здании энергомеханического техникума по ул. Луначарского, 3 и развернутый также в июле 1941 года.
Улица Большая Нижегородская, д. 63
11 октября 1941 г. во Владимир прибыл местный эвакуационный пункт - МЭП-113, эвакуированный из Тулы, в его руках сосредоточилось все управление госпиталями Владимирского куста. Первоначально МЭП располагался в здании 1-й советской, больницы, однако вскоре рядом упала невзорвавшаяся бомба весом в 1000 кг, и поскольку из-за близости промышленной зоны сотрудники эвакопункта ожидали продолжения налетов, было принято решение о перебазировании в западную часть города, где МЭП занял помещение бывшего детского санатория Большая Московская, д. 20 (сейчас ул. Дворянская).
Из отчета МЭП-113: «К моменту перебазирования во Владимир обстановка на фронте потребовала перестройки всей госпитальной сети Западного фронта. Огромное количество госпиталей в свернутом виде находилось на колесах, продвигаясь на восток. Во Владимире госпитали были заняты определившимися инвалидами и почти здоровыми людьми, ближайшей задачей эвакопункта было освобождение коек от контингентов не нуждающихся в госпитализации, что и было сделано».
С 26 октября 1941 г. по 1 сентября 1943 г. в этом здании находился госпиталь № 3089, а с 6 сентября 1943 г. по 14 апреля 1944 г. – госпиталь № 5859. Во время ВОВ доктором первой советской больницы был хирург .
Закладной камень в память о военных медиках
5 мая 2015 года на территории областного центра лечебной физкультуры ( , д. 63) состоялась церемония открытия закладного камня в память о военных медиках и медиках госпиталей Владимирской области периода 1941- 1945 гг.
В торжественной церемонии приняли участие депутат Законодательного Собрания Владимирской области фракции «ЕДИНАЯ РОССИЯ», заслуженный врач Российской Федерации Ирина Кирюхина и секретарь первичного отделения партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ», президент врачебной палаты Владимирской области, заведующий областным центром медицинской профилактики Анатолий Ильин.
На мероприятие были приглашены труженицы тыла. Женщины рассказали собравшимся о том, как тяжело было на фронте женщинам-медикам о том, как не щадя своих сил они вытаскивали из под обстрела раненных с поля боя. Заслуги медицинских работников, действовавших в годы воины, были столь велики, что приравнивались к боевым.
Депутат Законодательного Собрания Владимирской области Ирина Кирюхина: «Сегодня, закладывая камень в честь наших героев-медиков, мы хотим воздать им память и благодарность от нашего поколения тому поколению, которое не пришло с фронта. Сегодня нужно помнить и гордиться теми войнами, теми медицинскими работниками, которые совершили подвиг, чтобы мы, одевая белый халат, каждый день шли к нашим пациентам. Вечная память и благодарность нашим героям-медикам!».
В октябре 1941 - январе 1942 года из западных районов и, в первую очередь из Рязанской области, были перебазированы и развернуты во Владимире девять эвакогоспиталей, к концу 1941 года их число в городе достигло 12. В это время резко возрос поток раненых, особенно во время контрнаступления под Москвой.
За полгода с начала войны до конца 1941 года только во Владимире было разгружено 112 ВСП с 53 тысячами раненых и было отправлено в тыл 96 поездов с 37 тысячами раненых, в 1942 году был принят 281 поезд и 86 тысяч раненых и отправлено 138 санитарных поездов с 61 тысячей раненых.
В области действовало 4 эвакоприемника: Владимирский, Ковровский, Вязниковский, Гусевской, осуществлявших сортировочную работу.
Для того, чтобы воссоздать картину приемки раненых, вновь обратимся к отчетам, на этот раз начальника сортировочного эвакогоспиталя, располагавшегося во Владимире в здании железнодорожной школы по ул. Урицкого, 30.
Улица Урицкого, д. 30.
С 4 декабря 1941 г. по 15 октября 1943 г. в бывшей железнодорожной школы № 4 на ул. Урицкого, в доме № 30, было занято военным госпиталем № 3472. Начальником госпиталя была Анна Соломоновна Жукова.
Прием раненых с военно-санитарного поезда производился в прирельсовом эвакоприемнике в стандартных домиках, где их сортировали по характеру и локализации поражений и распределяли по госпиталям согласно профиля.
Из отчета: «Погрузочно-разгрузочная работа производится на 24 пути, разгрузка производится без рампы с земли. Расстояние от госпиталя - полтора-два километра. Подъездная дорога к 24 пути совершенно непригодна для санитарного транспорта. Дорога под железнодорожным мостом разбита, заливается водами из канализации, зимой лед наращивается и проезд для санитарных машин делается невозможным».
«Со второго пути раненые принимались в комнату при вокзале. Разгрузка производилась в среднем 30 санитарами с привлечением сандружинников и учащихся».
«Для перевозки раненых к сортировочному госпиталю прикреплено 6 автосанитарных машин, из них 5 носилочных и один «люкс» на 25 сидячих мест. Также используется гужевой транспорт, ходячих больных направляют до госпиталя пешком в сопровождении сестры».
С июня 1942 года по август штат коек в сортировочном госпитале вырос с 220 до 1000.
В мае 1942 г. была организована .
Небольшое количество раненых поступало при помощи санитарных самолетов, для чего был построен авиаприемник в восточной части города, снабженный двумя палатками и необходимым санхозоборудованием.
Приему раненых сопутствовала нелегкая работа, в одном из отчетов говорится, что «30 октября больные и раненые были доставлены непосредственно с фронта, из них 90% оказались завшивленными», в другом говорится об отсутствии специальной одежды для раненых.
Согласно документам МЭП-113 пик деятельности госпиталей в городе приходится на 1943 год - в это время действовали 8 госпиталей на 6025 развернутых коек.
Наиболее крупным из них - на 1150 коек (их численность временами превышала 2000 и даже доходила до 2100 коек) был эвакогоспиталь 1887. Он занимал четыре расположенных рядом друг с другом здания в центре города: среднюю школу № 1, часть здания Дома Красной армии (ул. Никитская, 3), пединститут, и «каменное старое двухэтажное здание у Золотых ворот» - бывшая школа № 2 (ул. Никитская, 4а).
Школа № 1. Улица Дворянская, д. 1
В годы Великой Отечественной войны было отдано под эвакогоспиталь №1887, а дети учились в небольшом здании на улице Муромской.
Улица Никитская, д. 1 (бывшее здание )
Улица Никитская, д. 3. Областная стоматологическая поликлиника.
Администрация Ленинского района г. Владимира. , д. 4а
Госпиталь был развернут во Владимире 24 июня 1941 года и проработал до 1 октября 1944 года.
Уже в июле 1941 года работало 3 операционных и 8 перевязочных, а к концу года всего действовало 6 хирургических отделений, нейрохирургическое и челюстно-лицевое отделение. В госпитале работали 29 врачей, в том числе три хирурга, имевшие опыт самостоятельной работы, и 111 медицинских сестер.
Большую работу проводил коллектив химического завода в военных госпиталях. Силами завода было оборудовано в городе несколько госпиталей, а молодёжь, в основном, девушки, много помогали медицинскому персоналу в уходе за ранеными. Убирали палаты, дежурили у тяжелораненых: кормили их, писали письма, помогали при перевязках и операциях, делали и многое другое, стараясь воодушевить пострадавших воинов, облегчить их пребывание на госпитальных койках. Вечерами и особенно в праздничные дни устраивали в госпитальных клубах, а то и прямо в палатах, концерты художественной самодеятельности. Среди девушек и женщин было много доноров.
Город-госпиталь оставил неизгладимую память у детей, переживших войну во Владимире. И самые маленькие, и почти взрослые старшеклассницы помнят общение с ранеными бойцами. Вот как вспоминала одна из учениц школы № 1 М. Миронова: «Все, кому исполнилось 16 лет, рыли окопы. А Санитарный поезд прибыл на станцию остальных направили в госпиталь. Считалось, что мы закончили курсы сандружинниц. Мы помогали при перевязках, кормили тяжелораненых, а также мыли полы, писали письма по просьбе тех, кто не мог этого сделать (например, много было больных с обмороженными руками. Когда привозили раненых, приходилось их вносить в помещение и даже на 2-й этаж на носилках. Труд это был тяжелейший. Но никто никогда не посетовал, не отказался, хотя мы все, девочки, были небольшого росточка, да и не очень сытые. Сколько же мы видели страданий, крови, смертей в свои 15 лет! Особенно трудно пришлось осенью и зимой 1941 года, когда шла битва под Москвой. Раненым не хватало места в палатах и коридорах, носилки стояли иногда даже внизу, у входной двери. Обмороженные, горевшие в танках, с множественными пулевыми и осколочными ранениями и большой потерей крови - вот такими бойцы и командиры поступали в госпиталь. И они же нас жалели, вероятно, мы им напоминали их дочек или сестрёнок, которым, наверное, тяжело приходилось где-то в другом городе. Втаскиваем, бывало, на 2-й этаж носилки и, если раненый в сознании, то он ещё нам сочувствует, понимая, каково этаким “субтильным существам” нести мужчину да ещё в шинели, в валенках: “Дочки, да разве это вам по силам?” А мы молча, чтобы на слова силу не израсходовать, продолжаем путь. Самое страшное в госпитале место было под лестницей на первом этаже - мертвецкая. Горит синяя лампочка, стоят носилки с теми, кто уже отжил, отвоевал. Первое время снились даже страшные сны, связанные с посещением этой комнаты. Мы старались, как могли, скрасить жизнь страдающим от ран людям: читали газеты, книги, рассказывали о своей школьной жизни. Но самый большой для них подарок - это концерты, которые мы давали прямо в палатах. В день приходилось выступать иногда 3-4 раза. Как пел Ася Кондаков, особенно неаполитанские песни! Большим успехом пользовались песни в исполнении Зины Поликарповой. Зина очень красиво пела “Ты одессит, Мишка”, читала “Сын артиллериста”. Римма Сидорова и я читали стихи А.С. Пушкина. Юра Грико играл на скрипке. Казалось, во время концертов раненые забывали о своих страданиях, о боли, просили ещё приходить. Это нас вдохновляло, и мы готовили новую программу. А ведь мы ещё и учились (в третью смену). Когда не хватало посуды в госпитале, мы ходили из дома в дом, чтобы тарелок набрать. Тогда в семьях не приобреталось ничего нового, но не было случая, чтобы нам отказали. Отдавали последнее».
В городе не прекращал работу Дом пионеров. Дети рисовали, вышивали, участники кружка рукоделия ходили в госпитали, штопали там бельё раненых. Они запомнили и те жуткие запахи, которыми сопровождалась обработка ран: «Запах крови душил нас, но мы работали, знали, что это необходимо, - вспоминала Е.П. Керская. - Однажды я вышила розу на шёлковом кисете и подарила его раненому. Он простонал слова благодарности... Я до сих пор помню его измученное лицо. А сколько раненых умирало! Их везли на кладбище по нашей улице Фрунзе - на телегах, чуть прикрытых брезентом».
«Зимой мимо нашего огорода, где была дорога, каждый вечер с началом темноты, проезжала лошадь с санями-розвальнями, покрытыми белой тканью. Ввиду того, что дорога около оврага пролегала между деревьями и шла немного под уклон, возницы лошадей придерживали, чтобы сани не перевернулись. Мы в это время норовили прыгнуть в сани, чтобы немного прокатиться. Мужики-возчики всегда ругали нас, а мы не слушались и бежали за санями. И вот однажды, не стерпев, видимо, один из возчиков отдёрнул белое покрывало на санях, и мы с ужасом увидели лежащие там голые тела! Как потом мы узнали, их возили из госпиталей на кладбище, где хоронили в братской могиле. Это страшное зрелище не проходит из памяти более семи десятков лет. Больше мы не пытались досаждать проезжающим мужикам с санями-розвальнями…» (из воспоминаний Е.П. Чеботнягиной).
Несмотря на усилия врачей, некоторые раненые умирали. Более полутора тысяч их было похоронено на городском Князь-Владимирском кладбище, где позднее был сооружён воинский Мемориал. И горожане, в том числе дети, тоже были свидетелями тех печальных событий. В.И. Крюков вспоминал: «Наша семья жила в посёлке, который в разное время назывался посёлком фабрики им. “Правды”, посёлок Химзавода, посёлок “Ударник”. Сейчас это улица им. Хирурга Орлова. Особым объектом внимания детворы посёлка было городское кладбище. В годы войны мы могли наблюдать, как хоронили умерших в госпиталях солдат и офицеров. Горожан хоронили по всем свободным местам на кладбище, а их в том месте, где сейчас Мемориал. Сначала хоронили “по-человечески”: в гробах, с соблюдением ритуала. Но в октябре-ноябре 1941 года, зимой 1942 пошли массовые захоронения - без гробов, в одном нижнем белье и даже без него, в братских могилах. Позднее, в 1942 - 45 годах хоронили уже упорядоченно. Появились могилы с деревянными столбиками и дощечками с именами».
В течение почти года - с начала работы по май 1942 года - лечением воспользовалось около 22 тысяч раненых и больных, из которых умерло 156. Одна треть была эвакуирована в тыл. До 20% поступивших составляли тяжелораненые. Преобладающий характер ранений - осколочные, на них приходилось 72%, большую часть составляли тяжелые проникающие ранения черепа и позвоночника. Так, из упомянутых 156 умерших, 56 были нейрохирургические, две трети составили умершие от сепсиса. Большое количество раненых умирало от осколочных ранений в нижние конечности.
В целом по госпиталям города производилось огромное количество операций, подсчитать их точное число не представляется возможным. О масштабах могут сказать лишь некоторые цифры: в 1942 году в госпиталях МЭП-113 было проведено около 26 тысяч операций. В ЭГ-1887 в декабре 1943 года только за месяц было проведено 377 операций.
Естественно, что в таких чрезвычайных условиях большое внимание уделялось организации лечебной работы, обмену опытом между госпиталями и обучению собственного состава врачей и медсестер на госпитальных научных конференциях, которые проводились по нескольку раз в месяц. Так, в госпитале 1290 в течение года было проведено 25 научных конференций, 3 сестринских и 36 занятий врачей с санитарками по вопросам ухода за ранеными.
Известный владимирский разработал свой метод лечения ран открытым способом. В протоколе научной конференции госпиталя говорится о лечении больных, раны которых «были в размере от 4 до 8 сантиметров с разросшимися грануляциями. В течение двух месяцев размеры ран не уменьшались, а увеличивались. Метод лечения по Контору дал прекрасный эффект. Всего таких случаев было 35».
Участники конференции С. П. Белов и хирург Н. И. Мясников рекомендовали метод к публикации и широкому распространению, что и было сделано, во всяком случае в пределах Владимира, поскольку в последующем в отчетах других госпиталей ссылки на внедрение и применение открытого метода лечения встречаются довольно часто.
В госпиталях врачи-не хирурги вскоре были обучены несложным операциям и технике переливания крови. Медсестры также овладевали техникой переливания крови и техникой наложения гипсовых повязок.
Приходилось избавляться и от довоенных стереотипов, так МЭП-113 в своих отчетах отмечал, что если в начале лучшие помещения отдавались под операционные, то уже в 1942 году «центром хирургической работы по справедливости были признаны перевязочные и для них отводились лучшие помещения».
Многие госпитали не придавали должного значения лечебной гимнастике, которая творила буквально чудеса, возвращая в кратчайшее время в строй бойцов, особенно с ранениями конечностей, уже к 1942 году этот вид лечения был поставлен на должный уровень во всех госпиталях.
Госпитали готовились к приему пораженных боевыми отравляющими веществами, проводились соответствующие занятия, готовилась материальная часть.
Важной проблемой, с которой не всегда справлялись госпитали по всей стране, было выдерживание единства и преемственности лечения.
Плодами напряженного труда всех работников госпиталей были довольно высокие показатели лечебной работы. В отчете эвакопункта говорилось: «Продолжительность сроков лечения различных огнестрельных повреждений верхних и нижних конечностей в госпиталях Владимира в большинстве случаев было ниже норм, указанных Наркомздравом».
Все, о чем говорилось выше, происходило на фоне серьезных материальных и организационных трудностей, и хотя, действительно, в документах много всевозможных свидетельств этого, в первую очередь по их прочтении не покидает чувство того, что в целом организация лечения была поставлена на высокий уровень.
Трудности владимирских госпиталей упирались в хозяйственные вопросы.
В госпитале, располагавшемся в школе № 5 на ул. Пушкина (сейчас ) вместо положенных по штату одной санитарной и одной хозяйственной машины, имелось 7 лошадей, «из которых 4 ниже средней упитанности, и 2 повозки». В другом госпитале из 13 лошадей - 9 больны чесоткой.
Госпитали отапливались дровами, в заготовке которых оказывали помощь пригородные колхозы, и заботой начальника госпиталя было выбить участок для рубки поближе к городу.
Приходилось экономить продукты, тем более, что число раненых значительно превышало штатное число коек и резервный запас пайков. В поступившем в госпитали разъяснении о выдаче 200 дополнительных грамм хлеба строго указывалось на недопустимость широкого применения этой льготы и давался список больных, которые имели право получать эту незначительную прибавку.
Испытывалась нехватка, порой острая, перевязочного материала, бинты стирали, а руководство слало грозные реляции в адрес тех, кто, по их мнению, недостаточно пользовался этим приемом. Процент стираных бинтов достигал 35.
Списки недостающих лекарств и материалов в отчетах выглядят впечатляюще. «Особенно остро ощущался недостаток, а иногда и полное отсутствие, противостолбнячной и противогангренозной сыворотки. Не хватало гипса, и руководство советовало использовать в качестве наполнителя толченый кирпич и опилки. Вместо мыла для обеззараживания посуды, рук и выделений больных кишечными инфекциями в специально разосланной инструкции рекомендовалось использовать водную вытяжку из древесной золы.
В госпиталях не хватало культинвентаря, газеты, журналы почти не выписывались, книг было очень мало, в основном это были книги городской библиотеки, выданные в госпитали на время, львиная их доля досталась ЭГ-1887, находившемуся в центре, в остальных же художественной литературы было крайне мало. Почти половину книг составляли пропагандистские издания, такие журналы как «Большевик», «Спутник агитатора», «Пропагандист Красной армии», да и те «получаются случайно и нерегулярно, самое большое в одном экземпляре».
В госпиталях устраивались окна ТАСС с газетными и журнальными вырезками, фотомонтажные щиты, специально для этой цели издавались соответствующие подборки с картинками и фотографиями. В отделениях выпускались стенные газеты и палатные боевые листки.
Проблема свободного времени на самом деле была довольно остра, в особенности для выздоравливающих бойцов. Неожиданной трудностью явилось хулиганское поведение некоторых больных. Так гв. л-т Лукьянов, находясь в нетрезвом состоянии, в очередной раз пытался совершить самовольную отлучку и избил сестру, которая пыталась его задержать. Два капитана Козырев и Новиков «идя по городу в нетрезвом виде избили проходившего лейтенанта и его жену и были доставлены в комендатуру». Спустя два дня они же «самовольно ушли из госпиталя и, появившись на улице города в нетрезвом виде, избили патрульного офицера и устроили дебош в парикмахерской», за что в конце концов были арестованы на 8 и 10 суток.
Таких или менее вопиющих случаев было гораздо больше, чем их попадало в приказы, тем более, что досуг в госпиталях не везде был поставлен на высокий уровень.
Дисциплина среди персонала поддерживалась и при помощи жестких мер: зубного техника Пахомова отдали под суд за невыход на работу, начальника одного из Ивановских госпиталей осудили на 7 лет с отсрочкой за задержку больных в госпитале и использовании их на работах в подсобном хозяйстве, начальник госпиталя в Гусь-Хрустальном за систематическое пьянство лишь после-коллективного письма больных М. И. Калинину был снят с работы.
Вместе с тем, было бы неправильно представлять это время, как время всеобщего страха, послушания и всесилия властей, вот лишь несколько примеров. Солдаты 355 полка под командой лейтенанта, избив сторожа, увезли госпитальные дрова, и несмотря на многочисленные обращения начальника госпиталя в прокуратуру, наказания не последовало. В течение длительного времени руководство госпиталя и города не смогли выселить с территории госпиталя, имевшего венерологическое и туберкулезное отделения, проживавшую там семью. Колхозники из выделенных для госпиталя 250 тонн торфа вывезли в ноябре 13 тонн, в декабре - 4 тонны, и заставлять их это делать приходилось через посредство прокуратуры. Говоря о военном времени, нельзя не вспомнить владимирских школьников и общественность, взявших шефство над госпиталями. Многие молодые девушки, отработав смену на производстве или в учреждении, шли работать в госпиталь, где им зачастую доставалась далеко не самая чистая работа. В госпитали центра «ежедневно приходили до 70 человек: работники, домохозяйки, они дежурили в палатах, читали газеты, писали письма, беседовали, убирали палаты, раздавали пищу, ухаживали за тяжелыми больными».
Большое количество концертов давалось в госпиталях силами школьников, работников клубов, силами медсестер и санитарок, в свободное время готовивших свои выступления.
В августе 1943 года МЭП-113 и значительная часть госпиталей передвинулась на запад ближе к фронту, и к концу войны во Владимире остались лишь 4 госпиталя, из которых до конца войны просуществовало 2.
В мае 1944 года , в полном составе был переведён во Владимир. Здесь он занял здание бывшей железнодорожной школы № 4.
В заключение хотелось коснуться еще раз вопроса о численности госпиталей. В настоящее время согласно «Книге памяти» их насчитывается 15 по городу Владимиру и 88 в целом по области. При этом по Владимиру считают все госпитали, даже совсем недолго пробывшие в городе.
Единственный документ, являющийся источником подсчетов, хранится в ГАВО, это незарегистрированный листок с таблицей пребывания госпиталей, составленный по словам архивистов в семидесятые годы на основе работы кого-то из исследователей все в том же архиве военно-медицинского музея. Согласно ему, в городе за весь военный период побывало 14 госпиталей, и один был сформирован и отправился в Киев.
Если руководствоваться таким подходом, то необходимо считать еще два госпиталя легкораненых и эвакогоспиталь 4049 (занимавший с 01.12.41 по 01.05.42 здание с/х техникума). Таким образом, мы можем говорить о 18 госпиталях, размещавшихся во Владимире в годы войны. В областной психиатрической больнице было также развернуто 100 коек для раненых по профилю больницы.
Что касается областной цифры - 88 госпиталей - проверить ее по документам военно-медицинского архива пока не представляется возможным.
Список эвакогоспиталей во Владимире
ЭГ - эвакогоспиталь
СЭГ - сортировочный эвакогоспиталь
ГЛР - госпиталь легкораненых
МЭП - местный эвакопункт
ФЭП - фронтовой эвакопункт
ВСП - военно-санитарный поезд
ППГ - полевой подвижной госпиталь
ЭП - эвакуационный приемник
КЭГ - контрольный эвакогоспиталь
Улица Б. Московская, д. 79
Под госпиталь было отдано общежитие, в учебном корпусе разместилось военное училище. Техникум переехал на улицу Ленина (ныне улица Гагарина), д. № 23.
1) 704 ГЛР (30.10.41-16.12.41), ул. III Интернационала, в (Улица Б. Московская, д. 79).
2) 706 ГЛР (25.10.41-21.12.42), с/х техникум.
Ул. Луначарского, д. 3.
Начальником госпиталя был Белов Сергей Петрович, замечательный владимирский врач.
3) ЭГ 1078 (01.07.41-07.11.43) Луначарского, 3, .
Здание Присутственных мест. ул. Б. Московская, д. 58
4) ЭГ 1318 (01.01.42-15.11.43), ул. Пушкина, д. 14 (школа № 5) и в , ул. III Интернационала, д. 58 (ул. Б. Московская, д. 58).
5) ЭГ 1887 (24.06.41-01.10.44), в четырех зданиях: школа № 1, пединститут, часть здания Дома Красной армии, и «каменное старое двухэтажное здание у Золотых ворот» - бывшая школа № 2.
Ул. Б. Московская, д. 33. Бывший .
6) ЭГ 1888 (22.06.41-01.11.43), ул. III интерн., д. 33, клуб Молотова (Дом офицеров).
«Гвардейский госпиталь
На стене висит маленький плакатик: «Каждый раненый и больной воин Красной Армии должны найти в госпитале не только лечение и уход, но и теплую человеческую ласку».
На столе у стены стоят цветы. За столом сидят больные – это выздоравливающие бойцы, командиры и политработники действующих армий, которые еще недавно вместе со своими друзьями-фронтовиками вели ожесточенные бои с германским фашизмом, били и уничтожали на полях сражений ненавистную немчуру, совершали подвиги во имя родины и смело, невзирая на возможную смерть, дрались, прославляя знамена Советской Сталинской Гвардии, которая уже вписала в историю советского воинства не одну славную страницу.
Вокруг них цветы и ласка госпитального коллектива.
На окнах палат, где блистающая чистота, на столах коридоров, где на полу протянулись дорожки, во дворе и садике, у спортивных площадок всюду цветы, цветы.
Я только несколько дней прибыл после ранения, у меня еще свежо ожесточение битвы. Но окружающая меня обстановка уже навевает на меня спокойствие и я постепенно привожу себя в порядок.
А ведь еще недавно двор, где сейчас госпиталь, был завален грудами мусора, щебня, битого стекла.
Такого безобразия у нас быть не должно – решили работники госпиталя. Решили, засучили рукава и по окончании основной работы стали приводить двор в порядок.
Сейчас идет подготовка к зиме – во дворе уже лежат расколотые 500 кбм дров. Завозится торф.
На пригородном хозяйстве 2 гектара засажены картофелем, растут 2000 кочней капусты, свекла.
Заботятся об этом не только штатные служащие. Заботятся и сами выздоравливающие гвардейцы.
И если санитарное управление фронта выразило коллективу госпиталя благодарность, то эта благодарность заслужена, заработана всем коллективом.
Медсестры тт. Марьина, Куликова, Лебедева, Давыдова, Григорьева, Осокина, парикмахер т. Королев, военврачи тт. Бесфамильная, Тарасова, уборщица т. Карпова, сменившая обыкновенную метлу на кухонный нож, из-под которого выходят вкусные завтраки, обеды и ужины, и, наконец, те, кому коллектив госпиталя обязан своим высоким советским воспитанием – это начальник госпиталя т. Воронин и военком госпиталя старший батальонный комиссар т. Жуков – все это хорошие, благородные люди, настоящие советские патриоты, для которых возвращение к жизни, к фронту советских воинов есть дело чести, доблести и геройства.
После той заботы, какую встречаешь о себе в этом госпитале, хочется с еще большей силой уничтожать фашистских мерзавцев.
Иосиф Гайстер, ст. лейтенант.
Врач, по которому следует равняться
Военврач 3 ранга Наталья Сергеевна Тарасова в гвардейском госпитале пользуется среди больных заслуженной популярностью.
Ее ласка, забота, внимание к каждому больному заслуживает всяческого поощрения командования госпиталя. Ее энергия, знание своего дела, осведомленность в вопросах медицины, ее смелость в экспериментах – показывают в ней врача военного времени, врача – патриота, который готов на все во имя родины.
Такой порыв вдохновляет и нас.
Через газету выносим ей сердечную благодарность.
Ст. лейтенант Н. Городилов. Политрук Н. Сук.
Культурная здравница
Жизнь каждого бойца, командира и политработника дорога для нашей родины. Я испытал это на себе, 11 августа 1942 г. в боях я был ранен и здесь же на поле боя получил первую помощь.
15 августа 1942 г. я прибыл в госпиталь, где начальником военврач 2 ранга т. Воронин К.Н. и комиссаром старший батальонный комиссар т. Жуков.
При первом знакомстве с госпиталем каждый больной может с уверенность сказать лишь только одно, что это действительно настоящая культурная здравница. Везде и всюду, где только ни посмотришь, чувствуется хороший хозяйственный глаз. В светлых, уютных палатах расставлены цветы. В коридорах стоят диваны, различные скульптуры, висят портреты. Когда-то пустой двор превращен в роскошный цветник, ограда обвита зеленым цветущим вьюном. Парк госпиталя – место культурного и здорового отдыха больных. В нем разбиты физкультурные площадки, стоит несколько биллиардов, много скамеек и топчанов, дорожки посыпаны песком.
Со стороны всего обслуживающего персонала, начиная с младшего и кончая старшим, каждый больной чувствует настоящую материнскую заботу.
Заслуженной любовью и уважением пользуется старшая медсестра Куликова Татьяна Алексеевна, участница финских боев. Прекрасно работает старшая медсестра Андреева. С первого дня мобилизации работает врач Петр Иванович Воробьев. Все это скромные труженики, отдающие все свои силы раненым бойцам.
Досуг больных хорошо организован: ежедневно демонстрируются кинокартины, проводятся концерты, в каждой комнате имеется радио, газеты, шашки, шахматы, домино и музыкальные инструменты.
И вот вся эта хорошая культурная обстановка, хорошее лечение и питание, чуткое и заботливое отношение к больным всего обслуживающего персонала госпиталя создают все необходимые условия для быстрейшего выздоровления больных, в числе которых нахожусь и я.
Батальонный комиссар А. Александров» (Публикация в газете «Призыв» 20 сентября 1942 г. о гвардейском госпитале на площади Свободы в г. Владимире).
7) ЭГ 1890 (23.06.41 - 15.10.43), ул. Луначарского, д. 13, д. 13а, в помещениях школ № 3 и № 4
8) ЭГ 2980 (12.10.41-01.10.42), ул. Пушкина, д. 14а, школа № 5.
9) ЭГ 3015 (01.05.44-??.12.47), ул. Урицкого, 30, ж/д школа № 4.
Ул. Горького, д. 1
10) ЭГ 3082 (01.11.43-01.08.45), (ул. Горького, д. 1).
11) ЭГ 3089 (26.10.41-01.09.43), 1 горбольница (сейчас ул. Большая Нижегородская, д. 63).
12) ЭГ 3397 (25.10.41 - 15.05.43), ул. Пушкина, д. 14а, школа № 5.
ул. Вокзальная, д. 14
13) СЭГ 3472 (04.12.41 - 15.10.43), ул. Урицкого, д. 30, ул. Вокзальная, д. 14, школа № 4.
14) ЭГ 4049 (01.12.41-01.05.42), с/х техникум.
15) ЭГ 4059 (01.12.41-01.05.42), с/х техникум.
16) ЭГ 5799 (01.01.44-10.08.45), сменил Э Г-1887.
17) ЭГ 5859 (06.09.43-14.04.44), сменил ЭГ-3089.
18) ЭГ 5909 (01.02.44-01.06.44), школа № 5, после сформирования убыл в Киев.
Психиатрическая больница (01.12.43-??.04.45), на 100 психиатр. коек.
Основная статья:
(1906-1964) - первый секретарь Ивановского обкома партии (11.01.1940-август 1944), секретарь Владимирского обкома ВКП(б) (август 1944-январь 1947).
Copyright © 2018 Любовь безусловная
Чем дальше в историю уходят трагические годы Великой Отечественной войны, тем полнее и ярче встает перед нами героический подвиг народа и его вооруженных сил, тем яснее видится, какой ценой досталась победа, какую лепту в дело победы внесла медицина.
Жуков
Георгий Константинович
(1896 –1974)
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал, что "... в условиях большой войны достижение победы над врагом зависит в немалой степени и от успешной работы военно-медицинской службы, особенно военно-полевых хирургов". Опыт войны подтвердил справедливость этих слов.
Нападение гитлеровской Германии на СССР поставила перед Правительством, Наркомздравом и военно-медицинской службой Красной Армии небывалые по сложности задачи, которые необходимо было решать в кратчайшие сроки. Начавшиеся жесточайшие боевые действия не оставляли времени для длительных размышлений и, в первую очередь, потребовался незамедлительны перевод медицинской службы армии на военные рельсы.
Определенный опыт работы в боевых условиях военная медицина уже приобрела, действуя на реке Халхин-Гол и в ходе финляндско-советского конфликта.
По итогам военных кампаний 1939–1940 гг. были внесены значительные изменения в штатно–организационную структуру медицинской службы, в том числе было создано Главное военно-санитарное управление РККА, которое возглавил Ефим Иванович Смирнов (впоследствии генерал - полковник медицинской службы, академик АМН СССР). В мае 1941г. были введены в действие единые формы персонального учета раненых и больных, статистической отчетности об их движении и исходах лечения, был создан штат главных специалистов по медицинским направлениям.
Война, начавшаяся 22 июня 1941г., с первых дней выявила такие проблемы, которыми военно-медицинской службе пришлось заниматься впервые. Это не только спасение раненых, но срочная эвакуация госпиталей различного назначения на сотни тысяч коек на восток , это медико-санитарные задачи, организационные вопросы и многое другое.
Смирнов
Ефим Иванович
(1904 –1989)
В частности в западной части страны находилось 39,9 % врачей и 35,8 % больничных коек от всей численности по Наркомздраву.
В целом по стране в здравоохранении трудилось 472 тыс. дипломированного персонала:
В т.ч. более 140 тыс. врачей (в т.ч. 96,3 тыс. врачей – женщин; 43,7 тыс. – мужчины);
- в т.ч. 228 тыс. медсестер;
- в т.ч. в Красной армии числилось 12 418 кадровых врача;
- в т.ч. персонал 91 582.
Медсестра оказывает первую помощь раненому красноармейцу
.
(Фото из фондов РГАКФД)
Военно-медицинская служба располагала мед. подразделениями в частях, медсанбатами в дивизиях, полевыми госпиталями в армиях из расчета по одному на стрелковый корпус, гарнизонными и окружными госпиталями со складами медико-санитарного имущества.
Большая часть этой базы находилась в западных фронтовых районах, и перевести их на штаты военного времени не успели. В первые же дни войны было утрачено огромное количество медоборудования и имущества.
Медслужба понесла значительные кадровые потери. Остро встал вопрос пополнения медицинской службы армии врачами – специалистами, санитарами – инструкторами и санитарами, вопрос организации снабжения всем необходимым.
Все эти неотложные организационные мероприятия пришлось решать в первый период войны 1941–1942гг., в ходе боевых действий, при хаотичном массовом отступлении наших войск.
Профессор Данилов И. В. и профессор Гариневская В. В.
у постели раненого в одном из госпиталей.
(Фото из фондов РГАКФД)
Уже 30 июня 1941г. была утверждена «Инструкция по снабжению медико-санитарным имуществом в действующей армии».
В феврале 1942 г. разработана единая военно-полевая медицинская доктрина.
- все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;
- единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;
- большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;
- раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз.
Е.И. Смирнов писал: «Важное место принадлежит организации медицинского снабжения войск. Четкая организация должна обеспечивать маневр медицинским имуществом боевого обеспечения и чем выше медицинский начальник, тем большими правами он должен располагать для осуществления маневра ».
Еще Николай Иванович Пирогов отмечал… «что к достижению благих результатов в военно-полевых госпиталях необходима не столько научная хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учрежденная администрация».
Пирогов
Николай Иванович
(1810 –1881)
Главной задачей медслужбы была сортировка раненых, поступающих с поля боя на перевязочные пункты.
Одним из наиболее ярких показателей организованности полевой медицинской службы, имевшим первостепенное значение для всей последующей хирургической работы, являлось время поступления раненого после ранения на полковой медицинский пункт (ПМП) , где ему обеспечивалась первая врачебная помощь. Основным требованием к медицинской службе было обеспечение прибытия всех раненых на полевой медицинский пункт в пределах до 6 часов после ранения и в медсанбат - до 12 часов. Если раненые задерживались на ротном участке или в районе батальонного медпункта и прибывали после названных сроков, то это рассматривалось как недостаток организации медицинской помощи на поле боя. Оптимальным сроком для оказания первичной хирургической помощи раненым в медсанбате считался срок в пределах шести-восьми часов после ранения.
Вопрос создания терапевтических госпиталей был решен только в декабре 1942г. Главным терапевтом армии был назначен профессор Мирон Семенович Вовси. Главными специалистами по различным направлениями медицины стали Н.Н. Аничков, Н.Н. Бурденко, М.С. Вовси, В.Ф. Войно-Ясенецкий, Ю.Ю. Джанелидзе, Ф.Г. Кротков, А.Л. Мясников, А.И. Евдокимов.
Вовси
Мирон Семёнович
(1897-1960)
Для обработки и эвакуации раненых и больных, кроме организации всех видов госпитальной помощи, в 1941г. было сформировано 286 постоянных военно-санитарных поездов, 138 временных ВСП, 295 самолетов санитарной авиации, 100 санитарно-транспортных речных судов.
Сформированного на территории Вологодской области, при погрузке раненных.
(Фото из фондов РГАКФД)
(Фото из фондов РГАКФД)
.
(Фото из фондов РГАКФД)
(Фото из фондов РГАКФД)
Об особенностях:
Количество раненых определялось складывающейся боевой обстановкой.
Обязательный учет того, что войска в боях несут неодинаковые и неодновременно возникающие потери в живой силе.
- нехватка хирургов общего профиля и специалистов по лечению боевых повреждений органов и тканей организма.
Еще одна характерная особенность военной медицины это то, что приходится иметь дело с ранеными бойцами, подвергнувшимися исключительно большому физическому, нервно-психическому и болевому напряжению , чаще ведущему к осложнениям при лечении.
(Фото из фондов РГАКФД)
(Фото из фондов РГАКФД)
В июле 1941г. ГВСУ были разосланы указания по военно-полевой хирургии и всем врачам полевой медслужбы, в которых говорилось, что основной задачей медслужбы является возвращение в строй излеченных от ранений и болезней бойцов.
Необходимо отметить, какой контингент войск пришлось обеспечивать в медико-санитарном аспекте военно-медицинской службе.
Численность действующей Красной Армии:
Около 4,8 млн. человек в начале войны 1941г.;
В пределах 4,2 млн. человек в начале 1942г.;
В пределах 6 млн. человек в 1943 – 1945гг.;
Призвано 34 млн. человек в 1941 – 1945гг.
Численной действующей Армии
(1941-1945 гг.)
За 1941г. действующая армия потеряла более 4,4 млн. бойцов убитыми и пропавшими без вести, не учитывая раненых и больных. В 1941г. армия понесла огромные потери в связи с ранениями солдат и офицеров, только Западный фронт имел 30% потерь от общего числа раненых на всех фронтах. 5 армия ЗФ потеряла за декабрь 1941г. только ранеными 19 479 человек.
Юго-Западный фронт имел санитарные потери в количестве 376 910 бойцов только за 47 суток боев при отступлении.
В первый период войны 1941–1942гг. военно-медицинская служба лишилась значительного количества медсанбатов и госпиталей, медицинского имущества и медперсонала.
На 30 июня 1941г. Западный фронт потерял 32 хирургических и 12 инфекционных госпиталей, 13 эвакоприемников, 3 автосанитарные роты, 3 санитарных склада, эвакогоспиталей на 17 000 коек, 35 др. единиц санчастей.
Утрачено при бомбардировках большое количество перевязочных материалов, лекарственных препаратов.
Расположенный под Минском фронтовой склад, в котором хранилось до 400 вагонов медикаментов и оборудования, был захвачен противником.
Стремительное наступление противника привело к тому, что на Западном и Юго-западном фронтах остались в строю 15% медучреждений.
Безвозвратные потери врачебного и среднего медицинского состава в 1941 – 1942гг. составили 11,5 тыс. человек. Потери санинструкторов и санитаров составили 22 217 человек.
На Западном фронте без вести пропало 90% врачей, на ЮЗФ - свыше 90% - за этот период.
.
(Фото из фондов РГАКФД)
(Фото из фондов РГАКФД) .
В условиях боевых действий необходимо было решать и срочно кадровые вопросы, вопросы подготовки медицинских специалистов, вопросы пополнения медслужбы средним медперсоналом и санитарами.
Основной «кузницей кадров» для военно-медицинской службы являлась Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова. Военные врачи, проходившие в ней усовершенствование, и слушатели, получившие в период обучения специальные военно-медицинские знания, составляли костяк руководящего и лечебного состава медицинской службы Красной армии. В ее стенах были подготовлены и направлены на фронт 1829 военных врачей. При этом в 1941 г. в академии было произведено 2 досрочных выпуска. Выпускники академии проявили подлинный героизм, выполняя на войне свой патриотический и профессиональный долг. 532 воспитанника и работника академии погибли в боях за Родину. Значительный вклад в победу внесли также представители других медицинских учебных заведений. С 1942 года Московский стоматологический институт восстанавливает подготовку врачей-стоматологов. Эта отрасль медицины оказалась очень востребована на фронтах. Особе значение приобрело лечение челюстно-лицевых ранений.
За 1941 – 1945гг. было подготовлено Вузами страны и направлено в действующую армию более 65 тыс. врачей и призвано из запаса 80 тыс. врачей. В основном кадровые задачи были решены.
XI выпуск медсестер
Новороссийской средней медицинской школы, 1942г.
(Фото из фондов РГАКФД)
.
Большая работа была проведена по анализу организации медицинского обеспечения войск как при отступлении в первый период войны, так и во время проведения наступательных операций. При этом были выявлены недочеты, который Е.И. Смирнов делит на три категории:
- ошибки в осуществлении этапного лечения с эвакуацией по назначению. Медицинская первичная сортировка раненых должна иметь законченный характер. Раненый после первичной обработки должен быть направлен в нужный госпиталь с четкой документацией, минуя промежуточные этапы.
Ошибки в руководстве полевой медицинской службой и организации маневра полевыми медицинскими учреждениями в боевой обстановке. Сюда же относится пренебрежение и ведению рабочих карт и оперативной документации. Без четкой документации этапное лечение неосуществимо.
Все эти дефекты в работе армейской и фронтовой медицинской службы объяснялись слабой медико-тактической грамотностью кадров, отсутствием опыта в руководстве полевой медслужбой в войсковых операциях и при планировании медико-санитарного обеспечения боевых действий войск.
В ходе войны положение выправлялось. Всего за годы войны в строй было возвращено более 17 млн. раненых и больных. Возвращение в строй такого континента излеченных бойцов явилось результатом самоотверженного труда, как практикующих медиков, так и ученых всей страны.
(Фото из фондов РГАКФД) .
Осмысление и систематизация медицинских проблем и научных открытий опыта войны составило 35 томов фундаментального труда «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941- 1945гг.» (М. медгиз 1949 – 1955 гг.).
Война диктовала медицинской науке и практике свои законы. Требовалось разработать и внедрить новые методы и средства лечения и реабилитации раненых и больных бойцов, не допустить возникновения и распространения эпидемий на фронте и в тылу. Многие научные проблемы, вставшие на первый план в условиях войны, серьезно изучались еще в предвоенные годы. Например, исследования Николая Ниловича Бурденко, Владимира Андреевича Оппеля и многих других.
Опыт советской медицины
в Великой Отечественной
Войне 1941-1945 гг., том 35
.
На фронте и в тылу широкое распространение получил метод местного обезболивания, разработанный А.В. Вишневским - он применялся в 85-90% случаев.
Апробация пенициллина и лечение септических процессов разрабатывалась под руководством профессора Ивана Гурьевича Руфанова.
Зинаида Виссарионовна Ермольева, получила в 1942 г. первый советский пенициллин и впоследствии активно участвовавшую в организации промышленного производства антибиотиков.
Профессор Александр Николаевич Бакулев предложил радикальную хирургическую обработку черепно-мозговых ранений с наложением глухого шва независимо от сроков оперативного вмешательства. Среди его научных работ военного времени: «Тактика хирурга при ранениях с наличием инородных тел», «Лечение абсцессов мозга при огнестрельных ранениях черепа», «Лечение огнестрельных ранений позвоночника и спинного мозга» и ряд других.
Яркую станицу в историю хирургии военных лет внесли ленинградские ученые. Результаты их научных исследований публиковались в сборниках «Работы ленинградских врачей за год Отечественной войны» (1942г.). Все работы здесь невозможно перечислить. Упомянем только одну, - профессора Ф.И. Машанского, «Замещение огнестрельных дефектов нервов».
За работу «Инородные тела легких и плевры огнестрельного происхождения» профессор Юстин Юлианович Джанелидзе получил сталинскую премию. На протяжении военных лет он занимался проблемами сердечно-сосудистой хирургии, особенно при огнестрельных поражениях, работал над проблемами восстановительной хирургии, предложил способ остеопластической ампутации бедра, который вошел в хирургию под названием «способ Джанелидзе».
Сотни восстановительных операций при ранениях челюстно-лицевой области провел директор МГСИ профессор А.И. Евдокимов.
Совершенствованием методов пластических операций после ранений и ожогов занимался Николай Николаевич Блохин. В 1946 году издана работа «Кожная пластика в хирургии военных повреждений».
Велись исследования и разработка новых эффективных лекарственных средств, перевязочных материалов, медицинских приборов и аппаратов - «Все для фронта, все для победы!». Разрабатывались научные проблемы и другой тематики.
Фонды Музея МГМСУ
им. А.И. Евдокимова
В 1944 г. был принят к исполнению план научно-исследовательских работ по педиатрии . Основными в плане были проблемы, связанные с восстановлением здоровья детей, пострадавших от войны. Они объединялись в крупные блоки:
Детская заболеваемость и смертность за годы войны;
Физическое развитие детей в военные и послевоенные годы;
Рациональное питание здорового и больного ребенка в военное и послевоенное время;
Новые пищевые средства;
Туберкулез в детском возрасте в военное время;
Острые инфекционные заболевания у детей, другие темы.
Фото из фондов РГАКФД
В 1944 году были запланированы исследования по эпидемиологии и микробиологии. С этого года началась координация исследовательских работ по всем медицинским дисциплинам. Только по проблемам эпидемиологии, инфекционных заболеваний в медицинских институтах страны велось 200 научных разработок.
Советский советский иммунолог и вирусолог
Лев Александрович Зильбер (1898 –1974).
Фото из фондов РГАКФД
В постановлении СНК СССР от 18 февраля 1944г. «Положение о научно-исследовательской деятельности Вузов» подчеркивалось, что всемерное развитие научной работы является непременной обязанностью педагогических коллективов.
Основу научного потенциала составляли 5 академиков, 22 заслуженных деятеля науки, 275 профессоров, более 300 докторов и 2000 кандидатов медицинских наук. Военно-медицинская тематика была основополагающей в исследовательской деятельности научных учреждений медицинского и биологического профиля. Координация этой работы в системе Народного комиссариата здравоохранения осуществлялась Ученым медицинским советом.
В системе Академии наук СССР 17 июля 1942 г. была создана военно-санитарная комиссия при Президиуме АН СССР, в состав которой входили Л.А. Орбели, А.И. Абрикосов, Н.Н. Бурденко, К.И. Скрябин, А.Д. Сперанский и другие. Ученый медицинский совет Народного комиссариата здравоохранения и военно-санитарная комиссия при Президиуме АН СССР работали в тесном взаимодействии с ГВСУ и его Ученым медицинским советом. Большое значение имел Всесоюзный институт экспериментальной медицины – одно из основных научно-исследовательских учреждений страны, база которого послужила фундаментом для создания Академии медицинских наук СССР.
Активная научная работа проводилась в эти тяжелые годы и в войсках. Обобщению полученного опыта и дальнейшей реализации его на практике способствовали фронтовые и армейские научные и научно-практические конференции врачей , где обсуждались наиболее актуальные вопросы, стоявшие перед военно-медицинской службой.
Важными разделами деятельности медиков были санитарно–гигиенические мероприятия, противоэпидемическое обеспечение и профилактика заболеваемости инфекционными болезнями личного состава войск и тружеников тыла. Деятельность советских военных врачей на поприще противоэпидемической защиты войск в годы Отечественной войны вошла в мировую историю медицины славной страницей.
Войны всегда сопровождаются эпидемиями или значительными вспышками различных эпидемических заболеваний. Заболевания распространяются по путям движения войск. В свою очередь наличие очагов заболевания среди гражданского населения во фронтовом тылу представляет опасность для войск. В прежние времена потери от эпидемий в войсках всегда превалировали над боевыми потерями.
К началу Великой Отечественной войны военно-медицинская служба КА учла все стороны противоэпидемической борьбы в прошлых войнах и сделала организационные и научно – методические выводы.
В период 1941–1942гг. в результате эвакуации гражданского населения и перемещения войск с запада на восток в населенных пунктах страны, на транспорте образовывались массовые скопления людей. Все это приводило к возникновению очагов заболевания сыпным, брюшным и возвратным тифом. Стала увеличиваться общая заболеваемость в действующей армии, возросло число эпидемических заболеваний. Так в расчете на 1000 человек личного состава заболеваемость сыпным тифом увеличилась с 0, 003% в июне 1941г. до 0,35% в феврале 1942г.
Через оккупированную территорию страны прошла масса воинских частей почти всей Европы, распространяя среди обнищавшего местного населения различные эпидемические заболевания. Вшивость среди сельского населения была массовой, заболеваемость сыпным тифом имела эпидемический характер, были вспышки брюшного тифа, туляремии, прочих инфекционных заболеваний. (пример: В течение первого года войны заболеваемость дизентерией на Ленинградском фронте составляло свыше 50% от заболеваний по всей действующей армии.)
Фото из фондов РГАКФД
2 февраля 1942г. было издано постановление ГКО «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и КА».
Среди противоэпидемических мероприятий главная роль принадлежала своевременной диагностике заболеваний, изоляции больных и лечению их на месте, в районах возникновения банно-прачечному и дезинфекционному обслуживанию войск и населения, санитарно-эпидемиологической разведке, специфической иммунопрофилактике тифов и дизентерии.
Фото из фондов РГАКФД
Фото из фондов РГАКФД
Постановлением предусматривалось создание на местах чрезвычайных полномочных противоэпидемических комиссий , включавших в состав представителей гражданских властей, органов здравоохранения, санитарной службы армии, органов милиции, партийных органов. На Наркомздрав, в частности, возлагалось обеспечить поголовную иммунизацию против острых желудочно-кишечных заболеваний в городах и пунктах, общую иммунизацию призывных контингентов населения по методике, принятой в армии.
В армии для борьбы с эпидемиями были созданы санитарно–контрольные пункты , дислоцируемые на крупных и узловых железнодорожных станциях для контроля санитарного состояния личного состава войск, санитарно-эпидемиологические отряды, обмывочно-дезинфекционные роты армейского звена, инфекционно-полевые подвижные госпитали, прачечно-дезинфекционные отряды, санитарно-эпидемиологические лаборатории и другие.
Гигиеническими противоэпидемическими подразделениями военно- медицинской службы за время войны, в частности, было обследовано 44 696 населенных пунктов, выявлено 49 612 очагов сыпного тифа, 137 364 больных сыпным тифом.
Фото из фондов РГАКФД
Фото из фондов РГАКФД
Походная кухня повара
гвардии старшего сержанта Н.К.Иванова на переднем крае.
Было вымыто 5 398 680 человек гражданского населения, построено 4,5 тыс. бань, 3 тыс. дезинфекционных камер и многое другое. К началу перехода наших войск в наступлении на всех фронтах, медицинская служба располагала мощной и стройной организацией, позволявшей обеспечивать противоэпидемическую защиту войск.
Проводилась огромная работа по вакцинации и ревакцинации по эпидемическим показаниям, в частности, при выявлении эпизоотий и очагов чумы делались прививки живой чумной вакциной в районах Сталинградской и Ростовской областей.
Поливакцина НИИСИ разрешила самую сложную задачу военной медицины – однократность прививки одновременно против семи инфекций.
В результате внимания к вышеперечисленным проблемам, их решению медицинскими службами в период войны, в действующую армию было возвращено 90,6% всех больных солдат и офицеров.
Выздоровевшие раненые бойцы, прошедшие курсы лечения
в госпитале-больнице им. Боткина, прощаются с врачом Малютиной В.Н. Слева: медсестра Тарасова З.Н.
Фото из фондов РГАКФД
Перевязывает раненого бойца.
Фото из фондов РГАКФД
Из опыта противоэпидемического и санитарного обеспечения боевых действий войск во время Великов Отечественной войны можно сделать следующие выводы:
Эпидемические заболевания в войсках не являются неизбежными спутниками войн, они возникают от неудовлетворительного состояния штатно – организационной структуры медслужбы и нехватки необходимых специалистов;
Предшествующий опыт в этой работе должен обязательно дополняться достижениями соответствующих наук, особенно биологических и медицинских;
Проведение плановых прививок, может быть возможным и успешным, когда схема иммунизации вакционными препаратами является однократной, а метод простым, позволяющим в короткие сроки охватить больше массы людей.
По неполным данным за годы войны 1941г – 1945г фашисты уничтожили на территории СССР 1710 городов, свыше 70 тыс. сел и деревень, 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов, 32 тыс. заводов, 65 тыс. ж/д путей, другой инфраструктуры. Людские потери исчисляются десятками миллионов жизней.
Колхозница села Высокое Харьковской области О. Кононихина
с детьми Виктором, Иваном, Владимиром и Николаем у сожженного немцами дома.
Фото из фондов РГАКФД
Малоизвестными остаются вопросы, связанные с медицинским обслуживанием военнопленных и репатриантов. Именно здесь со всей яркостью проявились гуманизм и человеколюбие отечественной медицины. В соответствии с утвержденным Советом Народных Комиссаров СССР 1 июля 1941 года Положением о военнопленных, раненые и больные из их числа направлялись в ближайшие лечебные учреждения независимо от их ведомственной принадлежности. Им оказывалась медицинская помощь на одинаковых с военнослужащими Красной армии основаниях. Питание военнопленных в госпиталях проводилось по нормам госпитального пайка. В то же время в немецких концентрационных лагерях советские военнопленные были практически лишены медицинской помощи.
Фото из фондов РГАКФД
Общегосударственное значение имело решение проблемы снижения уровня инвалидности среди раненых и больных . В условиях резкого уменьшения людских ресурсов в стране снижение уровня инвалидности увеличивало не только количество боеспособных солдат и офицеров, но и количество трудоспособного населения. Уже в ноябре 1941 г. СНК РСФСР принял специальное постановление «О мероприятиях по трудовому устройству и обучению инвалидов Отечественной войны». В результате проведенных мероприятий более 80% инвалидов войны смогли вернуться к полноценной трудовой деятельности в народном хозяйстве страны.
Фото из фондов РГАКФД
В эвакуационно-сортировочном госпитале № 2-386
Фото из фондов РГАКФД
Без снабжения медицинским имуществом, без слаженной работы фармацевтов и аптекарей невозможно полноценное и своевременное оказание медицинской помощи. Благодаря работе химико-фармацевтической, медико-инструментальной промышленности медицинская служба в достаточном объеме обеспечивалась медикаментами, хирургическим инструментарием, расходными материалами. В короткие сроки были образованы новые фармацевтические учреждения и предприятия. Для руководства этой деятельностью в 1944 г. был сформирован Центральный аптечный НИИ, а в 1945 г. – Главное аптечное управление НКЗ СССР.
В 1941–1945 гг. на фронтах и тыловых госпиталях трудилось более 200 тыс. врачей, 500 тыс. человек среднего медперсонала, миллионная армия санинструкторов и санитаров.
Доля женщин среди всех медицинских работников составляла 46%. Среди фронтовых врачей женщины составляли 41%, среди военных хирургов – 43%, медицинских сестер – 100%, санитарных инструкторов и санитарок – 40%.
Огромный вклад в дело спасения людей во время войны внесли ученые страны своими открытиями в науке.
Многие решения в области развития науки стали следствием создания в июне 1944 года Академии медицинских наук СССР. В первый ее состав было избрано 60 академиков.
Фото из фондов РГАКФД
Академии медицинских наук СССР, Москва, ул. Солянка, д.14.
Фото из фондов РГАКФД
Этому событию предшествовало еще одно интересное решение - 12 ноября 1942 года в Москве создается военно-медицинский музей, который в 1945 открывается для посетителей в Ленинграде.
Были разработаны проблемы кровозамещения и широкая практика получения живой крови. В.Н. Шамов был одним из создателей системы службы крови в действующей армии. В годы войны впервые были организованы передвижные станции переливания крови на всех фронтах. О масштабах этого патриотического движения можно судить хотя бы по таким примерам. За годы войны Бильчиц сдала безвозмездно 45 литров крови, Маркова 42, Россова 30 литров.
За годы войны доноры дали фронту 1 млн. 700 тыс. литров крови. К 1944 г. в стране насчитывались 5,5 млн доноров. Более 20 тысяч советских граждан были награждены знаком «Почетный донор СССР».
Фото из фондов РГАКФД
С января 1943г. медики возвращали в строй 85 человек из каждой сотни раненых.
Война диктовала медицинской науке и практике свои законы, ставила задачи требующие срочного разрешения. Как писал Николай Нилович Будренко: «В дни тяжелых для нашей Родины испытаний… наша наука воевала со всем нашим великим народом, она помогла стране и Красной Армии сражаться против врага».
В этом аспекте коснемся вопроса челюстно-лицевой хирургии как раздела стоматологии и истории МГСИ, истории МГМСУ. Осенью 1941г. руководство институтом принял на себя А.И. Евдокимов.
Евдокимов
Александр Иванович
(1883-1979)
Сотрудники института разработали ряд оригинальных методов лечения ранений, создали конструкции репонирующих, шинирующих, формирующих и заменяющих шин, аппаратов и протезов. Разработали основу и методику пластических операций на лице, с использованием пластмасс, трупного хряща, консервированных и свежих костных гомотрансплантантов, Филатовского стебля в челюстно-лицевой хирургии. Была разработана новая методика лечения переломов верхней и нижней челюстей, методика лечения гнойно-воспалительных процессов в челюстно-лицевой области, и многое другое.
За подвиги в боях на фронтах великой Отечественной войны 47 медиков были удостоены звания Героя Советского Союза (23 из них посмертно), 116 тыс. военно-медицинских работников награждены правительственными наградами. Однако, мы еще не знаем, сколько медицинских работников погибло на полях сражений смертью храбрых. Вечная память!
Байда |
Боровиченко |
Гнаровская |
Кисляк |
 |
Петрова |
Одним из важнейших распоряжений Ставки, в конечном итоге спасшим немало жизней советских солдат, стал приказ народного комиссара обороны «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу», подписанный 23 августа 1941 г. И.В. Сталиным. В нём предписывалось представлять к награждению санитаров и санитаров-носильщиков за вынос раненых с поля боя с их оружием: за вынос 15 человек представляли к медали «За боевые заслуги» или «За отвагу», 25 человек - к ордену Красной Звезды, 40 человек - к ордену Красного Знамени, 80 человек - к ордену Ленина.
Подвиги медицинских работников в Великой Отечественной войны были высоко оценены партией и правительством: за героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, 44 медицинским работникам было присвоено звание Героя Советского Союза. Санитарный инструктор Валерия Гнаровская со связкой гранат бросилась под вражеский танк и ценой собственной жизни спасла от неминуемой гибели 20 тяжелораненых. Посмертно ей присвоено звание Героя Советского Союза.
Во время войны 285 человек были награждены орденом Ленина, 3 500 - орденом Красного Знамени, 15 000 - орденом Отечественной войны I степени, 86 500 - орденом Красной Звезды, около 10 000 - орденом Славы. 18 стали кавалерами ордена Славы трех степеней. Высшим знаком отличия Международного Комитета Красного Креста – медалью Флоренс Найтингейл отмечены 44 медсестры. За достижение отличных результатов во время войны 39 военных госпиталей, 8 медико-санитарных батальонов и ряд других медицинских частей и учреждений награждены орденами Советского Союза.
Масштабность и сложность медико-санитарных проблем с которыми столкнулась во время Отечественной войны советская медицина не имела аналогов!
Фото из фондов РГАКФД
Военная медицина, как и система здравоохранения в целом, получила во время войны мощное развитие следующих направлений:
Военно-полевой хирургии;
Военно-полевой терапии;
Иммунологии;
Санитарно-гигиенического обеспечения действующей армии и тыла;
Военной патологии.
Приобретен опыт в организации медико-санитарного обеспечения действующей армии, взаимодействия руководства страны, армии и её военной медицинской службы; в подготовке медицинских кадров для нужд армии. Создана медицина катастроф.
Все собранные данные и полученный опыт времен войны являются фундаментом современной военной медицины.
Медицина Севастополя
В осажденном Севастополе медики действовали в условиях жесткой обороны, отрезанными от фронта, от действующей армии. Город все время находился под огнем. В огромной голубой подкове севастопольской бухты вода кипела от разрывов бомб, мин и снарядов, городские кварталы превратились в руины.
За несколько дней декабрьских боев в Севастопольский военно-морской госпиталь поступило около 10 тысяч раненых. Нескольким хирургам было не по силам справляться с ними. Пришлось привлечь терапевтов, невропатологов, рентгенологов: они делали простейшие операции.
На израненной и обожженной земле Севастополя не оставалось безопасного места. Лучше всего было бы «спрятать» медицинские убежища под землю. Использовались каменоломные штольни «Шампанстроя». В считанные дни медики 25-й Чапаевской дивизии (она входила в состав Приморской армии) провели сюда электрическое освещение, оборудовали вентиляцию, устроили водопровод и канализацию.
В общем, необитаемый подвал был превращен в госпиталь на 2 тысячи коек. В шести подземных операционных и перевязочных священнодействовали хирурги. Здесь оперировали опытнейшие хирурги Б.А. Петров, Е.В. Смирнов, В.С. Кофман, П.А. Карпов. Хирурги сутками не выходили из операционных, каждый проводил за смену более 40 операций.
Фото из фондов РГАКФД
Горькая правда такова: осуществить эвакуацию всех раненых не удалось, хотя были приложены огромные усилия, чтобы сделать это. На берегу моря в последние дни обороны находилось около 10 тысяч пострадавших в боях бойцов и моряков и с ними медики: врачи, сестры, санитары.
Медицина Москвы
Москва превратилась в обширный госпиталь. В Москве было развернуто дополнительно более 30 тысяч госпитальных коек. В конце 1941 года в столице и области было развернуто более 200 госпиталей. Широко распространялось донорское движение. Наряду с центральным пунктом переливания крови было создано 27 донорских пунктов в разных районах Москвы. Донорами стали 342 тысячи москвичей. Они сдали более 500 тысяч литров крови.
Фото из фондов РГАКФД
Более 750 предприятий Москвы шефствовали над медицинскими учреждениями. Более 200 тысяч женщин осуществляли уход за ранеными по линии общества Красного креста и Красного полумесяца. За самоотверженную работу более 300 медицинских работников были удостоены высоких правительственных наград. Более 30 врачам было присвоено высокое звание «Заслуженный врач РСФСР». Сотни медицинских работников были награждены знаками «Отличник здравоохранения» и «Почетный донор».
Баграмян
Иван Христофорович
(1897 –1982)
Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян писал: «То, что сделано военной медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом. Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика остается олицетворением высокого гуманизма, мужества и самоотверженности».
Всего за годы войны было госпитализировано 22 326 905 солдат и офицеров вооружённых сил. Из них 14 685 593 - по ранению, остальные - по болезни.
Из этого огромного количества возвращено в строй - 72,3 % раненых и 90,6% больных солдат и офицеров. Ещё 17% комиссовано. И лишь 6,1% бойцов врачам не удалось спасти. В абсолютных показателях эти данные впечатляют: продолжили сражаться против врага свыше 17 млн человек.
Педагоги дополнительного образования - это кто?
Почему «великие льды» меняют траекторию?
Математика - язык познания мира